litbook

Проза

Перевод, Эссе, Обзор, Публицистика, Философия, Фантастика, Музыка, Кино, Рассказ, Роман, Мнение, Интервью, Театр, История, Литературоведение, Повесть, Драматургия, ИЗО, Воспоминания, Фельетон, Фэнтези, Ужасы, Религия
05.04.2016 (Театр) 0
Музыкант Давид Квиксано и бывшая революционерка Вера Ревендаль, молодые эмигранты из России, познакомились в Нью-Йорке и полюбили друг друга. Любовь соединила их сердца над широчайшей пропастью, что пролегла меж Давидом и Верой: он – еврей, она – аристократка, дочь барона. Давид сочинил симфонию во славу американской свободы. Он был приглашен великим дирижером в лучший оркестр для исполнения партии первой скрипки. Его заработок внушителен, и, кажется, нет помех для скорой женитьбы.
, Еврейская Старина, №1
05.04.2016 (Воспоминания) 0 (выбор редакции журнала «Еврейская Старина»)
…В начале спектакля сцена затемнена. Перед черным задником, на котором развешаны маски, группа собранных в тесную кучку согбенных неподвижных людей. Постепенно, под еле слышную в начале музыку фигура за фигурой эта группа оживает. Возникают “забытые” мелодии. Идут чудные номера - напевы, танцы, колыбельные, хоральные звучания и т.д. Небольшое сценическое действие, которое ненавязчиво, отдельными штрихами формирует целое, - есть и Ребе, который и молится, и зовет музыкантов, чтобы повеселиться... И с каждым номером зритель вспоминает то, что он, возможно, никогда не слышал и никогда не видел, но то, что заложено в нем генетически. Но вот, после неистового танца музыка звучит тише, тускнеет свет, артисты снова собираются в группу, какой она была в начале, все готово к тому, чтобы снова все забыть и застыть в недвижности. И вдруг душераздирающий вопль Ребе: «Нет!» И подхваченные этим воплем фигуры стряхивают готовое вот-вот наступить оцепенение и все увлекаются бешеным танцем.
, Еврейская Старина, №1
01.04.2016 (История) 0
В отделе истории математики, которым руководил академик И.З. Штокало, Алексей Николаевич, как пишет он сам, «принял дела» от своего друга, И.Б. Погребысского, который в это время переехал в Москву в Институт истории естествознания и техники АН СССР. Эта «приёмка дел» означала, что А.Н. Боголюбов включился в работу по подготовке двух организованных И.Б. Погребысским трудов: «Украинской математической библиографии» и «Истории отечественной математики» [5]. Второй из них, планировавшийся первоначально как двухтомный, в процессе работы превратился в четырёхтомный. Первый том посвящён истории математики и математического естествознания до XVIII в. включительно, второй – математике XIX в., третий и четвёртый – XX в.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Мнение) 0 (выбор редакции журнала «Семь искусств»)
Возвращаясь к Окуджаве. Стихомузыкант это был феноменальный; возможно, во всю историю России не случалось подобного. И что - обязан он был подавлять свою творческую сущность из опасения чересчур польстить публике и сделаться ее кумиром? А как насчет коллективного энтузиазма слушателей джаза? Почему от этого меня оторопь не брала? Ну, здесь людей объединяло выпадение из ментальных стереотипов советчины, и это, как я полагал, было хорошо… А под Окуджаву впадали в ту же советчину - пусть иного толка…В отличие от Булата Шалвовича, я «мальчиком с Арбата» не был и бессознательных братских чувств к окружению с детства не испытывал. Можно сказать: «Твоя проблема». Но ведь иные из моих знакомых, куда в большей мере подходя под определение «мальчик с Арбата», тоже сторонились нормативного коллективизма…
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Публицистика) 0
В сентябре 1933 правительство создало Имперскую палату культуры под контролем Геббельса, чтобы обеспечить “надлежащую” патриотическую точку зрения у музыкантов, актеров, художников, писателей, журналистов и режиссеров. В октябре был принят закон об увольнении из редакций газет, журналов и издательств евреев и политически “неправильных” арийцев. Министерство коммуникаций запретило абонентам, диктуя фамилию по буквам по телефону, говорить "D как в слове Давид," потому что "Давид" было еврейским именем. Абонент должен был говорить "D как в слове Дора".
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Литературоведение) 0
Из всех мужских образов Достоевского Ставрогин и впрямь порою кажется каким-то бледным, неубедительным и как бы специально назначенным на традиционную в русской литературе роль лишнего человека, который здесь окончательно выродился в некоего беса-искусителя поневоле. Условно говоря, и в романе-то его нет, а все его мнимые жертвы давно искушены, одержимы и действуют в соответствии с логикой развития образов, а отнюдь не под воздействием чьего-то пагубного влияния. Да и какое влияние может оказать на человека пустота? А то, что Ставрогин совершенно и невыносимо пуст, ясно не столько из слов С. Булгакова, сколько из текста романа. Правда, эта внутренняя пустота сродни воздушной воронке, засасывающей в себя близко расположенные предметы. В романе – это запутавшиеся молодые люди, окружающие Верховенского[4] и Ставрогина.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (История) 0
Для исследования других версий и улик нужно было время, а его не было. Ненависть народа к убийце кипела, подогреваемой бульварными газетками толпе не нужна была истина, ей нужно было, как можно быстрее затянуть петлю на шее негодяя. Подозреваемый совсем не вызывал у неё симпатий - мало того, что выходец с Севера, капиталист и промышленник, так ещё и... еврей! Народ требовал - хватит бюрократии, еврейский насильник не должен уйти от ответа за своё гнусное преступление! Расисты-южане, традиционной фигуре насильника - негра, в этот раз предпочли насильника – еврея. Он хоть и был «почти белым», но по существу - был «иным». Признать за чистокровным «черномазым недоумком» способность к сложной интриге с запиской, было настолько оскорбительно для белых горожан, что они сосредоточили свой расовый гнев на хитроумном (как и они все!) еврее.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Музыка) 0 (выбор редакции журнала «Семь искусств»)
Поскольку, как я уже описывала выше, в Москве на занятия собственно музыкой ни времени, ни моральных сил у меня не было, надо было «нагонять» уже на месте, непосредственно перед конкурсом. После «птичьего завтрака», как мы нежно называли "petit déjeuner", который ограничивался маленькой чашечкой кофе с маленьким сладким круассаном, маленькой невиданной нами доселе упаковочкой масла и такой же упаковочкой мёда, я, голодная, тащилась заниматься. А учитывая тот факт, что я ничего сладкого с детства не ем, мой завтрак ограничивался чашечкой кофе, который, кстати сказать, в Москве я тоже не пила. Все мои джемики и медки я отдавала ребятам, а самой, жутко голодной, надо было идти пешком по жаре в длинном платье Нигоры к сеньоре Елене и заниматься там 4 часа. Меня от голода просто качало, но что делать? Денег у нас не было, так что и вариантов было ноль.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Эссе) 0
Большое яблоко стучит ногами, люди, как муравьи, разбегаются, читала Кузьмовна и морщила лоб. Ей нравилось это яблоко с ногами (кстати, так оно и было нарисовано: яблоко чуть не на весь лист, на двух ногах, похожих на крючья). Зловещее, однако, получилось яблоко, но это и естественно: чудо хорошенькое да принаряженное бывает только на открытке. Настоящее ЧУДО выглядит довольно жутко. Как человек с горбом – что красивого? Чудо – горб на лице природы… Возьмите-ка избушку на курьих ножках. Ого! Куриные ноги, многократно увеличенные, в пупырышках и неровной желтоватой коже… Много лет назад Кузьмовне один знакомый дал почитать рассказ, где человек видит в окошко своего дома гигантскую куриную ногу. Кузьмовна прочитала и окоченела от страха. Вот вам и чудо…
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Рассказ) 0
А Сбитнев посматривал на неё и улыбался своей сонной улыбкой, даже не пытаясь возражать. В том же духе высказывались и свидетели: милиционер, Васина учительница, Васина мама. Васин папа, второй секретарь райкома, тоже был вызван свидетелем, но в суд не явился ввиду неожиданной командировки. Все они дружно показали, что вот приехал уголовник, чтобы украсть их водку, и бедного Васю чуть ли не силой заставил помогать ему в этом гнусном деле. Мама Хохлаткина производила впечатление женщины ограниченной и забитой. Она явно боялась как-нибудь невзначай нарушить инструкции мужа и потому говорила сбивчиво и путано. И вдруг в её показаниях мелькнула странная фраза насчет того, что водку де намеренно не доставили, но говорили всем, что доставили. Значит, кто-то хотел спровоцировать кражу? Я уцепился за эти слова и стал расспрашивать Хохлаткину, но судья сняла мои вопросы как не относящиеся к делу.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Повесть) 0
Осколки, наверное, выходили наружу. Пока обезболивающее действовало, они выходили бесшумно, почти не давая о себе знать, и Яну начинало казаться, что его действительно кто-то моет в той самой ванне, смывая с него слой за слоем. И не только с него самого, а и с того самого письма, которое он получил сегодня и которое было предназначено, может быть, для того, чтобы погубить его окончательно, чтобы вонзиться в него, но уже таким осколком, который не вытащишь никогда. Ему вспомнилась фотолаборатория, в которой он сам недавно проявлял летние снимки: в красном свете фонаря он погружал белые листки засвеченной бумаги в раствор проявителя, и на бумаге начинали возникать сначала расплывчатые, неопределённые контуры, пока не вырисовывалось окончательно то самое, что он снимал. Ему показалось, что он снова в той же лаборатории, в том же красноватом свете, и погружает в ванночку с проявителем Анино пиcьмо – этот треугольничек, «как с фронта».
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Перевод) 0
Елена подошла к большому комоду и выдвинула один ящик. Она достала из него какой-то весьма официально выглядевший документ и дала мне его в руки. «Это – последняя воля и завещание отца Сало, - сказала она. – Он был одним из самых богатых людей в Чехословакии. Он оставил нам все деньги – поэтому-то мы постоянно ездили в Прагу. Я подозревала, что вы будете чувствовать себя обманутым, но я также знала, что бессмысленно доказывать нашу невиновность. Вам необходимо было приехать самому и узнать правду. Только представьте ваши подозрения, если бы я дала вам телеграмму с просьбой не беспокоиться, потому что Сало слишком болен, чтобы встретиться с вами".
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Перевод) 0
Свободен! Свободен! Свободен! Автомобили катили мимо, лаская слух восхитительным шорохом. Прохожие шли с добрыми приветливыми лицами. Витрины магазинов были залиты ликующим светом. Над крышами домов в бешеной пляске зажигались и гасли зелёные, красные, синие буквы реклам. А дождь праздничными хрустальными нитями заткал фонари с их стёклами цвета топлёного масла. Жану Дюпону казалось, что весь мир разделяет его радость.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Воспоминания) 0
А это весна, точно весна, потому что небо голубенькое, как выцветшее, а ветки за окном голые. Ветер треплет эти голые ветки и несет по небу очень легкие и быстрые облака. Они очень быстро несутся и исчезают из виду, а я лежу навзничь в кровати у нас дома, форточка приоткрыт, и всё тот же легкий весенний ветерок слегка колышет легкую тюлевую занавеску, а на солнцепёке сейчас – я знаю – по растрескавшемуся тротуару снуют маленькие коричневые блестящие жучки, радуясь теплу, солнышку и апрелю, а я лежу, неподвижный, на кровати, под легким одеялком и остро понимаю, что умру – сейчас или потом, но непременно умру, а эти легкие неверные облака, и этот ласковый ветерок, и эти голые ветки, которые скоро будут зелеными, и даже те жучки на припеке – все это будет жить и будет жить вечно, всегда, а я – умру, сейчас или потом. И в этом заключена огромная и таинственная разница между мной и миром.
, Семь искусств, №3
01.04.2016 (Роман) 0
Даже Астраханский кремль не представлял из себя достопримечательности, разве что его стены. Располагались там Досааф и Гроб (гражданская оборона), стоял грузовик, пачкающий соляркой булыжную мостовую, и стало мне там пыльно и тоскливо. Автобус вывез меня из города, и, когда стал виден аэропорт, я вышел в степь. Ржавые трубы были кое–как свалены среди сухого былья, поодаль закатилась в приямок мятая металлическая бочка, пятна солярки расплывались на плоской супеси, распространённой на все четыре стороны и переходящей вдали в бледную голубизну неба. И вдруг всё преобразилось, зазолотилось сиянием: я жив! Я ещё увижу чудеса света, свершу великие замыслы, испытаю любовь сверх–красавиц и звёзд, исполнюсь днями! И, главное, духом вознесусь в мировой и словесной гармонии. Да что там – уже возношусь… Слёзы дикого вдохновения брызнули у меня из глаз, я побежал (побежал!) по степи в направлении аэропорта.
, Семь искусств, №3
Лучшее в разделе:
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1129 авторов
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru