Пьеса в двух частях.
Мужских ролей семь.
Женская роль одна.
Особая роль — РЕВ ТОЛПЫ.
Особая роль — ЛЮДИ АРЕНЫ.
***
У каждого человека своя модель мира. Моя модель — коррида. Каждый волен выбирать свое место на Арене. Одних соблазняет место в королевской ложе, других — смертоносный клинок Матадора. Третьи — счастливы быть простыми людьми Арены, не особенно задумываясь над ее законами. И только немногие отдают себя в жертву толпе, становятся жертвенными животными — во имя близости к Природе, сохранения ее вечных тайн и тысячелетних ценностей. Эти люди часто смешны, всегда неудобны, их жертвы нередко кажутся бессмысленными. Но Природа упрямо — снова и снова — рождает их на свет, чтобы их голосами говорить с нами о самом простом и самом важном. У этой поэтической трагедии бывают разные масштабы. Иногда Арена — это твоя семья. Иногда — государство, в котором тебе суждено родиться. Каждый из нас — временами бык, временами — матадор, а иногда и человек, подметающий Арену.
И вместе с этим коррида — праздник. Разве не такой кажется нам жизнь?
***
Арена. Небольшой песчаный круг, окруженный сплошной и прочной деревянной стеной. Над ней — бесчисленное множество человеческих лиц. В таких гигантских гроздьях ягоды не различимы, лица — бусинки, исторгающие крик. Крики соединяются в рев. Это РЕВ ТОЛПЫ, особое действующее лицо.
Посреди арены стоит ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Людей, подобных ему, называют по-разному: в зависимости от того, на каком клочке земли, ковра, паркета выращивают они хлеб свой насущный. Телевизионный и радиокомментатор, шоумен, шпрехшталмейстер — эти люди везде, где происходит нечто, заслуживающее внимания: событие, драма, представление. Такие люди не живут, они существуют рядом — рядом с событием, рядом с представлением, рядом с драмой. Поэтому человека их клана не хочется называть действующимлицом. Он — лицо бездействующее. Его единственная задача — заполнять вакуум. Во времени, в мыслях, в явлениях. Ибо тысячи голов, представленных самим себе, могут родить тысячи мыслей, разнообразных и не всегда подвластных общему знаменателю. А это плохо. Искусство — предмет коллективного пользования. Что это за коллектив, где каждая голова — сама себе флюгер? Так и появляется бездействующее, но крайне всем необходимое лицо, ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Он во фраке (свитере, смокинге, костюме, френче), в руках, естественно, микрофон. Голос — мужественный, легкий, приятный. Ему сорок лет. Он знает, что публика его любит.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа! Соотечественники! Приходилось ли вам слышать, что вы — счастливейшие люди планеты? Да? И неоднократно? Прекрасен мир, в котором мы живем! И воздух, которым мы дышим! Наше небо, наши поля, луга и горы! Спасибо тебе боже, за эти необъятные, бескрайние, необузданные просторы! Аминь!
РЕВ ТОЛПЫ, смешанный с аплодисментами.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Велика история человечества! Но не каждому народу удается внести в нее свою лепту. Нам это удалось! Ой, как нам это удалось! Именно здесь, на этой солнечной поляне возникло, родилось и вызрело великое искусство корриды! Приходится иногда слышать, что коррида — дешевая бойня. Тупик в истории человечества. Позволю себе спросить: с каких это пор дешевизна — порок? Только дешевый товар может овладеть массовым покупателем. Возблагодарим же всевышнего за этот бесценный дар. Господи! Что бы о тебе не говорили! Есть ты или нет! Белый-черный-красный-желтый! Из дерева-мяса-воздуха-глины! Глупый и мудрый, щедрый и жадный! Спасибо тебе! За умение смеяться над собой и своими ближними. Кроме нас никто на земле не умеет смеяться, смеяться дано только человеку! Аминь!
РЕВ ТОЛПЫ, напоминающий молебен.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Аминь! Труба! Финита! Баста! Парад-алле! Арена, выходи строиться!
Гремит марш. Это современный марш, под него так и хочется вышагивать строем по какой-нибудь арене, хрустя позвоночником, вкручивая в воздух летящие пропеллером пятки.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ марширует, размахивая микрофоном, как церемониальным жезлом. Стремительные, словно осенний ветер, вылетают на арену ЛЮДИ АРЕНЫ. Тоненькие, зеркально одинаковые, однако весьма странные (непонятно почему), они пристраиваются к ЧЕЛОВЕКУ С МИКРОФОНОМ, и вот уже торжественно-развязная процессия вышагивает по арене. О нет, они не похожи на марионеток, движения марионеток внутренне бессмысленны, а ЛЮДИ АРЕНЫ видят и ищут смысл повсюду, даже там, где его заведомо нет.
ЛЮДИ АРЕНЫ. Мы — люди арены. Тихие, незаметные, маленькие. О нас не пишут, нами (смешок) дышат. Мы никогда ни на что не обижаемся. Разве может обижаться то, чего нет. А нас нет! Мы — воздух, которым дышат они, герои! Мы не трусы и не храбрецы. Не дураки и не мудрецы. Про нас нельзя сказать ничего определенного, потому что определенно нельзя ничего сказать. Мы — люди арены, здесь мы живем. Но никогда не умираем! Мы — запах арены. Ее глаза и уши. Кулаки и зубы. Мы есть и нас нет! Там, где вы есть и вас нет.
Музыка обрывается.
Он возникает ниоткуда. Вонзается в зрителя, как стрела арбалета. Глаза светлы, взгляд кроток и добр. БЫК.
Останавливается, удивленно оглядывается. Подходит к ЛЮДЯМ АРЕНЫ, смущенно здоровается с каждым. Ему насмешливо отвечают, кто как.
БЫК. Я — бык. Меня зовут Панчо. В насмешку, или шутки ради, дали мне человеческое имя. Может быть, с этого все и началось. Тогда, в детстве, я думал, что я тоже человек. И горько заплакал, когда узнал правду. Совсем не потому, что у меня другое лицо. Я любил их, и хотел быть равным. Просто быть равным. Они показали мне все, что я хотел любить. Я живу, потому что им это нужно. Сейчас они осчастливили меня ареной. Солнце, люди, музыка, краски. Я богач. Какой здесь красивый песок, розовато-красный. Люди, здравствуйте! Я — самый счастливый бык на земле! Я хотел быть с вами — и вот, я с вами! Я ненавижу горы, откуда меня привезли сюда. Почему? Потому что ненавижу стадо! Как они топчут друг друга копытами у кормушки. Как бьются в кровь из-за красивой самки. Люди! Если бы вы не взяли меня к себе, я бы умер… Сытое, подлое, самодовольное стадо… Как они мне завидовали. Шептали, будто меня везут на смерть. Будто люди убивают нас и едят… вместо травы и листьев…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Восхитительный экземпляр, дамы и господа! Какая грудь — просто клубок мышц! А ноги? Тонкие, высокие, упругие. И глаза, нет, вы обратите внимание на его глаза: сколько в них ума! Редкий экземпляр, поверьте мне, я не первый день на арене. Нас ждет упоительное зрелище! Воистину, сегодня день исполнения надежд, это я вам говорю, человек с микрофоном. Никогда не теряйте надежду! Никогда! Не теряйте ее, дети корриды!
БЫК. Я понравился им. Они смотрят на меня с интересом. Это хороший признак.
Музыка! Да здравствуют музыка и парад неподражаемых ЛЮДЕЙ АРЕНЫ!
Задумчиво бродит по арене БЫК, разглядывает стены, пытается маршировать вместе с ЛЮДЬМИ АРЕНЫ.
Фанфары. О, когда звучат фанфары, всегда следует ожидать чего-то значительного. Следует. Но не всегда получается.
Пауза.
ОРЛАНДО. Что случилось? Где он? Почему не выходит? Может он умер?
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Тише. Ти-ше… Что вы себе позволяете…
РЕВ ТОЛПЫ выражает то ли смутное недовольство, то ли тревогу.
ОРЛАНДО. Это не я себе позволяю, это он себе позволяет. Надо же, в конце концов, понимать, в чем дело. Хорошо, я сбегаю.
Убегает. Через мгновение возвращается и растерянно шепчет на ухо ЧЕЛОВЕКУ С МИКРОФОНОМ. Предательский микрофон разносит шепот по трибунам.
ОРЛАНДО. Он не хочет.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Что значит не хочет?
ОРЛАНДО. Ему надоело. Так он сказал.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Что скажет народ?
ОРЛАНДО. Я спросил. Он сказал — наплевать.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Это ты виноват! Ты! Он требует деликатности обращения. Ты оскорбил и расстроил его. Ничтожество, я сообщу об этом народу! (Подносит к губам микрофон).
ОРЛАНДО. Умоляю, только не это! Я попробую еще раз! (Исчезает).
РЕВ ТОЛПЫ становится угрожающим.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа! Позвольте напомнить вам несколько блистательных эпизодов из истории корриды… история корриды прекрасна и возвышенна, как библейское сказание…
РЕВ ТОЛПЫ превращается в свист. И перестает действовать микрофон.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа, что вы делаете… Здесь же иностранные гости…
Но гремят литавры, грохочут барабаны, вспыхивают прожектора. МАТАДОР! Ослепительный, сверкающий, расшитый золотом. Тот, кого все ждали. Немолод, с животиком, прихрамывает. Лицо дряблое, отечное. Аплодисменты и крики «ура» не любит, но прощает.
РЕВ ТОЛПЫ, переходящий в овацию.
МАТАДОР подходит к БЫКУ. БЫК вскакивает, смущен, словно солдат-новобранец перед генералом. МАТАДОР ласково треплет БЫКА по щеке.
БЫК. Это… вы приказали привести меня сюда?
МАТАДОР. Предположим.
БЫК. Спасибо.
МАТАДОР. Тебе здесь нравится?
БЫК. Я всю жизнь мечтал об этом.
МАТАДОР. Попасть на арену?
БЫК. Жить среди людей.
МАТАДОР. Ты счастлив?
БЫК. Бесконечно. Спасибо вам!
МАТАДОР. Ну ладно, до встречи.
Звучит пронзительный сигнал трубы. ЛЮДИ АРЕНЫ, МАТАДОР, ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ стремительно покидают арену.
Слышны негромкие скребки веника. Выходит ТОНИНО, или ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК АРЕНЫ. В правой руке веник, в левой — совок. ТОНИНО подметает арену. Фактически, он не работает, а валяет дурака. Кружит вокруг БЫКА.
ТОНИНО. Устал? Дорога была длинной?
БЫК. Нет, что вы, я прекрасно себя чувствую.
ТОНИНО. Можно задать неприличный вопрос?
БЫК. Задавайте, если других у вас нет…
ТОНИНО. Знаешь, что такое говядина?!
БЫК. Слышал…
ТОНИНО. Неужели?! А то, что говядина — любимая еда человечества?! Тоже слышал?
БЫК. Мне говорили…
ТОНИНО. Да?! Восхитительно! И что ты по этому поводу думаешь?!
БЫК. Когда-то люди ели друг друга… Люди меняются,
ТОНИНО. Понял! Ты из тех, кто живет во имя светлого будущего! Да здравствует будущее без колбасы и биштексов! Таким его видит… лицо говяжьей национальности! И это естественно! Ура!
РЕВ ТОЛПЫ и крики «Ура».
ТОНИНО. Ты молодец. Слушай, я все время думаю: ты дурак? Или идиот?
БЫК. Я чем-нибудь вас обидел?
ТОНИНО. Значит, дурак.
БЫК. Если вы пришли оскорблять меня… Арена велика, нам хватит места разойтись…
ТОНИНО. Тебе осталось жить три часа. Потом тебя убьют.
БЫК. За что?
ТОНИНО. Просто так. Уши обрежут, мясо отдадут мяснику.
БЫК. Зачем…уши?
ТОНИНО. На память. Вместо фотографии. Такой обычай.
БЫК. Ты лжешь. Зачем тебе это нужно?
ТОНИНО. Бойня — все, что ты здесь видишь. Здесь все превращают в котлеты: красоту, ум, свободу. Такое это место. Не ты первый. Видишь, какой красоты песок под ногами. Розовато-багровый. Такого нет нигде на земле. Это от крови. У вас, быков, красивая кровь. Густая, как масло.
БЫК. Я не умру. Я не чувствую смерти. Ты врешь. Зачем — не знаю.
ТОНИНО. Ошибаешься. Твое право. Каждый в жизни имеет право на одну ошибку. Ошибку, после которой заканчивается жизнь. Тебя будет интересно убивать. Ты сильный. Слабых убивать скучно. Агония сильных — вот театр для великих мира сего.
БЫК. Тебя просто подослали. Испытать меня. Мою веру. И верность. Я верю — в этом моя сила.
ТОНИНО. Меня зовут просто: последний человек арены. Я всегда последний, я — король последних. Метла — мой скипетр, лопата — жезл, нужник — мой трон! Я ненавижу арену! Хочу вернуться домой. У меня есть дом и сад. Дом, который сгнил, и сад, который высох. Земля вернет мне все, и дом, и сад, нужно только заплатить ей потом и мозолями. Один я не справлюсь. А вот вместе с тобой… ты мне нужен. Поверь, ты так мне нужен! Никто не знает арену, как я. Я спрячу тебя в горах мусора, ночью мы исчезнем. Я спасу тебя, ты спасешь меня. Одно движение — и ты свободен. Говори, не молчи, животное…
БЫК. Ты хочешь … одеть на меня ярмо… и называешь это свободой?
ТОНИНО. У тебя нет выбора.
БЫК. Знаю, что такое ярмо. Такая легкая и удобная штука. Не жмет, не трет, почти не затрудняет движений. А потом вдруг оказывается — вросло! Вросло в твои плечи! В мясо! В кости! Не оторвать! Мечешься, кричишь — не оторвать. И ярма уже не видно, нет его. Заросло, твоей кожей заросло. Это ты такой: покорная, жалкая, ничтожная скотина…
ТОНИНО. Глупо. Живя среди людей, глупо мечтать о свободе. Ее нет нигде. И никогда не было. Свобода — сказка для маленьких детей и больших идиотов.
БЫК. Ты просто вор. Хочешь украсть меня с арены. Если меня хотят убить, зачем было везти меня за тысячу километров? Там, в горах, убить быка проще и дешевле. Нет, я нужен здесь, и живой!
ТОНИНО. Зачем?
БЫК. Не знаю…
ТОНИНО. Странный мир. Никто не верит правде. Она чересчур проста. Нужно обязательно обернуть ее в саван лжи. Что ты говоришь, животное? Презираешь ярмо? Но без ярма жизнь невозможна! Разве рай не ярмо? Потому что его все время страшишься потерять. А этот страх — не ярмо? Я тебя поздравляю, ты талантливый бык. Житейская глупость — привилегия таланта. Что сделать с твоими костями, когда их привезут ко мне? Вместе с дохлыми кошками и ржавыми консервными банками. Говори, не стесняйся! Я запомню. Ты ведь мечтаешь воскреснуть после жизни!
БЫК. Вы так просто и привычно говорите мерзости. Мне страшно с вами.
ТОНИНО. Главное в жизни — иметь свой стиль. Мой стиль — мерзость. Поверь мне — самый удобный и полезный стиль. Жизнь всегда лучше того, что я о ней думаю. Живи дальше, гениальный бык. Тебе следовало родиться человеком. Может быть, ты станешь первым святым, у которого в графе «происхождение» будет написано: из быков. Ты действительно святой: веришь не потому, что веришь, а потому, что хочешь верить. Кстати, в Индии коровы священны, мог бы там жениться на какой-нибудь священной говядине первой категории, и жить безбедно. Вместо этого зачем-то просишься на арену. (Уходя). Дуй в Индию, парень, пока не поздно…
БЫК остается один. Долго рассматривает розовый песок, поднимает его, сыплет вниз, разглядывает падающие песчинки, словно видит песочные часы.
РЕВ ТОЛПЫ сдержан, напоминает шепот…
БЫК. Странное ощущение. Все дрожит, колеблется, все зыбко и как будто ускользает прочь… Пустота. Только стены реальны… Эти стены были когда-то живым теплым деревом. Теперь мертвая стена. Они об этом мечтали? Вряд ли… Так получилось. .. Или это не мир дрожит, а я? Это страх? Я боюсь? Мне нечего бояться. Страх — неизвестность. Я знаю все. Люди мудры, красивы, нежны… У них ласковые руки, поющие губы, глаза полные света и тепла. Они призвали меня к себе. Зачем? Он спросил, зачем? Глупый вопрос. Мы нужны друг другу, вот и все. Бог создал нас друг для друга…
Появляется МАРИЯ.
БЫК. Кто ты?
МАРИЯ. Я — женщина. Ты мог бы полюбить женщину?
БЫК. Это возможно?
МАРИЯ. Почему нет?
БЫК. Ты пахнешь травой… и молоком матери…
МАРИЯ. Что ты сказал?
БЫК. Не знаю. Голова кружится.
МАРИЯ. Не надо умничать. Хочешь меня обнять?
БЫК. Здесь, сейчас?
МАРИЯ. А почему бы нет? Миленький мой, люди платили деньги. Мы просто обязаны им показать что-то скандальное. Сколько тебе лет?
БЫК. Четыре года.
МАРИЯ. Фантастика! Годится! Иди сюда, миленький!
РЕВ ТОЛПЫ похож на воркование.
БЫК. Мне почему-то страшно.
МАРИЯ. Когда мне было четыре года, я тоже этого боялась. Потом прошло. Я тебе нравлюсь?
БЫК. Ты смеешься надо мной. Зачем я тебе нужен?
МАРИЯ. Мужчин нет, кругом одни философы. В кои-то веки встречается крепенький бычок… И на тебе. Ладно, умничай, если тебя это возбуждает. Только не долго.
БЫК. Ты когда-нибудь бывала в горах?
МАРИЯ. Издалека заходишь. Давай поближе.
БЫК. Хотел рассказать о моей родине…
МАРИЯ. Не понимаю, ты кого собираешься любить: ее или меня?
БЫК. Если можно, я бы хотел обеих…
МАРИЯ. Стоп! Никаких политических фантазий. Я этого не слышала. Ты, однако, шалунишка. Положи мне руку на плечо. Опусти ее ниже. Так, еще ниже, еще ниже. Еще чуть-чуть. Прекрасно. Как себя чувствуешь?
БЫК. Еще не понял…
МАРИЯ. Чего тебе хочется. Говори быстро.
БЫК. Хочется…хочется… петь!
МАРИЯ. Чего?
БЫК. Петь. Но я не умею.
МАРИЯ. . Петь? И все?
БЫК. Нет, не все…
МАРИЯ. Наконец-то. Говори, миленький, говори. Чего тебе еще хочется?
БЫК. Хочется…летать. Стать птицей… И летать.
МАРИЯ. Дожили. Так теперь у нас разговаривают с женщинами.
БЫК. Я не хотел тебя обидеть. Ты мне очень нравишься. Можно тебя погладить?
МАРИЯ. Вот!
БЫК. Ты такая нежная …
МАРИЯ. Поцелуй меня. (Целует). Ого. Если останешься жить, позвони. По утрам я всегда дома…
Грохочет марш. Выбегает ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Источает вдохновение.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа! Уважаемая публика! Посмотрите на него! Сколько надменной самоуверенности! Сколько презрения к нашей с вами воле, воле человека. Это дитя природы не знает, что такое воля человека. Сегодня нам предстоит… Вот она, редкая возможность сплотиться, почувствовать единое тело нации. Нации нужны простые, доступные, понятные и легко уязвимые противники. Тяжело в учении — легко в бою, сказал мудрец. А поскольку в бою никогда легко не бывает, давайте насладимся учением. Поприветствуйте его, господа, этого черного тигра арены, этого любимца альпийских лугов, эту черную жемчужину корриды!
РЕВ ТОЛПЫ.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Мы начинаем! Начинаем! Начинаем!
Гремит музыка. В руках МАРИИ появляется копье. МАРИЯ движется навстречу БЫКУ. Он ждет ее, ждет ласки. МАРИЯ ударяет его копьем. БЫК тоскливо кричит и падает.
БЫК. Меня ударили? Не может быть. За что? Показалось. Почудилось. Случайная судорога мышц. Я сам упал. Сам. Сам!
Возникают ЛЮДИ АРЕНЫ с копьями в руках. Возвышаются на плечах своих товарищей, как пикадоры на лошадях. Они танцуют вокруг БЫКА, он мечется между ними, никого не касаясь, летит кубарем на песок, встает, снова падает от ударов копий.
Танцуют ЛЮДИ АРЕНЫ. Их танец медленный, странный, завораживающий, условный, похожий на сон. И только БЫК мечется между ними совершенно реально, ему больно, он кричит.
БЫК. Меня не бьют! Мне это только кажется! Иллюзия! Обман зрения! Меня не бьют! Судорога, случайная судорога мышц! Мне не больно, мне совсем не больно! Меня не бьют, мне это только кажется! Кажется! Кажется! Кажется1 Кажется…бьют?
Тотчас убегают ЛЮДИ АРЕНЫ. БЫК хрипит, шатаясь, поднимается с песка.
ТОНИНО выползает из-за стены. Метла и совок.
РЕВ ТОЛПЫ что-то победно распевает.
ТОНИНО. Если что, я рядом. И мое предложение остается в силе…
БЫК. Видишь, как все просто… Живешь, дышишь, любишь, а потом приходит время превращаться в говядину первого сорта. Или надеть ярмо.
ТОНИНО. Что? Ты еще рассуждаешь? С твоими рогами и мышцами? После такой взбучки? Ей-богу, интеллигент какой-то вшивый, а не бык. Да я бы их всех разнес тут к чертовой матери! Эй, животное, ты все-таки идиот! Я сказал, ты — идиот! Слышишь меня?
БЫК. Я устал…Очень устал… Надо просто отдохнуть… Они исчезнут: боль, тоска, и глупые мысли о смерти…
ТОНИНО. Болван! Кто тебе даст отдыхать! Они сейчас будут здесь! Все начнется сначала!
БЫК. Опять…
ТОНИНО. Именно! Ну что, есть определенные преимущества в ношении ярма? Как считаешь?
БЫК. Это всегда приятно… Быть одетым по моде…
Входит ОРЛАНДО, первый человек арены. ТОНИНО тут же падает на четвереньки, принимается драить арену.
ОРЛАНДО. С кем ты говорил?
ТОНИНО. Я просто подметаю. О чем мне с ним говорить? Да и как тут говорить —полный рот пыли.
ОРЛАНДО. Заткнись. Бык, я тебя спрашиваю.
БЫК. Я говорил сам с собой.
ОРЛАНДО. Благородно. (Тонино). Пошел вон!
ТОНИНО исчезает.
ОРЛАНДО. Вторая серия больнее первой.
БЫК. Зачем вы мне об этом говорите?
ОРЛАНДО. Обычно хватает одной серии. Но ты странно ведешь себя. Ты слишком добр. Это вредно для жизни — быть добрым на арене.
БЫК. Что я должен делать?
ОРЛАНДО. Пустить в дело рога.
БЫК. Прольется много крови.
ОРЛАНДО. Прекрасно. Публика любит это.
БЫК. Я не хочу.
ОРЛАНДО. Таковы правила игры.
БЫК. Не надо говорить про правила игры. Их каждый выбирает сам.
ОРЛАНДО. Ты мне надоел. Устроил пресс-конференцию. Жить хочешь?
БЫК. Хочу.
ОРЛАНДО. Так бодайся!
БЫК. Противно…
ОРЛАНДО. Сегодня решающий день для тебя: первый бой. Или погибнешь — сразу. Или будешь убивать других — долго. Соберись, не будь тряпкой. Вспомни мать! Что она, зря мучилась, когда тебя рожала?
БЫК. Вы как будто уговариваете меня кого-то убить… Странно…
ОРЛАНДО. Ты явно умнее многих людей, которых я знаю.
БЫК. Кого я должен убить для вас?
ОРЛАНДО. Матадора. Он чудовище. Он сгубил арену, уничтожил всех нас, выжил из ума и жаждет только одного: крови. Чужой крови. Прошу тебя, сделай это. Если хочешь, умоляю — сделай это. Ты — единственный, кто может убить его безнаказанно.
БЫК. И тогда…
ОРЛАНДО. Я — первый человек арены, и займу его место по праву.
БЫК. Прости, не умею убивать.
ОРЛАНДО. Зато он прекрасно умеет это делать. Пойми, дурак, вам двоим нет места на земле!
БЫК. Он добрый… Единственный из всех, он меня погладил.
ОРЛАНДО. Он не тебя гладил. Он славу свою гладил. Он убьет тебя. Все только играют, а он убьет. Не пройдет и двух часов. Но ты не бойся. Я знаю, как его победить. У него есть уязвимое место.
БЫК. Нет.
ОРЛАНДО. Ты или он. Таковы правила игры.
БЫК. Смерть — не игра.
ОРЛАНДО. Жизнь — игра. Игра со смерть. Здесь все ненавидят всех, таков закон арены. Он, который убьет тебя, его величество Матадор — обыкновенный преступник. Своему предшественнику он подсыпал в вино снотворное перед корридой. Мизерное количество. Тот, разумеется, не уснул, но потерял реакцию. Бык растерзал его. Дрянной бычишко, не ровня тебе. Я бы с удовольствием воспользовался проверенным рецептом — у него личный врач и банда телохранителей, ложку в рот не отправит без проверки. Он умен. Его любимая присказка: на ошибках учатся дураки. Ему плевать на корриду. В первые годы он просто спаивал быков перед поединком, они дурели от воды и солнца. Уничтожил конкуренцию — оберегает себя от соперников. После его восшествия в матадоры ни один талантливый юноша не ступил ногой на этот песок. Он холит бездарностей и сияет на их фоне. Я тоже бездарность — хватило ума понять это. Меня не заботит место в ложе матадоров. Убить его — значит спасти нацию.
БЫК. Убейте его сами. Здесь на арене. На глазах у всех.
ОРЛАНДО. Ха. Чем? Нам выдают только тупые клинки. А ножи убрали даже из столовой. Картошку чистят охранники. Повторяю, ты единственный, кому дано право… Боже, как бы я хотел оказаться на твоем месте.
БЫК. Я покинул стадо, ушел к вам, людям…Неужели вы так живете?.. Страшно…
ОРЛАНДО. Совсем не страшно. Наоборот, весело. Я знаю, что он меня презирает, он знает, что я его ненавижу. И — каждый день вместе: улыбаемся, кланяемся, пожимаем друг другу руки. Только люди на это способны, парень. Только люди. Наш могучий разум не пропадает. Идет в дело.
БЫК. Ты сказал, ты первый человек арены. Значит, матадор считает тебя лучшим из всех?
ОРЛАНДО. Я не виноват, но так получилось. Хочешь, расскажу про остальных? Этот, который с микрофоном… Остроумный, обаятельный, разговорчивый. Бескорыстен, честен, предан арене. Великолепный представитель человеческой породы, человек будущего. А ненавидит всех больше, чем я. Он — неудачник. Мечтал быть матадором. И никаких шансов. Тотальная бездарность. Даже у Тонино, короля нужников, есть шанс. А у микрофонщика — нет! Плачет ночами, бьется головой о стенку. И дрожит день и ночь за свой микрофон — ничего другого делать не умеет. Из него веревки можно вить. Ничтожество, лишенное самолюбия и достоинства. Любимчик матадора! Матадор обожает тех, из кого можно вить веревки. Кто следующий? Король нужников? Рассказать про него?
БЫК. Не надо… Я понял… Жить — значит убивать…
ОРЛАНДО. Они идут. Решайся! Убийство требует сноровки. Последнее убийство на арене! Ты станешь таким же актером, как мы! Никакой крови! Ты будешь изображать смерть, а мы будем изображать убийство. Мы превратим корриду в настоящее искусство. Одно слово: да или нет. Я приду за ответом. Думай, думай!
Мчатся пикадоры-ЛЮДИ АРЕНЫ. ОРЛАНДО впереди. Вонзают копья в БЫКА.
ОРЛАНДО. Думай! Думай!
Мгновение, которого никто не заметил. И вдруг покатился по песку один из ЛЮДЕЙ АРЕНЫ. Скорчившись и обнимая руками разорванный живот. Кричит от боли.
РЕВ ТОЛПЫ, слышны крики «Браво».
БЫК. Я убил его? Горячо и скользко… Я убил его?
Гаснет свет солнца. Все исчезают. МАРИЯ сидит на песке, в белом платье, похожа на невесту. БЫК ползет к ее ногам.
БЫК. Пить… пить… немного воды.
МАРИЯ протягивает ладонь к его губам.
МАРИЯ. Пей…
БЫК. Спасибо… Ты — ручей… ручей, я хочу быть твоею водой… как прекрасно быть водой. Вечная, бессмертная вода… Меня превращают в лед, жгут на огне, — а я все равно вода… Не хочу убивать. Просто хочу быть свободным… Разве нет иной платы за свободу? Тонино, где ты, Тонино, где ярмо, дай мне его в награду… Скажи Тонино, как мне утолить жажду? Легкое, воздушное ярмо, не трет, не тяготит спину. Купи мне его, Тонино. Раз их продают в магазинах, значит, они кому-то нужны? Что ты медлишь? Что ты медлишь, дай мне его, оно так похоже на венок, погребальный венок…
ТОНИНО. Откуда он знает мое имя? Это провокация! Враждебный выпад иностранных спецслужб против представителя арены. И вообще! Во всех четырех копытах этого быка явно чувствуется рука одной иностранной державы. Отдайте мне его на три дня, уверяю — он во всем сознается. (Шепчет БЫКУ). Не пугайся, это конспирация. Конспирация всегда состоит в том, чтобы дурака называть умным, а умного превращать в говядину. Подожди немного, они все уйдут, и мы обсудим твое предложение.
ОРЛАНДО. Что ты там шепчешь? Я вынужден буду доложить!
ТОНИНО. Подумаешь, испугал! Да я сам заявление напишу, если хочешь. Посмотрим, кто вам будет чистить нужники. Сколько народу. Без меня вы давно бы утонули в дерьме. Я — спаситель отечества! Все вы тут борцы за идеи. А единственная реальность, которая остается от вас и ваших идей, это дерьмо! Ну, кто из вас хочет чистить нужники? Не слышу! Тишина. Скромная благоговейная тишина. Ну-ка извинитесь передо мной. Быстро. Считаю до трех. Раз…
ОРЛАНДО. Я пошутил, Тонино.
ТОНИНО. Первый человек арены пошутил. Почему никто не смеется?
ЛЮДИ АРЕНЫ. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха.
ТОНИНО. Спасибо.
БЫК. Пить… Кто-нибудь…
ТОНИНО. Вода по талонам. У вас есть талон?
Из-за деревянной стены неторопливо выходит МАТАДОР. Он по-прежнему ярко разодет, но как-то неопрятен. Парад кончился, началась работа, быть красивым теперь ни к чему.
ЛЮДИ АРЕНЫ исчезают.
РЕВ ТОЛПЫ приветствует кумира.
В руках МАТАДОРА никаких инструментов, только бутылка воды .
МАТАДОР. На, пей.
БЫК. Что это?
МАТАДОР. Вода. Ты просил пить. Извини, что пришлось ждать. Пока у этих бездельников допросишься…
БЫК хватает бутылку, приникает к ней, вздрагивает, бросает бутылку на арену.
БЫК. Я не буду пить.
МАТАДОР. Почему?
БЫК. Не хочу, и все. Расхотелось.
МАТАДОР. А, мои уроды уже рассказали тебе про сонные порошки? Битое стекло, цианистый калий, яд кураре — ничего этого в бутылке нет. Свежая минералка, только что из буфета. Да, запугали тебя мои подлецы. И где только научились. Что, король нужников уже сманивал тебя в деревню?
БЫК. Вы подслушивали?
МАТАДОР. Да. Один раз. Пятнадцать лет назад. С тех пор он повторяет этот трюк на каждой корриде. Абсолютный болван. Придумал одну сносную шутку за пятнадцать лет, и с тех пор считает себя спасителем отечества. А впрочем, чистить нужники годится. Самое смешное: за все пятнадцать лет ему никто ни разу не поверил. Думают — сманит с арены и тут же продаст мяснику. Скорее всего — верно мыслят.
БЫК. Я ненавижу вас.
МАТАДОР. Зачем?
БЫК. Вы — убийца.
МАТАДОР. Малыш, кто сказал тебе эту глупость? Мои болваны?
БЫК. Правда не становится ложью оттого, что ее говорят болваны.
МАТАДОР. За всю свою жизнь я не убил ни одного живого существа. Клянусь тебе. Ни одного.
БЫК. Почему песок на арене красный?
МАТАДОР. Потому что его покрасили.
БЫК. Зачем его покрасили?
МАТАДОР. А зачем женщины красят губы? Для красоты. Сынок, посмотри на меня. И на эти фотографии, которыми оклеены стены города. Всюду — мне двадцать четыре года. Я стал в два раза толще с тех пор, после автокатастрофы правая нога короче левой на три сантиметра. Зубы — вставные, руки дрожат. Честное слово, я муху не могу прихлопнуть.
БЫК. Ваш предшественник… Как он погиб, здесь на арене?
МАТАДОР. Ну, конечно. Сонные порошки. Очень красивая легенда, популярная в массах. Стопроцентная чушь. Правда, как это не парадоксально, состоит в том, что мне, единственному, они дали право убивать безнаказанно, а я не пользуюсь этим правом. Меня объявят святым, нисколько не сомневаюсь в этом. ЧЕЛОВЕК С ЧИСТЫМИ РУКАМИ — так меня назовут. А мой предшественник умер сам, от старости. Пришел бык, который победил его — в те времена на арене действительно убивали. Но матадор не может быть побежден! Символ нации! Гордость отечества! Родник национального духа! Придумали порошки — он умер непобежденным. Его убил не бык — жалкое, ничтожное животное, — а я, новый кумир нации! Гениальная брехня. Ее придумал этот… забыл имя. Почти поэт, почти художник… козел с микрофоном. После моей смерти тоже выдумает нечто похожее. Легендарному герою — легендарная смерть. Молодец! Единственный из них — любит меня, искренне, от души. И будет любить всякого, кто придет на мое место. Влюблен по должности — гениальное творение арены! Тонкий, даже изощренный душевный аппарат с дистанционным управлением. А вообще тоска. Кругом или подлецы, или сволочи. Хочешь знать правду? Быки — мои единственные друзья. С кем еще я могу поговорить так, как с тобой сейчас… Я не настолько глуп, чтобы убивать друзей…
БЫК. Но меня избили. На мне живого места нет.
МАТАДОР. Они били тебя из ревности. Поверь, я не просил их об этом.
БЫК. Я боюсь вас всех. Позвольте мне уйти отсюда…
МАТАДОР. Прекрасно, что ты боишься. Страх — это форма нашего существования. Страх наказания утверждает закон. Закон создает государство. Страх одиночества рождает любовь. Закон и любовь — два кита, на которых держится мир. А плавают эти киты в море страха. Я боюсь, значит я существую!
БЫК. Я искал вас, потому что у вас есть душа… Вы умеете любить и быть нежными…А вы построили арену. Вы не нас убиваете здесь. Вы себя убиваете.
МАТАДОР. Сынок, ты обманываешься. Я понял тебя, я понял. Ты, видно, решил, что человек … добр?
БЫК. Да!
МАТАДОР. Человек жаден, глуп и ничтожен.
БЫК. Нет!
МАТАДОР. Ты просто не знаешь человека. Сейчас я покажу тебе его. Сейчас.
БЫК. Не показывайте ничего. Я презираю вашу арену.
МАТАДОР. (Шепчет) А они… все… которые вокруг арены… Их ты тоже презираешь? Это люди, сынок, и других людей у меня для тебя нет…
БЫК. Их… не презираю…
МАТАДОР. Очень хорошо, сейчас ты увидишь всех нас одновременно. Только молчи. Что бы не происходило — молчи. Обещаешь?
БЫК. Не буду молчать!
МАТАДОР. Как угодно. Хочешь — кричи. Уверяю: никто тебя не услышит. Небольшое представление. Мини-коррида номер один. Для тех, кто не спит. Шоу гладиаторов. Эй! Там! Все ко мне! Все — ко мне!
Невпопад начинает играть оркестр и растерянно умолкает. Недоумение на лицах ЛЮДЕЙ АРЕНЫ. Только ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ как всегда весел, доброжелателен и делает вид, что все понимает.
МАТАДОР. Подойдите поближе. Ближе! Еще ближе. Что изогнулись, как черви, позвоночники не держат? Перестаньте улыбаться, как проститутки — вы же свободные люди. Ты, с микрофоном… Да выбрось же, наконец, свой вонючий микрофон! Прилип к нему, как пьявка к жопе. Иди ко мне!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ испуганно кладет микрофон на песок, делает микроскопический шажок навстречу МАТАДОРУ и тут же замирает. МАТАДОР играет с ним, как кошка с мышкой.
МАТАДОР. Поближе… Еще ближе… Еще… Перестань трястись, как дебил, любимец народа. Протяни руку… вот так… Возьми шпагу… Ой, упала… Давай еще раз… Пальчики сжимай, сжимай пальчики… Держи… Это шпага… которая убивает… А впрочем (отнимает шпагу), пора сделать перерыв! Публика уже наверняка хочет прогуляться в кустики. Пойдемте, облегчим душу, граждане, у кого она есть. А у кого нет — сходите в буфет. Пиво прекрасно заменяет душу!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БЫК выходит на арену. У деревянной стены притаилась МАРИЯ. Арена пуста.
МАРИЯ. Ты обиделся на меня?
БЫК. За что?
МАРИЯ. Я ударила тебя.
БЫК. Не насмерть же. Стоит ли переживать из-за пустяков.
МАРИЯ. Я не могла иначе. Они заставляют меня делать все это. (Плачет). Я их ненавижу. Я ведь красивая. И нежная. Меня бы мог кто-нибудь любить по-настоящему. А я — здесь, виляю бедрами для этих кретинов.
БЫК. Странная, эта ваша арена. Каждый сам по себе — добрый, честный, измученный человек. А все вместе — банда…
МАРИЯ. Тише. Не говори так громко.
БЫК. Не хочу бояться!
МАРИЯ. Ты мне нравишься… Есть в тебе что-то… что они утеряли еще в детстве. Перестань их всех перевоспитывать. Их уже ничто не изменит. Даже смерть. Подумай о себе… Надо выжить… Понимаешь меня? Выжить. Можно я тебя поцелую?
БЫК. Не надо. Твои руки делают меня слабым.
МАРИЯ. Ты не знаешь, что он задумал?
БЫК. Не знаю. Думал та знаешь…
МАРИЯ. Он — сумасшедший. Он обожает вас, быков. А нас всех — ни в грош не ставит. Каждый раз я не знаю, уйду ли живой с арены. И никто не знает. Сегодня он просто обезумел. Я его никогда таким не видела. Ты правда не знаешь? Обычно он рассказывает вам.
БЫК. Нет.
МАРИЯ. Боже, что со всеми нами будет? Что будет с нами. Поцелуй меня, пожалуйста… Я буду ждать тебя…
РЕВ ТОЛПЫ. Стремительный как удар клинка на арене появляется МАТАДОР. Его сопровождают ЛЮДИ АРЕНЫ.
МАТАДОР. Итак! Я продолжаю! Ну-ка, станьте как стояли! (Человеку с микрофоном). Ты забыл, где стоял? И нижняя губа дрожала! Слава богу, память у меня еще в порядке!
РЕВ ТОЛПЫ, полный восторга.
МАТАДОР. Люди! Я уже стар. Дни мои сочтены. Как это ни грустно для вас и отечества. Я ухожу, отправляюсь, так сказать, в небытие. Надеюсь, вы пересилите свою любовь ко мне и продолжите жить. Страшная мысль мучит меня. Я, великий кормчий, уходя не оставляю себе замены. Среди вас нет кумира. И хотя по закону мое место должен занять первый человек арена Орландо, я подумал сегодня утром: а верно ли это? Так меня осенило: верно ли это? Как ты думаешь, Орландо?
ОРЛАНДО. Я думаю… это правильно… если это правильно.
МАТАДОР. Ценю твою преданность, Орландо. Так вот, я спрашиваю еще раз: подобным ли образом должен рождаться кумир в демократическом государстве? Имею ли я право назначить вам нового кумира? И отвечаю себе: нет. В демократическом государстве кумир должен рождаться демократическим путем. И потому вопрос ставится на голосование. Выберите наидостойнейшего из вас, чтобы сделать его кумиром. Голосуем в порядке очередности. Победитель определяется простым большинством голосов. Кто за то, чтобы кумиром был признан Орландо, прошу поднять руки!
ТОНИНО. Пардон! В демократическом государстве голосование должно быть тайным.
МАТАДОР. Нам нечего скрывать друг от друга.
ТОНИНО. А конституция?
МАТАДОР. Прекрасно. Сейчас голосование будет тайным. А ну-ка быстро все закрыли глаза!
ТОНИНО. А кто будет считать голоса?
МАТАДОР. Я.
ТОНИНО. По конституции…
МАТАДОР. Тайное голосование тебя тоже не устраивает? А ну-ка закрыл глаза!Так, кто за Орландо. Никто. Кто против? Все против. Кто за Марию? Кто против? Опять все против? Кто за Тонино? Кто против? Неужели опять: все против всех?
БЫК. Хватит…
МАТАДОР. Я дико извиняюсь. Выборы — образец демократизма. Тебе не кажется, что и результат — образцовый?
РАУЛЬ. Почему за меня не голосовали?
РОБЕРТО. И за меня?
МАТАДОР. Чтобы не терять время.
РАУЛЬ. Я протестую!
РОБЕРТО. И я!
МАТАДОР. Спокойствие, господа. У вас еще все впереди. Вот, что я решил! Поскольку никто из кандидатов не набрал большинства голосов, достойнейшим будет признан сильнейший. Повторяю, в расчет будут приниматься только деловые качества.
МАТАДОР вкладывает свою шпагу в руку ЧЕЛОВЕКА С МИКРОФОНОМ.
МАТАДОР. Начнем. Добрый человек, хочешь стать матадором?
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Я…
МАТАДОР. Убей быка!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Я… не умею.
МАТАДОР. Сейчас или никогда! Ну же! Это просто! На тебя смотрит нация. Одно мгновение — и ты ее кумир!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ мучительно долго тянет к БЫКУ руку со шпагой. БЫК покорно ждет.
МАТАДОР. Бей!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ бьет, промахивается, падает.
РЕВ ТОЛПЫ, хохот, свист.
МАТАДОР. Следующий! Давай ты, Тонино!
ТОНИНО решителен, хватает шпагу, принимает боевую позу. Бьет, попадает в плечо. Шпага застревает в плече БЫКА.
МАТАДОР. Что? Он жив? Только кожу проткнул, и все? Не получилось? От этого не умирают? Какая жалость. Следующий! Давай, Роберто.
РОБЕРТО. Я не хочу. Передумал. Я передумал. Точка.
МАТАДОР. Ого. А в чем дело?
РОБЕРТО. Не хочу быть первым. Прекрасно себя чувствую четвертым. В очереди.
МАТАДОР. Ну-да, ну-да, после моей смерти ты становишься третьим. А реально — вторым, Мария не в счет, не выберут у нас бабу в матадоры. Еще одна смерть — и ты первый. Ты тут самый молодой, можешь потерпеть, пока мы передохнем! Да?
РОБЕРТО. Да. А что? Это неразумно?
МАТАДОР. Вполне. Но ударить тебе придется.
РОБЕРТО. Пожалуйста. (Берет шпагу, небрежно тычет в БЫКА, шпага падает на песок).
РАУЛЬ. Мазила!
РОБЕРТО. Тебе-то что?
РАУЛЬ. Ничего. Моя очередь?
МАТАДОР. Валяй.
РАУЛЬ. Я убью его.
МАТАДОР. Ого. Откуда такая прыть?
РАУЛЬ. Я убью его, хотя никогда не стану матадором, и вы это знаете.
МАТАДОР. Почему?
РАУЛЬ. Анкета не позволяет. Пятый пункт.
МАТАДОР. Хватил через край. Ты же на арене? Хотя мы все помним про твой пятый пункт.
РАУЛЬ. Для того и взяли. Нужен был раб. Преданный. Безропотный. Благодарный. И для всех безопасный. Гениально решенный кадровый вопрос.
МАТАДОР. А ты давай без комплексов! Бей!
РАУЛЬ торопливо бьет и промахивается.
МАТАДОР. Мария!
МАРИЯ берет шпагу двумя пальчиками. Игриво ласкает кончиком шпаги живот БЫКА, отходит в сторону, игриво раскачивая бедрами. ОРЛАНДО подхватывает шпагу.
МАТАДОР. Стоп. Тебе не надо.
ОРЛАНДО. Почему это?
МАТАДОР. Я… верю, что ты это сделаешь. Кроме того, все вышли из игры. Ты остался. Ты и есть достойнейший, так получается.
ТОНИНО. Дискриминация. Он тоже может промахнуться. Я протестую!
МАТАДОР. Что-то ты расшумелся сегодня. Тайное голосование, конституция. дискриминация.
ТОНИНО. Я просто… В некотором смысле… образно говоря… Орландо может промахнуться…
МАТАДОР. Исключено.
БЫК. Пусть бьет! Пусть он тоже ударит.
МАТАДОР. Сынок, он убьет тебя…
БЫК. Пусть бьет…
МАТАДОР. Эй… Ты что… Не надо так расстраиваться, с кем не бывает…
БЫК. Пусть бьет.
ТОНИНО. Это очень справедливый бык, господа. Он понимает, что демократия — это равные возможности для всех. И жертвует собой ради идеи. Великий, героический бык. Поклянемся, что имя его навсегда останется в наших сердцах.
ЛЮДИ АРЕНЫ. Клянемся!
ТОНИНО. Спасибо, господа. Исторический момент. Имя этого быка…
МАТАДОР. (Быку). Ну и дурак ты, братец. (Орландо) Иди…
ОРЛАНДО становится в боевую стойку. Короткое точное движение — шпага застревает в плече БЫКА.
МАТАДОР. Промахнулся? Ты?
ТОНИНО. Ну, что я говорил?
МАТАДОР подходит к БЫКУ, осматривает рану.
МАТАДОР. Чистая работа. Только кожу поранил. Голубчик ты мой, наследник трона. Оставил его! Для меня! Думаешь, он меня укокошит! Да? Ждешь, ждешь моей смерти? Уже три года рассказываешь на каждом углу, как меня продырявить, думаешь, не знаю? Ай, да молодец! Дипломат. Политик. Интриган. Прекрасный поступок, достойный Цезаря. Все рассчитал: и бык гениальный, и я как всегда пьян. Только опять ошибся, голубчик! Меня не досчитал! Меня! Слушайте все! Все сюда!
РЕВ ТОЛПЫ приветствует кумира.
МАТАДОР. Дамы и господа! Вам не кажется противоестественным желание этих людей убить ни в чем не повинное существо — и моего друга, между прочим. За что? Из-за чего? Чтобы возвыситься, сделать карьеру. Какая яркая, живописная беспринципность! Дамы и господа! У всех у них была эта возможность — убить быка. Они воспользовались ею, кто как сумел. Я хочу задать вопрос. У нас демократическое государство?
РЕВ ТОЛПЫ.
МАТАДОР. Не слышу.
РЕВ ТОЛПЫ. Выделяется голос, крикнувший : «Да!»
МАТАДОР. Спасибо. Тогда хочу задать вам второй вопрос. Почему у них была возможность заколоть быка, а лучший бык отечества и мой друг, между прочим, лишен такой возможности? Разве это справедливо? Мы люди, и справедливость — наше знамя! И потому, властью, данной мне вами и господом богом, объявляю: мини-коррида номер два! Или антикоррида! Бык, если ему угодно, может убить любого из них. Так же свободно и независимо, как любой из них мог убить его. Давай, малыш, выбирай! Кто насолил тебе больше всего, покажи, не томи публику! Хочешь подумать? Подумай, а я тебя пока перевяжу. (Достает из кармана платок, перевязывает Быка). Больно?
БЫК. Когда растут крылья, это всегда больно.
МАТАДОР. У тебя растут крылья? Сынок, ты в порядке? Посмотри мне в глаза. А? Эй! Эй!
БЫК. Я в порядке…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Антикоррида! Какая замечательная идея! Новый шаг в теории и практики тавромахии! Сегодня исторический день. Личность, убитая сегодня впервые свободным волеизъявлением быка, войдет в историю. Это факт, господа, с ним надо считаться. Можем ли мы сегодня, помня об ответственности перед потомками, позволить умереть человеку недостойному? Его наверняка же наградят посмертно и похоронят в стене героев. Поэтому я предлагаю: достойного героя надо выбрать коллегиально и строго научно. Давайте составим список. С горечью должен отметить, мои многочисленные пороки не позволяют мне даже мечтать о героической судьбе!
БЫК. Хватит…
МАТАДОР. Пусть выскажется. Он отлично рассказывает анекдоты.
ТОНИНО. Какие это у тебя пороки?!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Есть вещи, о которых не говорят!
МАРИЯ. Нет таких вещей!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Есть!
ТОНИНО. Тогда заткнись!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Что значит, заткнись? Ты кто такой?
ТОНИНО. Я кто такой? Это ты кто такой!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Я люблю мужчин! И вы все это прекрасно знаете!
МАРИЯ. Я тоже люблю мужчин. Какой же это порок? Прошу меня исключить из списка первой!
ТОНИНО. С какой стати?
МАРИЯ. Женщин всегда пропускают вперед!
ТОНИНО. Так иди! Иди к нему на рога первой!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Мы тебя пропускаем!
РОБЕРТО. Давайте выбирать по росту.
РАУЛЬ. Или по весу.
МАРИЯ. Хамы!
ТОНИНО. Шлюха!
МАРИЯ. От тебя воняет нужником!
ТОНИНО. Нужник закрывается на капитальный ремонт! Посмотрю, как вы запоете!
БЫК. Эй…эй… Где ты?… На небе?… В земле?… В воде?… Слышишь меня? У всего на свете есть причина… Если тебя нет, значит мир беспричинен? И тогда все ложь — ложь вера, ложь добро, ложь разум?… Эй, вселенская причина… Ты наслаждаешься при виде наших страданий? Ты садист? Мясники — апостолы твои на земле?…
ТОНИНО. Рехнулся.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Надо отложить антикорриду. Бедный суслик.
РАУЛЬ. РОБЕРТО. Доктора!
ОРЛАНДО. Че-пу-ха! Он здоров, как бык. Парень, не давай себя в обиду. Они же тебя в психушку упекут. Посмотри на их рожи, разве можно им верить? Помнишь, кто хотел тебя спасти? Я с тобой. Бери пузатого, с микрофоном. Будет эффектно, поверь моему слову.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Что он там несет? Он ему в лапу дает, смотрите все! В нашем демократическом государстве! Бейте его!
ОРЛАНДО хватает шпагу.
ОРЛАНДО. Бейте меня! Смелее! Чего ждем? Вас же просят. Ну, кто первый? Ты?
ОРЛАНДО бросается к ЧЕЛОВЕКУ С МИКРОФОНОМ. Короткий пинок — ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ валится на песок, словно куль с мукой.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Полиция! Полиция! Сюда! Хулиганство на арене!
РЕВ ТОЛПЫ веселый, улюлюканье.
МАТАДОР хохочет во все горло.
ОРЛАНДО. Что же вы не торопитесь, господа неудавшиеся матадоры? Вперед, спасители отечества! Я просто изнемогаю от желания быть избитым!
МАРИЯ. Бандит! (Бросается к ЧЕЛОВЕКУ С МИКРОФОНОМ, обнимает его, гладит, целует). Бедный, бедный мой, я помогу тебе… Они ничтожества, мизинца твоего не стоят… Я тебе помогу, сейчас помогу…
МАТАДОР. Вот это новость. Ай, да пузырь. Обработал барышню, и все — в рабочее время. В его-то годы! Богатырь! Сексуальная надежда нации!
ТОНИНО хватает лопату и бросается на ОРЛАНДО. Завязывается драка. ОРЛАНДО фехтует, ТОНИНО размахивает лопатой, норовя раскроить сопернику череп. Появляется первая кровь на бедре ОРЛАНДО, ТОНИНО победно вздымает руки и тут же получает смертельный удар шпагой. ТОНИНО падает. ОРЛАНДО мчится вслед за РАУЛЕМ и РОБЕРТО.
ТОНИНО. Ах ты гад… Разве это честно…
БЫК. (Бросается к Матадору). Остановите их, они перебьют друг друга!
МАТАДОР. Они борются за жизнь, единственное достойное человека занятие! (Шепчет) Погоди, самая гениальная шутка еще впереди. Сейчас он их всех прикончит, тогда-то я ему и припомню, что по уговору одного из них должен убить ты. Посколькубольше некого, придется убивать его!
ОРЛАНДО укладывает, наконец, всех, кроме МАРИИ и ЧЕЛОВЕКА С МИКРОФОНОМ, которые остались лежать на песке. Останавливается, перевязывает платком ногу.
МАТАДОР. А эти… (кивает на МАРИЮ).
ОРЛАНДО. Оставлю для быка. Я не забыл уговора.
МАТАДОР. Молодец, далеко пойдешь. (Хромает навстречу ОРЛАНДО). Погнул мою любимую шпагу?
ОРЛАНДО. (Испуганно) Нет.
МАТАДОР. Покажи. (Берет шпагу). Ты, оказывается, талант. Как я раньше не замечал.
ОРЛАНДО. Нет! Я не талант! Нет!
МАТАДОР. Не хочешь быть талантом?
ОРЛАНДО. Нет!
МАТАДОР. Правильно… Правильно мыслишь…
МАТАДОР равнодушно вертит в руках шпагу, отворачивается от ОРЛАНДО, словно собираясь идти к быку. ОРЛАНДО облегченно вздыхает и в тот же момент получает мастерский и неожиданный удар шпагой.
ОРЛАНДО. За что… (Падает).
МАТАДОР. Нации не нужны таланты…Они ее унижают… Что чувствует обыкновенный средний человек рядом с гением? Свое ничтожество. Больше гениев — больше людей ощущают свою неполноценность. Мне нужная крепкая, здоровая, уверенная в себе нация. Значит, таланты вредны, я их уничтожаю. Это мое кредо.
БЫК. Вы — убийца.
МАТАДОР. Ты лучший из быков, которых я видел. Давай дружить с тобой. Моя дружба здорово облегчает жизнь, имей в виду. Как тебе эти двое? Перепутали арену с кроватью. Кругом трупы, а им хоть бы что. Ну, и арена у нас сегодня — морг. «Макбет», горы трупов. Измельчал народ, измельчал… Те хоть за королевство дрались, а эти?.. Непонятые таланты. Если они подохли, а я жив, значит я талантливее их, как ты считаешь, сынок?
БЫК. Нации не нужны таланты.
МАТАДОР. Кроме одного — меня. Ты меня презираешь? Ну, убей меня. Днем раньше, днем позже — какая разница. Все мы гости на этом празднике жизни. Не можешь? Дряблые вы все какие-то, Как старушечьи груди. Болтаетесь, а зачем — никому не понять.
БЫК. Всего два часа назад я знал, зачем живу. Теперь не знаю… Я шел к людям…
МАТАДОР. А пришел на арену.
БЫК. Мечтал о свободе…
МАТАДОР. Твоя свобода никому не нужна. И потом: свободный человек должен иметь право продавать свою свободу. Большинство так и делают, когда находят покупателя.
БЫК. Вы — покупатель?
МАТАДОР. Да, я — покупатель.
БЫК. Так нельзя жить. Надо во что-то верить…
МАТАДОР. Придумай себе иллюзию. Например, любовь. Он любит ее, она любит его, они счастливы. Потом он перестает любить ее, она перестает любить его, они несчастливы. И так далее. Ты любил когда-нибудь?
БЫК. Да.
МАТАДОР. Кого?
БЫК. Человека.
МАТАДОР. Твою корову так звали? Или ты опять философствуешь? Я серьезно спрашиваю. Ты спал с кем-нибудь?
БЫК. Быки не делают этого во сне.
МАТАДОР. Ты сведешь меня с ума. Разве я непонятно спрашиваю?
БЫК. Понятно.
МАТАДОР. Тогда отвечай на вопрос.
БЫК. Нет. Я ни с кем и никогда не спаривался.
МАТАДОР. Значит, сынок, у тебя колоссальный резерв для поднятия настроения.
БЫК. Издеваетесь…
МАТАДОР. Ничуть. Все это уже было до тебя. И будет после тебя. Все кончают одинаково. Телята, соски, пеленки. Жить надо, значит надо пахать. Чтобы пахать, надо тащить ярмо. Такая легкая удобная штука. Вроде шляпы. Надел и пошел. И мысли как-то меняются сами собой.
БЫК. Отпустите меня…
МАТАДОР. Куда?
БЫК. Назад в горы. Я ужасно ошибался… Я искал счастья вне себя… А его надо искать в себе. В себе.
МАТАДОР. Ты волен идти, куда захочешь… Только…
БЫК. Только?
МАТАДОР. Побудь со мной еще немного… Чуть-чуть… Я ведь должен был убить тебя. Коррида есть коррида. Мертвы они, а ты — жив. И будешь жить… Мне не простят.
БЫК. Кто?
МАТАДОР. Они. Да, я их кумир. Но только до тех пор, пока делаю то, чего они хотят. Еще двадцать минут, кончится представление… И я все потеряю…Все, кроме твоей дружбы… Ты покинешь меня и… что мне останется в жизни? Шпага? Шпага… И одно мгновение страха…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Можно мне встать?.. Вы же знаете, не могу долго лежать на холодном песке…
МАТАДОР. Вставай…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ встает, подает руку МАРИИ, поднимается и она.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Уже вечер, песок холодный… Я не осмеливался вам мешать, но радикулит… и позвоночная грыжа…
МАТАДОР. Ладно…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Что теперь будет?
МАТАДОР. Не знаю.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Они… молчат?
МАТАДОР. Молчат. И давно.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Они что-то задумали?
МАТАДОР. Не знаю.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Может, взять микрофон и отвлечь их немного? Сказать, что несчастный случай. У Орландо инфаркт…
МАТАДОР. А Рауль и Роберто? И люди арены, которых покрошили как капусту?
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. У них тоже инфаркт.
МАТАДОР. Редкое явление, эпидемия инфарктов. Не поверят. Они все видели.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Мало ли, что они видели. Можно все как-нибудь… интерпретировать.
МАТАДОР. Попробуй…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа! Сегодня на арене произошло печальное событие. Наш любимец Орландо, играя любимую роль первого человека арены, скончался от инфаркта. Его блистательных коллег так огорчила эта нелепая смерть, что… сердца их не выдержали… и они тоже скончались от инфаркта… один за другим… Просто беда! Ну, вы все видели… Некоторые, падая, случайно задевали острие шпаги, так что кровь на песке… Но реально это уже не имело никакого значения…
РЕВ ТОЛПЫ. Свист.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа, вы так далеко сидите, и некоторые подробности , что вполне естественно, были вам недоступны, отсюда сомнения. Но я, находясь в гуще событий, так сказать в непосредственной близости…
РЕВ ТОЛПЫ. Свист.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ испуганно смотрит на МАТАДОРА . Тот безучастно сидит на песке.
БЫК растерянно следит за происходящим. В глазах — тоска.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа, вы знаете меня много лет. Впервые…
РЕВ ТОЛПЫ и свист становятся оглушительными, накрывают его голос.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. (Кричит Матадору). Они не верят!
МАТАДОР. Я говорил.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Они убьют нас. Смотрите, смотрите, они встают! Что делать?
МАТАДОР. Не знаю.
МАРИЯ. Может устроить сеанс стриптиза? Секс — очень сильный раздражитель!
МАТАДОР. Бессмысленно. Они хотят крови.
МАРИЯ. Не хочу умирать! Я еще молодая! У меня такое тело! Разве можно его убивать. Может, меня они не тронут?
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Тебя-то как раз тронут первой! Если они войдут на арену…
МАРИЯ. Так придумайте что-нибудь! Вы же мужчины! Я не была замужем, не рожала детей, не была счастлива в любви! Я имею право!
МАТАДОР. Да заткнитесь, наконец!
РЕВ ТОЛПЫ, свист, взрываются петарды, бьют барабаны, трубят трубы.
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Они начали спускаться! Они идут! Господи, пожалей нас!
БЫК. Они убьют всех?
МАТАДОР. Ты же видишь. С ними сейчас никто не справится. С ума посходили. Это они. Те, кого ты называешь добрыми.
БЫК. Убейте меня. Это их успокоит?
МАТАДОР. Я не хочу тебя убивать.
МАРИЯ. Почему? Разве это справедливо? Трое умрут из-за одного? Разве это благородно с его стороны? И потом его прикончат вместе с нами!
МАТАДОР. Он — мой друг. Мы умрем вместе.
МАРИЯ. Ваш друг, вы и умирайте. При чем тут я? Я хочу замуж!
МАТАДОР. Разговоры закончены.
БЫК. Прошу вас… Сделайте это… Я все равно не смогу жить… Я все потерял сегодня, все… Жизнь станет бессмысленной, она уже бессмысленна. И разве нет в этом высшей свободы — свободы распорядиться своей жизнью?
МАТАДОР. Нет.
РЕВ ТОЛПЫ. Грохот петард. Барабаны, трубы, свист.
МАРИЯ. Они пошли! Господи, они пошли вниз! Сейчас они придут на арену! Ублюдки, сделайте что-нибудь! Я не хочу умирать!
БЫК. Я сделаю это сам…
МАТАДОР. Я запрещаю.
МАРИЯ. Голубчик, зачем лишние разговоры. Вот шпага, раз — и все! Это совсем не больно…
БЫК подходит к лежащей на песке шпаге, становится рядом с ней на колени. МАТАДОР отворачивается, закрывает глаза.
МАТАДОР. Я не могу запретить тебе распоряжаться твоей жизнью, но это — глупость. Я, ничтожный старик, эта шлюха, этот пузатый оборотень с микрофоном — мы недостойны жизни. Мы должны умирать, слышишь. А такие как ты — жить! Остановись!
БЫК. Я ухожу…Ухожу…
МАРИЯ. До свидания, до свидания, голубчик. Родина тебя не забудет. Обещаю!
БЫК поднимает шпагу, упирает ее рукояткой в песок, острием — в горло. Застывает.
МАТАДОР. Прости меня, сынок. Ты пришел сюда молодым, уходишь стариком… Прости меня…
БЫК. Будь счастлива, Мария… Все мы гости на празднике жизни, так ты говорил… Я попал на чужой праздник… Бывают в жизни чужие праздники. Не пейте чужое вино за чужим столом, это не приносит счастья… Прощайте…
МАТАДОР. Ты был лучшим из всех, кого я знал на земле…
БЫК. Спасибо…
Медленно, как вздох, БЫК опускается на шпагу. Замирает на коленях.
Тишина. Шелестят листья на деревьях, звенит вода в ручье.
Хрипит, умирая, БЫК.
И в тот же миг нечеловеческий, сатанинский визг оглашает арену. Это вопят ЛЮДИ АРЕНЫ, ОРЛАНДО, РАУЛЬ, РОБЕРТО. Они вскочили мгновенно, живые, все как один.
Кричат МАРИЯ, ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ.
В их кольце — умирающий БЫК и МАТАДОР, подчеркнуто скромно раскланивающийся перед публикой.
ОРЛАНДО. (Тонино). Ну, ты сегодня был великолепен! Я уже с жизнью прощался под твоей лопатой! Слушайте, сколько можно просить: не делайте кровь из вишневого сока, он липкий. Почему нельзя купить нормальный томатный сок, черт побери!
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. (Марии). Послушай, это просто свинство — щекотать меня, когда он взялся за шпагу! Ты же знаешь, я боюсь щекотки!
МАТАДОР. Чего расшумелись? Забыли, где находитесь?
Все испуганно умолкают. МАТАДОР подходит к БЫКУ, касается его плеча.
МАТАДОР. Умираешь… А я — ничего, живу…
ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ. Дамы и господа! Соотечественники! Я поздравляю вас всех, кому выпало счастье видеть это божественное, незабываемое зрелище! Тысяча девятьсот сорок седьмой бык покончил самоубийством на нашей арене! Перед нами — гениальнейший из гениальных матадоров, ни разу не обагривший своих рук чужой кровью. Потомки по праву назовут его легендарным именем ЧЕЛОВЕКА С ЧИСТЫМИ РУКАМИ! Это он — великий и непревзойденный — поднял корриду до невиданных ранее высот искусства. Да здравствует искусство, которое улучшает, украшает и возвышает нашу действительность. Слава Человеку с Чистыми Руками! Слава! Слава! Слава!
РЕВ ТОЛПЫ, похожий на молебен.
Гремит марш. ЛЮДИ АРЕНЫ маршируют к выходу. МАТАДОР не устает кланяться. Ему под ноги летят цветы, кошельки, разноцветные шляпы.
МАТАДОР стоит рядом с БЫКОМ. Левая рука МАТАДОРА небрежно опирается на склоненную голову БЫКА.
…И вдруг! Какое короткое, неожиданное, нелепое и прекрасное мгновение. Последним, предсмертным усилием, БЫК взметнул голову, ударил МАТАДОРА, МАТАДОР валится на песок, кричит, беззвучно разодрав рот, прижимая руки к разодранному телу…
МАТАДОР. Что это? Почему? Они никогда не встают с колен…. Они никогда не встают с колен!… Занимайте очередь, дамы и господа… Халява… Суп с клецками из первого матадора отечества… Редкая возможность — сожрать последний талант нации… Счастливая нация, больше никто не обременит ее своим гением… Время жить, и время умирать: время жить мясникам и умирать талантам. Как долго мы умираем, сынок, как долго мы умираем… Неужели завтра — это вчера? Ты здорово меня продырявил, малыш… С таким брюхом приятно встречать светлое будущее… Мне холодно… Согрейте меня… Кто-нибудь… Пожалуйста….
Ослепший, полумертвый бык ощупью находит МАТАДОРА, обнимает его.
МАТАДОР. Ты так добр ко мне… Я всю жизнь любил и ждал тебя… Кто ты? Скажи… Открой свое имя?…
1976
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2017-nomer12-fridberg/
