«Камиль Коро – автор 3 000 картин,
10 000 из которых проданы в Америку».
Шутка в среде коллекционеров
Вынесенная в заголовок этого небольшого исследования строка из стихотворения Пушкина не только прекрасно отражает хорошо знакомое каждому состояние неразделенной влюбленности, но и занимает совершенно заслуженное место… в искусстве. Чтобы доказать справедливость этого утверждения, вспомним наиболее яркие страницы истории подделок в изобразительном искусстве.
Фальсификация произведений искусства известна с древности. В эпоху Возрождения с развитием коллекционирования она стала выгодным промыслом. В XX веке — в связи с формированием мирового рынка произведений искусства и неудержимым ростом цен на них — создание подделок превратилось в очень прибыльный бизнес, который тесно переплетается с миром криминала.
Классический пример подделки произведения искусства — эпизод из биографии Микеланджело (1475–1564). Будучи еще совсем молодым, скульптор сделал копию греческой статуи. Работа так удалась, что его приятель предложил аферу: закопать скульптуру, через несколько лет «случайно» обнаружить ее и продать за большие деньги как подлинник. Микеланджело так и поступил. Но очень скоро подделку разоблачили, и деньги пришлось вернуть.
Немецкий живописец и график Альбрехт Дюрер (1471–1528) безуспешно добивался официального запрета на имитацию своих гравюр. Французский пейзажист Клод Лоррен (1600–1682) в специальном альбоме делал эскиз очередной своей работы и записывал имя и место жительства ее покупателя. Альбом он назвал Liber veritas («Книга истины»). А вот Пабло Пикассо относился к подделке своих работ с юмором. Он часто говорил: «Если мне понравится, я подпишусь и под подделкой».
По данным таможенных служб, в США вывезено 9428 работ Рембрандта ван Рейна (1606–1669). Искусствоведы ответили на этот наплыв фальшивок изданием альбома репродукций великого мастера под названием «Рембрандт и не Рембрандт». 50 долларов (стоимость альбома) — совсем немного для собирателей работ голландского гения, рискующих за огромные деньги приобрести заведомую подделку. Еще больший интерес фальсификаторы проявили к великому представителю рококо Антуану Ватто (1684–1721) — в США вывезено 113 254 рисунка Ватто. И здесь уместна справка: за всю свою жизнь Рембрандт ван Рейн создал около 400 картин, 300 гравюр, 1400 рисунков и 300 офортов, а Антуан Ватто написал всего лишь около 900 работ.
Из множества фальсификаторов новейшего времени рассказа о себе заслуживают четыре несомненных гения этого жанра — голландский копиист Ханс ван Меегерен, британский художник Эрик Хебборн, венгерский художник, барон Элмир де Хори и советский ювелир и реставратор Михаил Монастырский.
Ханс ван Меегерен (1889–1947)
Поначалу Ван Меегерен проявил себя как замечательный художник-анималист, например, его «Олененка» до сих пор можно встретить во многих учебниках по рисунку. Но заработки были небольшими, и он занялся писанием картин в стиле любимых им старых мастеров.
Рисунок «Олененок» Ханса ван Меегерена
Первые четыре картины, выполненные в стиле XVII века, — «Гитаристка» и «Женщина, читающая ноты» в манере Вермеера Дельфтского (1632–1675), «Женщина с бокалом» в манере Франса Хальса (1582–1666) и «Портрет молодого человека» в стиле Герарда Терборха (1617–1681) — покупателей не нашли. Поэтому ван Меегерен задумал создать «неизвестный» шедевр Вермеера, добиться признания чопорных искусствоведов, не оценивших его талант художника, а затем сознаться в авторстве.
Такой выбор определялся не только тем, что Вермеер был любимым живописцем ван Меегерена. Вермеер, как никто другой, был «удобен» для фальсифицирования: в его биографии много «белых пятен» (по предположениям исследователей творчества художника, он создал сорок пять полотен, из которых были известны только тридцать шесть), а атрибуция ряда его полотен очень неубедительна. Поэтому доказать или опровергнуть подлинность неожиданно найденного шедевра было не просто.
За несколько лет ван Меегерен выполнил огромную работу: в своей мастерской изготовлял по старинным рецептам краски; покупал недорогие работы неизвестных средневековых художников, смывал с них краски и писал на этих холстах; затем искусственно состаривал картины, добиваясь, чтобы они потемнели и на верхнем слое краски появились трещинки. Что же касается художественной стороны изделий, то в передаче тончайших оттенков света, являвшейся самой сильной стороной Вермеера, Ханс ван Меегерен в полной мере проявил свой талант и постепенно достиг совершенства. В результате в 1932 г. из небытия «вынырнуло» ранее неизвестное полотно Вермеера «Христос в Эммаусе».
Это был первый успех ван Меерегена — эксперты дружно признали авторство Вермеера, и полотно удалось продать за два миллиона долларов (все суммы даются в пересчете по нынешнему курсу доллара США) музею Бойманса—ван Бёнингена в Роттердаме. Выручив за картину такие деньги (целое состояние по тем временам), художник решил не признаваться в авторстве.
«Христос в Эммаусе» Ханса ван Меегерена
С этого времени и по 1944 гг. ван Меегерен написал и продал ряд картин старых мастеров, что позволило ему заработать около 60 млн долларов. В частности, в 1942 г. Ханс ван Меегерен написал и продал за 1 650 000 гульденов (примерно 7 млн долларов) баварскому банкиру и торговцу произведениями искусства Алоису Мидлю полотно Вермеера Дельфтского «Христос и грешница». Через год банкир перепродал картину одному из крупнейших коллекционеров того времени — рейхсмаршалу Герингу.
«Христос и грешница» Ханса ван Меегерена
17 мая 1945 г. капитан Гарри Андерсон, сотрудник американского подразделения, занимавшегося розыском законных владельцев награбленных нацистами произведений искусства, в соляной шахте под Зальцбургом обнаружил коллекцию Геринга. Нацисты педантично записывали все поступления, поэтому американцы быстро узнали, кто продал Герингу «Христа и грешницу». На допросе Алоис Мидль рассказал, что неизвестное ранее полотно Вермеера он купил у ван Меегерена. А вот Меегерен отказался назвать человека, у которого он приобрел Вермеера. Тогда нидерландский суд предъявил ван Меегерену обвинение в распродаже национального культурного достояния, так как его подделки всё ещё считались подлинниками Вермеера. Художнику грозило очень серьезное наказание. После двух недель пребывания в тюрьме он заявил, что все проданные им картины — выполненные им подделки. Обвинители провели следственный эксперимент — ван Меегерена на 6 недель перевели в специально арендованный дом, где тот под наблюдением полицейских в июле-сентябре 1945 г. писал свою последнюю картину — «Христос, проповедующий в храме» (или «Христос среди учителей»).
«Христос среди учителей» Ханса ван Меегерена, Йоханесбург, ЮАР. Работа выполнена в ходе судебного следствия
Экспертам, ранее считавшим «Христа в Эммаусе», «Христа и грешницу» и другие «найденные» картины старых мастеров подлинниками, пришлось признать авторство ван Меегерена. Суд переквалифицировал обвинение и в ноябре 1947 г. приговорил ван Меегерена к одному году тюремного заключения за подделку произведений искусства. Месяц спустя в тюрьме, в возрасте 58 лет, художник скончался от сердечного приступа.
Эрик Хебборн (1934–1996)
Не менее печально закончилась жизнь другого выдающегося копииста — Эрика Хебборна, британского художника и реставратора.
Автопортрет Эрика Хебборна
За поджог своей школы Эрик угодил в исправительное учреждение для подростков, где у него обнаружились способности к рисованию. В совсем юном возрасте он стал с увлечением изучать технику живописи и рисунка, историю искусства, сначала в арт-клубе, потом на факультете изящных искусств Эссекского университета, позже — в Королевской академии искусств и в Институте Куртолда при Лондонском университете. За вторую половину XX столетия он сотворил более 1 000 подделок. Это были до того времени неизвестные полотна Гейнсборо, Тьеполо, Пуссена, Рембрандта, Рубенса, Джованни Пиронези, Коро.
Но Хебборн оказался талантлив не только в копировании. Он выказал удивительные находчивость и остроумие в умении обмануть галеристов и коллекционеров: рентген случайно просвечивал «оригиналы» под слоем более поздних заурядных работ, «обнаруживались» эскизы к известным полотнам, что подкреплялось документами, очень своевременно найденными в музейных архивах.
«Подлинность» ряда найденных Хебборном работ подтвердил очень авторитетный эксперт Энтони Блант, который, по слухам, был любовником Хебборна. Как бы то ни было, мастерски выполненные Хебборном шедевры наводнили не только частные коллекции, но даже известные музеи.
Обогащение от продажи подделок вовсе не было целью его деятельности, оно давало ему лишь побочный доход. И здесь мы видим слабое, но хоть какое-то оправдание для этого талантливого человека. Главными мотивами творчества Хебборна были азарт и желание посрамить надменных экспертов, беспринципных арт-дилеров и жаждущих популярности галеристов.
В 1984 г. перед угрозой разоблачения в книге «Автобиография фальсификатора» он признался в мошенничестве. Вот что писал Хебборн о мотивах создания подделок: «Я занимался подделками, чтобы доказать некомпетентность экспертов, нечестность торговцев и тупоумие искусствоведов».
Любопытно, что Хебборн не считал себя преступником: «Кто-то спросит: а разве вы не преступник? Нет, ни в малейшей степени. Нарисовать картину в каком-то определенном стиле по своему желанию, а потом спросить, что о ней думают эксперты — что здесь преступного? «Но разве в этом обмане не было корысти?» На это я отвечаю: а что, я должен раздавать свои работы бесплатно? Могу также со всей ответственностью сказать: за моих «старых мастеров» я никогда не получал сумм выше тех, какие художник моей репутации берет за свои работы. У кого был настоящий корыстный интерес, так это у дилеров, именно поэтому я не согласен считать себя преступником».
В 1996 г. Хебборн опубликовал книгу The Art Forgers Handbook, в которой дал ряд конкретных и ценных рекомендаций начинающим мошенникам. Сразу же после перевода этого самоучителя для фальсификаторов на итальянский язык (в Италии художник провел значительную часть жизни) Эрика Хебборна нашли в Риме с проломленным черепом.
Элмир де Хори (1906–1979)
Барон по происхождению, венгр Элмир де Хори в течение нескольких десятилетий с блеском подделывал шедевры Модильяни, Пикассо, Шагала, Матисса, Дега, Ренуара и других мастеров. Де Хори исключительно точно передавал атмосферу подлинников, был скрупулезен и непогрешим в деталях. Поэтому даже маститые эксперты-искусствоведы принимали его изделия за творения великих.
Де Хори. Подделка «под Пикассо»
Де Хори. Подделка «под Модильяни»
Модильяни. Жана Эбютерн (с шарфом), 1919
Чтобы убедить всех в истинности происхождения своих имитаций, де Хори придумал остроумный метод. Он покупал старый каталог с картиной нужного художника и аккуратно вырезал из него репродукцию. Затем воспроизводил на запасенной им довоенной бумаге своего «Матисса» или «Пикассо», фотографировал картину и вставлял полученную репродукцию обратно в каталог. В результате покупатель, сравнивая предлагаемую ему картину с каталожной репродукцией, был совершенно уверен, что видит оригинал. Путешествуя по мировым столицам, Элмир останавливался в самых дорогих отелях, вел жизнь аристократа, а искусно написанными имитациями Пикассо и Модильяни нередко расплачивался за номер. Ди Хори никогда не подписывал свои изделия и не продавал их сам (продажей занимались его арт-дилеры). Поэтому юридически он не был ни фальсификатором, ни мошенником и всегда избегал наказания. Но в конце концов всем стало ясно, кто истинный автор неизвестных ранее работ великих художников, продававшихся арт-дилерами превосходного имитатора (как он себя называл). Тогда ди Хори, завоевавший к тому времени огромную популярность в мире искусства, стал подписывать имитации своим подлинным именем. Коллекционеры считали обязательным иметь у себя одну-две работы венгерского барона. «Творческий» итог жизни этого гения подделок — около тысячи картин, рисунков и листов графики, суммарный доход от продажи которых в Америке, Европе и Японии составил примерно сто миллионов долларов!
Свои последние годы барон провел в собственном дорогом доме в Испании, на о. Ибица. Получив в 1979 г. очередную повестку во французский суд, ди Хори, измотанный многими судебными тяжбами и постоянным страхом понести наказание, покончил с собой (такова официальная версия полиции).
Михаил Монастырский (1945–2007)
В СССР вне конкуренции в отношении подделок произведений искусства были изделия фирмы Фаберже. Появился даже термин для этой продукции — «фальшберже». И здесь стоит рассказать о самом удачливом советском фальсификаторе Фаберже — классном ювелире-камнерезе, антикваре и реставраторе Михаиле Монастырском.
За годы работы в Эрмитаже в качестве скромного реставратора Монастырский убедился, что ленинградские художники, ювелиры и камнерезы могут делать вещи не хуже мастеров прославленного Карла Фаберже, и в конце 70-х создал подпольное производство поддельного Фаберже. Для этого он привлек специалистов, работавших на крупнейшей в СССР ленинградской фабрике «Русские самоцветы». Он также наладил каналы контрабанды этих изделий на Запад, так что «фальшберже» подпольной артели буквально наводнили коллекционный мир.
Монастырский хорошо платил своим работникам, причем большинство из них даже не знали, что на их изделия потом ставятся фальшивые клейма. Некоторые работы «от Монастырского» поступили в Эрмитаж под видом подлинных Фаберже, и музейные эксперты, не распознав подделок, брали их на хранение как подлинники.
Экспертизы большинства «изделий Фаберже», приобретенных в те годы в СССР богачами из разных стран, установили, что подлинников среди них — считанные единицы. Это вызвало множество скандалов за рубежом, и советская таможня ужесточила контроль ювелирных изделий Фаберже, которые наши граждане и иностранцы пытались вывезти за границу. Следователи вышли на подпольное ленинградское производство, руководимое Монастырским, и талантливый фальсификатор попал под «расстрельную» статью за контрабанду российских культурных ценностей. Поэтому в ходе следствия он был вынужден признать, что продавал иностранцам вовсе не похищенные музейные экспонаты, а собственные подделки и изделия своей фирмы. В 1983 г. Монастырский был осужден на 10 лет лишения свободы, из которых отсидел пять.
После вынесения приговора конфискованные изделия советских умельцев из артели Монастырского передали в фонд Эрмитажа и в запасники Оружейной палаты Кремля как образцы выдающихся подделок. Среди шедевров Оружейной палаты, в частности, до сих пор находится знаменитая камнерезная фигурка коня из обсидиана работы самого Монастырского.
Выйдя на свободу, Монастырский начал легально заниматься антикварным бизнесом и скупкой икон. Затем он стал депутатом Российской Государственной Думы 2-го созыва — прошел по списку ЛДПР седьмым номером. По окончании депутатских полномочий в 2000 г. Монастырский выехал на ПМЖ в Швейцарию и вскоре был объявлен в международный розыск, но в 2003 г. прокуратура Петербурга почему-то закрыла его уголовное дело. Последние 10 лет своей жизни великий фальсификатор открыто проживал в роскошном особняке в курортном поселке на южном побережье Испании, в провинции Малага. В 2007 г. испанской полиции стало известно, что Монастырский приобрел депутатский мандат Российской Думы за 300 тыс. долларов. Экс-депутат тотчас перебрался во Францию, где вскоре и погиб в автомобильной катастрофе — по официальной версии, под Лионом в автомобиль Монастырского врезался цементовоз.
Как видим, все четыре гения подделок закончили жизнь трагически… Но не поддадимся искушению поморализировать на эту тему и коснемся более спокойного аспекта проблемы фальсификации произведений искусства — тех, кто страдает от подделок. Конечно, когда жертвами фальсификаторов становятся музеи и галереи, то посетители выставок, то есть рядовые любители искусства, чувствуют себя одураченными и испытывают легкую досаду. Но, как правило, на подделки нарываются очень богатые люди — российские и зарубежные миллионеры и миллиардеры, эмиры и шейхи, пораженные вирусом коллекционирования. К их разочарованиям обыватели относятся очень спокойно, а иногда — даже с некоторым удовлетворением.
Одной из знаменитых отечественных персон, пострадавших от деятельности фальсификаторов произведений искусства, стал великий пролетарский писатель Максим Горький (1868–1936). В начале тридцатых его коллекция нецке была второй в России по количеству экспонатов. Она до сих пор находится в доме-музее М. Горького — бывшем особняке купца и мецената Степана Рябушинского. Этот роскошный жилой дом в стиле раннего модерна построил Федор Шехтель в 1900–1903 гг. на Малой Никитской в Москве. По настоянию Сталина писатель со своей большой семьей поселился в этом особняке и прожил в нем с 1931 по 1936г.
Собиранию коллекции Максим Горький отдал несколько десятилетий. Он очень любил ее и показывал всем своим гостям, рассказывая им о мастерстве японских резчиков. По его эскизам были сделаны специальные шкафы в кабинет и спальню писателя, в которых экспонаты можно увидеть и сегодня. Горький покупал нецке у итальянских моряков на о. Капри и в Сорренто, а также заказывал их в Германии у торговцев предметами искусства. Более того, пролетарский писатель в письмах нередко обращался к друзьям с просьбой купить для него «пуговки» (так в среде коллекционеров называют нецке).
Кабинет Горького в особняке на Малой Никитской в Москве
Однако уже при жизни Горького у искусствоведов возникли сомнения в подлинности большинства экспонатов. Это вызвало сильное беспокойство у собирателя, который через адвокатов сумел установить, что почти все нецке, купленные им у немецких торговцев, сделаны… в одной и той же мастерской Гамбурга. Детальная экспертиза коллекции, проведенная уже после смерти писателя, также дала неутешительные результаты: либо Буревестник революции совершенно не разбирался в предмете собирательства и скупал все подряд, либо эту коллекцию кто-то разграбил, а ценные экспонаты подменил подделками.
Настало время попытаться понять: какова роль официального искусствоведения в отношении подделок и есть ли у индустрии фальшивок какие-то перспективы в будущем?
Официальное искусствоведение всегда занимало в отношении фальсификаций и фальсификаторов непримиримую позицию. Но, увы, мировая практика борьбы с фальсификациями показывает, что существует ряд факторов, которые действуют «на стороне этого зла». Вот эти факторы:
— разоблачение фальсификаций произведений искусства — дорогостоящая и очень сложная задача. Даже известные аукционные дома не всегда готовы тратить большие средства на экспертизу холста, красок и рам вновь найденных картин знаменитых художников, а в случае, например, камнерезных изделий — на специальные экспертизы: ювелирно-технологическую, геммологическую, пробирную и металлургическую. Поэтому организаторы аукционов удовлетворяются убедительной родословной полотен, придуманной мошенниками, или наличием на изделиях подлинных (а чаще всего искусных, но фальшивых) клейм;
— дорогие современные научные методы определения возраста и происхождения различных артефактов (изотопный анализ и различные «просвечивающие» методики) надежны лишь в самых простых случаях. В сложных ситуациях результаты научных экспертиз часто интерпретируют по-разному, а вердикты умудренных специалистов порой имеют взаимоисключающий характер. Вот яркие примеры «беспомощности» современных экспертиз: нет однозначных выводов многолетних и тщательных научных исследований туринской плащаницы; на сегодняшний день имеется (с тем или иным уровнем доказательности) несколько десятков претендентов на звание «Чаши Грааля»; до сих пор нет ясности в вопросе возраста и происхождения хрустального черепа Митчелла-Хеджеса;
— «безошибочный глаз специалиста» нередко переоценивают. Как человеческий фактор проявляется в экспертизе произведений искусства очень точно описано в «Автобиографии фальсификатора»: «Когда эксперты хотят найти нечто подлинное, взгляд, исполненный сомнений, меняется на доверчивый. Например, когда приобретение Ван Дейка или какого-то другого значительного художника означает еще одно перо в их павлиньем убранстве, они склонны видеть в предлагаемой им работе не дефекты, а достоинства»;
— срабатывает известный психологический феномен — каждый человек (вольно или невольно) стремится принять желаемое за действительное.
Для рядового любителя искусства появление ранее неизвестного полотна гения — это праздник, подсознательно ожидавшееся чудо (самое время вспомнить приведенную в заглавии исследования Пушкинскую строку). Когда подделку разоблачают, обыватель быстро примиряется с потерей. Ему такой поворот дела даже начинает нравиться, что тонко подметил Хебборн в своей автобиографии: «…восхищение обывателя подделками в немалой степени объясняется тем, что ему приятно видеть, как экспертов посадили в лужу».
Для администрации музеев, галеристов и кураторов выставок названный феномен выражается в горячем желании даже за счет сомнительного шедевра повысить свой рейтинг, хотя все они, разумеется, очень рискуют, так как выявление фальшивки наносит им большой репутационный ущерб;
— фальшивки — необходимое звено в большом количестве криминальных схем арт-рынка, по которым осуществляется «перевод» подлинников произведений искусства из собственности государства в частную собственность (замена подлинников в запасниках и даже в постоянных экспозициях на талантливые копии и последующая нелегальная продажа оригиналов частным лицам);
— огромные доходы художников-фальсификаторов и мошенников-арт-дилеров.
Даже поверхностная оценка сформулированных факторов и угадывающихся затейливых связей между ними позволяет сделать неожиданный, но неизбежный вывод: большинству игроков на арт-рынке подделки произведений искусства… выгодны, и потому можно утверждать, что индустрия фальшивок неистребима.
Возможно, мировому сообществу следует признать достоинства искусно выполненных копий гениальных полотен, особенно, если эти копии созданы талантливыми учениками гениев. В таких случаях люди меньше морочили бы друг другу голову, и не требовалось бы проводить дорогостоящие экспертизы. Многие музеи и галереи мира уже пошли по этому пути. Например, по крайней мере пять авторитетных собраний имеют в постоянной экспозиции копии Монны Лизы:
Музей Прадо, Мадрид. Картина приписывается знаменитому ученику и главному творческому наследнику Леонардо да Винчи (1452–1519) Франческо Мельци (1491–1570);
Национальная галерея в Осло. Картина подписана «Бернардино Луини. 1525». Луини (1485–1532) — один из любимых учеников Леонардо да Винчи;
Зал депутаций в Риме. Картина приписывается Бернардино Луини;
Вернонская коллекция, США. Владельцы картины считают ее подлинной;
Уолтеровская художественная галерея, Балтимор, США.
Очевидно, что этот путь довольно скучен и совсем не будоражит воображение, так как копии… остаются копиями. Копиист чаще всего не задумывается о том, что волновало гениев и что они отразили в своих произведениях. Поэтому даже виртуозное по технике копирование внешней формы не дает того результата, который получен в подлинниках и которым восхищаются многие поколения людей. Попробуем для примера сравнить подлинник с экспонируемой в Прадо искусной копией Монны Лизы. По-видимому, копия написана Франческо Мельци, который начал работать в мастерской да Винчи в 1506 г. С помощью инфракрасных лучей установлено, что художник во время работы вносил в картину такие же изменения, какие выявлены на оригинале у Леонардо. Это доказывает, что оба произведения создавались одновременно. Но, увы, эта копия, как и другие копии Монны Лизы, лишена загадочности и притягательности. Неслучайно, что посетители музея надолго у картины не задерживаются. Впрочем, сравните оба полотна сами…
Остается согласиться с Александром Сергеевичем Грибоедовым (1795–1829): «Искусство только в том и состоит, чтоб подделываться под дарование»
В последние годы на западе нашли два изящных способа извлекать практическую пользу из нашумевших подделок.
Крупные аукционные дома продают работы «прославившихся» имитаторов под их собственными именами. Картины пользуются устойчивым спросом. Так, в 1980-е гг., уже после смерти де Хори, Sotheby’s и Christie’s стали продавать его работы под его именем. Цены стартовали от нескольких сотен и доходили до нескольких тысяч фунтов. Однако вскоре эксперты обнаружили снижение качества некоторых лотов. Стало ясно, что неутомимые фальсификаторы начали подделывать самого де Хори! Работы барона перестали выставлять на торги.
Другая возможность использования подделок — сфера обучения ремеслу художника. Подделки передаются в художественные университеты, чтобы на примере удач или неудач фальсификаторов сделать процесс обучения более увлекательным и эффективным. Эти университеты также организуют выставки «скандальных» подделок, что неизменно привлекает большую зрительскую аудиторию.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2017-nomer12-klimovich/
