Была ли американская революция — революцией?0

В Европе привилегии свободы всегда гарантировались властью.
Америка показала пример… привилегии власти гарантируются свободой.
(Джеймс Мэдисон)

Долгое время оставалось сомнительным,
выживем ли мы как независимая Республика
или скатимся из нашего федерального достоинства
в незначительные и жалкие фрагменты Империи.
(Джордж Вашингтон, 1788)

Исторические события, повлиявшие на весь ход мировой истории, в своём возникновении и развитии имеют множество причин и источников, все они сложным, часто противоречивым путём переплетаются между собой. Американская революция (АР) второй половины XVIII века не является исключением. Это довольно неожиданное как для колонистов, так и для имперской Британии событие можно рассматривать с различных точек зрения. Конечно, прежде всего, она выглядит по-разному с разных сторон Атлантического океана. АР может быть рассмотрена и интерпретирована как, например, чисто идеологический конфликт борцов за свободу и независимость против империалистов-угнетателей; как борьба экономических интересов импортёров (англичан) и «бойкотеров» (колонистов); как результат неразрешимого противоречия кредиторов (англичан) и получателей кредитов (колонистов); как борьбу захватчиков свободных земель на западе (колонистов) и сил, запрещающих такие действия (англичан); как неразрешимый в то время конфликт между фермерами-колонистами и американскими индейцами, которых поддерживала Англия; или, наконец, как протест в основном поддерживающих рабство колонистов против британских законов, рабство не поддерживающих[1]. У каждого из этих и многих других подходов есть свои исследователи, создавшие обширную историческую литературу, поддерживающую ту или иную предпосылку революции.

Целью данной статьи будет достаточно узкое рассмотрение причин и развития АР как политического процесса. При этом в рамках статьи все 13 колоний в революционное время будут представлять из себя некое единое экономико-социальное и политическое образование[2]. Что, безусловно, не более, чем очень упрощённая модель. За скобками статьи останется вопрос о разнообразии подходов различных штатов и групп населения к политическому процессу создания Американской федеративной республики — Союзу, известному под именем Соединённые Штаты Америки. Кратко замечу, что единства подходов не существовало. Объединение и согласие на компромисс отличающихся по происхождению и этническому составу штатов с различными (часто — противоположными) экономическими интересами; с различным подходом к социальной и религиозной жизни; штатов, враждующих друг с другом по множеству различный причин; населения, различающегося по экономическому, религиозному и социальному положению, но ещё больше — по «стажу» жизни в колониях, само по себе было внутренней и совершенно необходимой частью политического процесса, существенно его замедляющего из-за необходимости тратить время на нахождение многочисленных компромиссов. Все эти процессы за недостатком места не будут рассматриваться в статье. Все они повлияли и продолжают влиять на политическую жизнь страны. И хотя, как я постараюсь показать, основа американской политической системы была заложена Американской Революцией, процесс её совершенствования продолжается и сегодня.

В основу статьи положены тезисы лекции с тем же названием. Из-за необъятного материала даже по такому узкому вопросу статья, возможно, будет выглядеть по-прежнему как тезисы, естественно, расширенные для данного сборника. К сожалению, ссылки на некоторые положения и факты в статье у меня не сохранились. Но там, где возможно, я буду их приводить.

-1-

14 июля 1789 года крайне возбуждённая парижская толпа взяла штурмом крепость-тюрьму Бастилия, символ угнетения и притеснения простого народа.

В результате штурма было освобождено семь заключённых: четыре фальшивомонетчика, двое психически больных и один аристократ, которого родственники сдали властям за его антикоролевские высказывания. За неделю до штурма из тюрьмы был выпущен восьмой заключённый, маркиз Де Сад, тюремная камера которого имела рабочий письменный стол, гардероб, трюмо, несколько гобеленов на стенах, кушетку, покрытую дорогим вельветом, три типа одеколона, коллекцию шляп и 133 книги в книжном шкафу.

Начальником тюрьмы был некий Бернар-Рене де Лаунэ, который вместо того, чтобы оборонять крепость (на что были все основания и возможность), или взорвать арсенал с порохом и похоронить в развалинах нападавших и себя самого, предпочёл — после дружественного обеда с представителями восставшего «народа» —  сдаться на милость восставших.

Милость восставших выразилась в следующем: де Лаунэ провели под издевательство толпы по улицам Парижа, а затем зарезали обыкновенными ножами, после чего на всякий случай ещё и пристрелили. Впрочем, этого показалось мало, и булочник по имени Десно отрезал у трупа голову простым перочинным ножиком. После чего голову надели на пику и какое-то время носили по улицам революционного города.

Так началась Великая Французская революция (ФР), которая прошла через всем известные ужасы якобинства, казни короля, Марии Антуанет и их детей, кошмар Термидора со сменившим его кошмаром Директории. В ходе Революции были казнены практически все её «отцы-основатели». По усреднённым оценкам (из ВИКИ) с 1789 по 1815 годы от революционного террора во Франции погибло 2 миллиона гражданских, ещё 2 миллиона погибло в войнах этого времени, всего — до 8% населения страны. Это не считая умерших от голода и эпидемий.

Тем не менее, ни у кого нет ни малейшего сомнения в том, что события этих лет во Франции называются Революцией. По-прежнему большинство продолжает считать её Великой, принёсшей народу Франции «освобождение от тирании»[3].

За 13-14 лет до этого по другую сторону Атлантики в американских колониях Англии случилась другая революция, которую никто никогда не называл Великой и которой многие отказывают даже в статусе революции.

За все время революционных событий 1775-1783 года (включая войну за Независимость) в Америке от имени государства или армии не был казнён ни один роялист, за исключением нескольких широко известных случаев военной измены[4], когда предатели были схвачены с компрометирующими их документами. Нечего и говорить, что не был убит или даже осуждён ни один из «отцов-основателей». Все они пережили Революцию и, за редчайшим исключением убитого на дуэли Гамильтона, все в свой срок умерли в своих постелях, в окружении любящих близких и при безусловном почтении американского народа.

Так может быть, американской революции — в классическом европейском понимании — вообще не было? Тем более, что в её результате:

Не изменился социальный строй; Не произошло перераспределение средств производства или собственности; Никакие классы не поменялись местами на социальной лестнице.

Я попробую показать, что не только Американская Революция была действительно революцией, но и то, что только она и была настоящей революцией.

Собственно говоря, несколько классических определений «революции» не оставляют сомнения в том что АР — революция, но достаточно много людей с этим не согласно. Поэтому посмотрим, что говорят классики и словари.

Согласно Алексису Токвилю,

“политическая революция — это внезапное и насильственное действие, которое не только устанавливает новую политическую систему, но и трансформирует все общество”. Еще более авторитетное мнение ВИКИ утверждает, что “революция — это фундаментальное и относительно внезапное изменение политической власти и политической организации, которое происходит в результате народного протеста против существуюещей государственной системы. Причиной протеста является постоянное политическое, социальное или экономическое угнетение или политическая некомпетентность”.

Уже по признакам внезапности и установления новой политической системы АР удовлетворяет основным требованиям к революции. Что же касается второй части определения, то попробуем разобраться, в чем состояло угнетение или некомпетентность и что вызвало народный протест.

Буквально несколько слов на каком общем историческом фоне проходили обе революции.

-2-

“Зловещий XVI век был веком малого оледенения в Европе, когда 84 года из 100 оказались неурожайными и недородными. На французских городских базарах торговали человечиной. В Северной и Центральной Европе в домах даже летом держалась температура около 11-13 градусов, отчего нравы сильно посуровели. Чумные и холерные моры выкашивали до трети населения Западной Европы. Из Европы бежали в Новый Свет, что заметно обезлюдило её” (А. Левинтов, “Заметки по еврейской истории”).

Хлынувшее из Южной Америки “испанское” серебро обесценело деньги и в 16-17 веках привело к тяжелому финансовому и фискальному кризису в большинстве стран Европы, что автоматически привело к сильному экономическому. В Англии ряд экономических реформ конца 16 века по укрупнению фермерских владений (для повышения эффективности с-х производства) привел к разорению до трети мелких фермеров и появлению “института” бродяжничества и лишних людей. Тридцатилетняя война в начале 17 века буквально добила десяток государств Центральной и Западной Европы, только прямые людские потери превысили 8 миллионов людей (германские народы потеряли каждого пятого).

Но одновременно происходящее заставило европейцев искать выход[5]. Прежде всего, выход или прорыв произошел в области религии и связанной с ней новой этики. Вестфальский мир 1648 года надолго покончил с религиозными войнами. Окрепшее лютеранство, кальвинизм и в некоторой степени даже англиканская церковь по существу создали нового человека, основными ценностями которого стали трудолюбие, бережливость до скупости, скромность, ответственность перед семьей и общиной.

Как стало понятно гораздо позже, это время действительно было одним из переломных в человеческой истории.

На протяжении XVI-XVIII веков происходил достаточно резкий переход от традиционных обществ к современным; от феодального государства с территориально-религиозными обязательствами и союзами и в основном наёмной армией к национальным территориальным государствам с сильной центральной властью и своей армией. В разных странах модернизация, которую для некоторых стран называют индустриальной революцией, происходила с разной скоростью, но в общем и целом за какие-то несчастные 150 лет в обществе — в основном в европейском —  возникли совершенно новые взгляды на государство, религию, роль аристократии, роль простого человека.

Как-то почти внезапно в XVII–XVIII веках возникла новая политическая философия Александра Гумбольдта (идея Космоса — единства географии, биологии, социологии, политики и т.д.), Бенджамина Констана (идея личной свободы), Томаса Гоббса (теория общественного договора и суверенитета), Джона Локка (отец либерализма и классического республиканизма), Джона Милля (либерализм, экономический либерализм), Ричарда Кобдена (идея свободной торговли), новая политическая экономика Адама Смита, возникло новое представление о финансах и о роли денег.

Старому обществу, которое условно можно назвать феодальным, буквально со всех сторон был брошен как материальный, так и моральный, или можно сказать — культурный вызов.

Какой?

В материальной сфере произошёл гигантский прорыв — переход от вековой опоры на традиционные, богом данные формы энергии — человек, рабочие животные, дрова, древесный уголь, к сделанным человеком новым формам — пару, каменному углю, нефти. Произошёл прорыв в формах земледелия и селекции семян и животных. Впервые с 1750 года население Земли стало увеличиваться по экспоненте. Впервые в 1800 году была преодолена «Мальтузианская ловушка».

Началось быстрое перемещение населения в города. Рост городов потребовал совершенно другого, неизвестного ранее подхода к стандартам жизни, медицины, систем коммуникации и коммунального хозяйства.

Из-за резкого роста производительности труда и распространения завезённых из Америки более калорийных с-х продуктов появился избыток товаров, что привело к стремительному развитию торговли и торгового класса. Это само по себе привело к «первой глобальной Европе» и к необходимости иметь государственный флот для защиты торговли (с необходимыми в этой связи новыми идеями в финансах и налогообложении).

Ещё большие изменения произошли на культурном фронте. Столетиями статическая жизнь населения сменилась некоторой динамикой, в Англии — значительной. Новой нормой стала смена профессий, места жительства, участие в общественной жизни, в колониальной бюрократии. Опора на религию была оспорена успехами науки, включая сюда философию эпохи Просвещения. Появилось новое представление о роли образования и — очень важно — о роли университетов.

Европейский человек, особенно человек свободных профессий, впервые осознал себя не внутри локальных географических границ, но частью большой группы, не имеющей чётких географических границ. Это ни в коем случае не противоречит самому появлению территориальных государств с сильной властью, но привело к значительному изменению представления о роли государства, особенно к его внутренним функциям, что выразилось в ослаблении роли и авторитета высшей власти — короля, государства, основанного на абсолютной власти.

Ко времени, когда случились упомянутые американская и французская революции, в мире уже произошли малозаметные и ещё в большей степени мало осознанные революции в коммерции, финансах, религии и, конечно, в политике.

Когда мы будем говорить об Американской Революции, надо помнить обо всех этих изменениях, на фоне которых проходили события 1775–1803 годов.

-3-

Безусловно, я далеко не первый, кто задумался о несоответствии и странности представления о смысле и значении французской — и в более общем смысле, европейских революций — и американской революции.

Ханна Аренд в своей книге «О революциях» писала:

«Революционная политическая мысль 19-20 столетий развивалась так, как будто никогда не было революции в Новом свете, как будто никогда не существовала американская традиция и опыт в сфере политики и строительства государственности, которые стоило бы осмыслить».

Даже среди американских историков, да и просто среди людей, интересующихся политической историей, существует мнение, что ФР была революцией настоящей, состоявшейся, соответствующей нашему времени. А АР была какой-то вялой, как бы не законченной, как бы оборванной на самом интересном месте. Революцией какого-то прошлого, не нашего времени.

Во многом такие люди правы в том смысле, что революции были мало похожи.

Остаётся, однако, вопрос о том, какая из них была революцией, а какая не более чем бунтом дикой толпы, какая оказалась лучше для страны и общества, какая из них была рычагом, ускорившим развитие общества, поднявшим общество на более высокую ступень материального благосостояния и социального развития, какая из них привела к согласию в обществе, а какая явилась тормозом, отбросившим общество на много лет назад?[6]

Обе революции, конечно, предполагали страсть и революционный порыв ее участников. Но, на мой взгляд, принципиальным отличием АР и революций европейских было то, что АР была зачата, рождена и осуществлена на надёжном фундаменте мысли, а не догмы. На фундаменте идей, а не идеологий.

Разница как будто бы не существенная, но она принципиальна.

Согласно одному из определений, идеология — это система идей и идеалов, которые формируют основу политической теории. Идеи — требуют раздумий и работы ума. Идеи — эволюционный процесс, обсуждаемый, дискутируемый и уточняемый в течение времени. Идеи могут «повиснуть в воздухе» и быть востребованы гораздо позже их возникновения. Идеи, как правило, возникают и обсуждаются в элите общества, а затем эволюционным путём проникают в другие слои. В отличие от идей, идеалы требуют немедленного исполнения. Идеалы нетерпеливы: «Мы наш, мы лучший мир построим..» —  сегодня! «Нынешнее поколение *** людей будет жить при ***», вместо звёздочек можно подставить любое слово, соответствующее географии и социальному строю данного времени.

В истории колониальной Америки известен спор между Джоном Адамсом и Томасом Джефферсоном. Д. Адамс видел в Джефферсоне раба идеологии. Для него это слово было ругательным. Термин был изобретен французским философом Дестютом де Траси. Джефферсон буквально боготворил всю французскую философию и Траси был для него одним из её величайших представителей. Траси, конечно, был серьезным философом, но в понятие идеологии он вкладывал некую возможность универсального познания, научный метод “окончательного” научного познания идей и на этом основании определения их правильности или не правильности. Идеология по Траси предполагала детерменированность истории, знание направления ее движения. Что приводило к поддержке и возвышению только определенной идеи, “время которой пришло”, что в свою очередь означало, что другие идеи являются препятствием движению истории в правильном направлении. Идеология, как политическое движение, таким образом, превращалась в теологическое (религиозное) верование: правильное направление истории возможно только в рамках “наших” политических воззрений (таким был детерминизм Гегеля и Маркса).

Адамс внимательно прочел сочинения Траси и они у него вызвали смех. По его мнению, это был восхитительный пример очередного французского интеллектуального мусора. В чем смысл термина «идеология»? По Адамсу, идеология —  синоним слова «идиотизм».

(Намного позже русский философ Сергей Булгаков скажет: “Какое зло для человека — идеология! (С. Булгаков, «Из глубины»)[7]

Ни один из отцов-основателей (О-О) АР не был евреем, но АР сопровождалась типично еврейским самокопанием ее творцов и не уверенности в правильности ими совершаемого. Десятилетия, особенно время с 1765 по 1775, ушло на обсуждение идей построения лучшего общества. Сомнение, неуверенность, здоровый скептицизм были не исключением, но постоянной составляющей мышления и образа действий О-О.

Конечно, не всех и не у всех в равной степени. Томас Пэйн и Патрик Генри, да часто и Томас Джефферсон, были в большей степени революционерами европейского, идеологического толка. Но не они задавали тон в АР.

Джеймс Отис, Джон Адамс, Франклин, Вашингтон, Хэнкок, Уилсон, оба Морриса, Мэдисон, Джей и, конечно, Гамильтон — люди действительно создававшие страну в конце 18 века — были к нашему счастью людьми придерживающимися того, что мы сегодня называем либеральным мышлением или либеральной идеей. Термина, кстати, и близко не существовавшего в политической философии их времени.

Когда мы говорим о внешней (общественной) направляющей либеральной идеи, мы говорим об ограничении любой власти, о самоценности и самодостаточности свободы рядового гражданина, о незыблемом праве на частную собственность, об ограничении власти государства, о разделении религии и государства.

Но, возможно, более важной является внутренняя (человеческая) составляющая либерализма, касающаяся характера и свойств простого человека. В этом внутреннем смысле либерализм, и тем более, американский либерализм, изначально признает невозможность и ненужность создания идеального человека и идеального общества. В этом его принципиальное отличие от европейской революционной идеологии.

Великий документ эпохи — Federalist Papers — не устаёт повторять и опираться на простую и в большой мере самоочевидную для отцов-основателей мысль:

 несовершенный человек не может создать совершенное общество.

 И это нормально! Даже по отношению к совокупности индивидуумов — к народу в целом, как источнику суверенитета — у О-О тоже не было никакого пиетета и демагогического поклонения.

Но было нечто другое, очень важное.

О-О опирались на опыт и живую жизнь существующего американского общества и его религиозную основу — протестантизм, исходящий в Америке к идеям пилигримов-пуритан.

Согласно представлениям пуритан, сообщество индивидуумов-грешников при определённых обстоятельствах может составить из себя хорошую (но не идеальную) церковь. Подобно этому, при определённых обстоятельствах из тех же грешников возможно составится хорошее общество, в пределе — хорошее государство.

О-О считали, что «определёнными обстоятельствами» такого превращения может стать реально предоставленная возможность максимального самоуправления, только на базе которого может возникнуть «хорошее» государство в его республиканской форме. Вместе с тем, они считали, что сама практика реального построения государственности совсем не обязательно будет успешной, и, в любом случае, трудной и сопровождаемой бесконечными пробами и ошибками.

Но это единственный путь: не планировать ничего наперёд и не диктовать путь построения государства, опираясь на какую-либо идеологию, то есть на поставленную определённую идеальную цель. Не насаждать единообразие и, тем более, не утверждать «мы знаем, как надо».

-4-

Американская Революция:

Началась примерно в апреле 1775 года[8],

продолжилась провозглашением независимости 4 июля 1776 года,

защитила себя в Войне за независимость с апреля 1775 по сентябрь 1783 года,

после периода анархии и практического распада государственности приняла Конституцию в 1787 году,

в 1788 было создано первое правительство во главе с Вашингтоном, которого через 8 лет сменил Джон Адамс, которого в 1800 году сменил Джефферсон, который в 1803 купил у французов «испанскую» Луизиану, чем окончательно устранил угрозу со стороны европейских держав и консолидировал до того разнонаправленные экономические интересы американцев[9].

На этом закончился революционный период.

Достижения американской революции:

 Победа в войне, то, что Вашингтон назвал «чудом». Хотя сегодня большинство историков считают, что если чудо и было, то только в спасении армии в первый год войны[10];

Впервые в истории установлена национальная республика в размерах огромной страны. Представительское правление оказалось действующим для всех удалённых территорий. Авторитарное (монархическое) правление было посрамлено раз и навсегда; Было создано полностью секулярное государство. Религия не «обязана» склеивать нацию в государство, что было далеко не однозначно в годы революции, и что решилось только в результате ожесточённой политической борьбы Джефферсона и Мэдисона против Патрика Генри и церкви в Вирджинии; Отменила положение Аристотеля о неделимом суверенитете. Суверенитет может быть размытым и это может стать преимуществом, а не недостатком. «Мы, народ…» — не поддаётся точному определению и всегда изменяет своё местоположение, что до сих пор является не до конца понятым интеллектуальным, революционным прорывом в теории государства; Создание партий — каналов выдвижения, дискуссии и осуществления идей. Дебаты и несогласие не рассматривается как акт измены, но законный вид бесконечных аргументов. Утверждён принцип законности оппозиции (что, конечно, не является американским изобретением, так как ранее принцип был опробован в Англии).

Почему Американская Революция была успешной?

Потому что, глядя из нашего настоящего в прошлое, как и из настоящего прошлых поколений в их прошлое, вплоть до поколений детей и внуков О-О, никто и никогда не сказал, что она была не успешной. Никто не обвинил и даже не высказал предположения, что Революция была «предана», как это было нормой в революциях европейских.

О-О не только сделали революцию, но они же защитили ее в результате тяжелейшей вооружённой борьбы, в которой первоначально у них почти не было шансов и в случае поражения которой все они, согласно английским законам, были бы казнены. Они же создали Конституцию, на основе которой был осуществлён на практике новый политический порядок. Они же занимали все самые высокие выборные позиции в новом государстве, осуществляя и развивая на практике созданную политическую систему. Они же, развивая её, прошли через все стадии сомнений и жёсткой критики со стороны как сторонников, так и оппозиции. Они утвердили на века порядок, по которому любое сомнение и любая критика не является государственным преступлением, а наоборот — обязанностью свободной прессы и рядовых граждан. Они начали свою политическую деятельность понимая, что никому и никогда не принадлежит право на истину в последней инстанции, они же всю свою жизнь утверждали жизненную необходимость временных политических компромиссов, главенствующей ценности относительного согласия, вместо разрывающей общество борьбы «до конца» за свои идеологические принципы.

О-О добились, казалось бы, совершенно противоречивого и никогда до конца не понятого европейцами положения, когда думающие, активные в обществе люди после революции вернулись к своим обыденным делам и перестали заниматься политикой. Сама политическая теория потеряла свою актуальность. Что, как следствие, привело к тому, что американцы перестали задумываться о причинах успеха революции.

Революция была практически бескровной.

Солдаты гибли (50 тысяч + 15 тысяч союзников), но ни на фронтах ни, тем более, в тылу не было и в помине того зверства и массовых убийств, которые характерны для европейских революций[11]. Не было революционного террора. Не было «революционной справедливости». Все годы революции в общем соблюдались цивилизованные нормы мирного времени. Известно всего несколько случаев казни или тюремного заключения за «контрреволюционные» мысли или высказывания (на Юге во время войны) — всегда по инициативе местной власти. В любом случае, никогда призывы к притеснению роялистов не шли от имени государства. Возможно, до 70 тысяч роялистов относительно тихо и спокойно покинули Америку. Включая около 10 тысяч уже после окончания войны. Никто и никогда не притеснял и не поражал в правах детей уехавших. Многие из оставшихся роялистов сделали прекрасную карьеру, в том числе —  в политике.

Алексис Токвиль с некоторым удивлением писал, что для АР было характерно уважение к «закону и порядку». Революция закона и порядка — укладывается ли это в голове европейца?

Потому что это была именно революция, а не восстание или мятеж. Одним из политических философов, кто исследовал это различие, была Ханна Арендт.

Разница — по Ханне Арендт — между ними существенная.

Если коротко, то восстание — это социальный феномен. Восстание случается когда массы, оказавшись в действительно не соответствующих своему времени условиях жизни, требуют немедленного улучшения этих условий, когда под лозунгом «даёшь лучшую жизнь» на самом деле предполагают «даёшь лучший мир» и когда под управлением радикальных лидеров возникает вполне ясная задача «весь мир разрушим до основанья, а потом наш новый, лучший мир построим». Ну, и как логичное завершение — «кто был никем, тот станет всем». То есть, восстание — это движение к утопии. Причём не важно, массы ли рвутся к «лучшему миру» и тянут за собой лидеров или лидеры ведут туда массы. Восстание — это идеология и дух толпы.

Поскольку построить лучший мир, разрушив прежний до основания, ещё никому никогда не удавалось, то, естественно, лидеры в глазах масс оказываются обманщиками и, как следствие — «предателями революции» и ее первыми жертвами.

Революция же — политический феномен. Политический ответ на вызовы времени.

Его целью является пересмотр и ревизия существующего политического порядка. Это деятельность политических лидеров, основанная на их понимании прогресса в политической философии. Целью революции ни в коем случае не является утопическое построение «нового справедливого общества», но только тяжёлая работа по радикальному улучшению существующего.

Революция в этом смысле требует тщательного обдумывания прежде всего последствий принимаемых решений, трезвого расчёта и ясного объяснения причин необходимого изменения существующего порядка. Революция такого типа требует от ее лидеров не опираться на дух и идеологию толпы, но изо всех сил сдерживать «революционный пыл» масс, придать ему максимально возможную законность.

Ярким примером такого подхода была Декларация Независимости, сутью которой было моральное и, прежде всего, юридическое обоснование необходимости и законности разрыва с Англией и причин, которые вызвали этот разрыв. Именно перечислению и обоснованию законных оснований революции была уделена большая часть Декларации.

Революция — это идеи и дух той части общества, которая отличается не только умом, но и дисциплиной, и которая принимает на себя всю ответственность за свои решения.

Можно сказать, что настоящая революция происходит в странных условиях, когда ее лидеры не очень-то и стремятся к революции, но оказываются в ситуации, когда не могут не возглавить «созревшее» общество в направлении революции.

АР — именно такой тип революции.

Была ли революция необходимой? Были ли для неё фундаментальные основания? Ведь не секрет, что англичане, за исключением совсем небольшого меньшинства в Парламенте, искренне не видели причин для революции. И их сомнения имели под собой серьёзные основания.

Сегодня нам достоверно известно, что ситуация в английских колониях перед революцией была далеко не революционная[12]. Прежде всего, социальная и экономическая жизнь была совершенно благополучной[13].

Американцы экономически жили лучше англичан, не говоря уже о других европейцах. Политически они были практически независимы с 1692 года, когда по английской Хартии им была дарована почти полная политическая и юридическая независимость[14]. Ни для кого это не было секретом, и прежде всего, это не было секретом для самих колонистов. Но со времени основания первых колоний прошло 150 лет и сменилось 6-7 поколений. За это время незаметно для англичан и совершенно ими не осознанно в колониях возник другой тип людей, которому стало трудно существовать в рамках старого колониального общества, построенного по английскому социальному и политическому образцу.

-5-

В чем же были отличия колонистов от англичан к началу революции?

Политические отличия:

Существовали письменные конституции штатов[15]; Не менее 100 лет в колониях (штатах) шла борьба за власть между представляющие народ нижними палатами штатных парламентов и назначаемым из Англии губернатором, и верхними палатами[16]. К 1770-м вся реальная власть в большинстве штатов перешла к нижним палатам. К революционному времени именно нижние палаты (законодательная власть!) контролировали «кошелёк» штата, в большинстве они добились и назначения (или утверждения) главных должностных лиц исполнительной власти и даже определяли их зарплаты. В результате победы колонистов в этой столетней борьбе самой слабой ветвью стала исполнительная власть губернатора, в общем — английская власть; Количество людей, прошедших через избранные должности и получившие навыки политической борьбы, было очень, я бы сказал —невероятно большим. Это относилось не только к колонистам, прошедшим через работу в официальных нижних палатах штатов и местных муниципалитетах. В 1765, на волне борьбы с двумя непопулярными законами английского Парламента, в Бостоне, а затем во всех штатах, возникла политическая массовая организация «The Sons of Liberty», сыгравшая одну из решающих ролей в организации, объединении и подготовке к вооружённому сопротивлению населения. Подобную, возможно, ещё большую роль сыграли «Комитеты инспекторов» для осуществления контроля за бойкотом английских товаров, учреждённые Первым континентальным конгрессом в конце 1774 года. Именно на их базе (всего в них было 7 тысяч членов: они были организованы в каждом штате, графстве, в каждом городе) была создана реальная исполнительная власть, включаю милицию, которая вскоре стала основой первой армии Вашингтона; За возможным исключением нескольких центральных штатов уровень политической и экономической коррупции в колониях был несравнимо меньше и существовал в основном в английской администрации; Практически поголовная грамотность белого населения и почти всеобщее знакомство грамотного белого населения с политическими памфлетами и политическими теориями своего времени; Право избирать и быть избранными имело до 60-70% взрослого белого мужского населения, в отличие от примерно 25% в Англии[17].

Экономические отличия:

Самые низкие налоги в истории: в 1763 средний британец платил 26 шиллингов налога в год, в то время как средний житель Массачусетса платил короне 1 шиллинг. Правда в колониях существовали ещё и местные налоги и тарифы; Минимальная государственная власть — дешёвая власть: все излишки могли идти на развитие; экономически колонии развивались существенно быстрее Англии.

Религиозные отличия:

«Великое Пробуждение» — огромное по важности и само по себе революционное религиозное движение различных конгрегаций протестантской религии начала-середины 18 века во многом создало «нового» американца.

Результатом движения было:

Всеобщая грамотность, как средство для индивидуального чтения, изучения и понимания Библии[18]; Определённое пренебрежение различиями в доктринах устоявшихся ветвей христианства и уменьшение влияния клириков, что способствовало снижению напряжения между представителями различных ветвей христианства и очень лёгкому переходу из одной конгрегации в другую; Широчайшее географическое расширение «центров» религиозной жизни за пределы относительно коррумпированных церквей больших городов; Принципиальный сдвиг старого пуританского отношения к жизни, который изначально заключался в страхе перед Богом (и за редчайшим случайным исключением невозможности искупления), к жизни в удовольствии и радости служению Богу, свободного, по своему выбору возвеличивания Бога (за что при определённых условиях очень возможно искупление), что привело к дальнейшему усилению рациональной составляющей (в дополнение к эмоциональной составляющей) протестантской этики;[19] Принципиально другое отношение к религии в целом, перенос акцента с общественного на индивидуальный религиозный опыт (Сказал: «Сегодня творю все новое». Апокалипсис 21:5), что было сутью американского опыта; Важный акцент на «религиозный либерализм»: «люди свободны, когда они действуют согласно пониманию своей собственной пользы» (Джонатан Эдвардс, «отец» Великого Пробуждения); Ощущение относительного религиозного единства всей огромной территории, всех колоний при всех относительных социальных и религиозных различиях (религия была первым общим «американским» институтом).

Джон Адамс в своё время скажет: «Революция во многом свершилась до Войны за независимость. Революция возникла в умах и сердцах людей: изменились их религиозные представления об обязанностях и обязательствах». А английский историк Пол Джонсон в своей фундаментальной книге «История Американского Народа» заметит: «Принципиальным различием между американской и французской революциями было то, что американская в своей основе была религиозным событием, в то время как французская — была анти-религиозным».

В результате всех этих исторических отличий в колониях существовал реальный, образованный, политически опытный и активный средний класс, в определённой степени этнически однородный (при выносе за скобки проблемы рабства) и скреплённый общей религией. Не люмпен!

В чем были основные несогласия с Метрополией? 

Главной была проблема земли, возможности расширения колоний на запад после запрещения такого расширения законом Парламента, известного как Proclamation Act 1763 года, при удвоении населения колоний с 1700 по 1750[20][21]; Промышленное развитие и торговля переросли в противоречие интересам Англии (в колониях произошёл рост с 5% до 40% валового продукта Англии за 1700-75 годы), что привело к серии совершенно глупых — с точки зрения колонистов — запретов на определённые формы экономической деятельности в колониях; подобные запреты довольно легко обходились контрабандой и торговлей не с Англией. Вопрос налогов, суверенитета, гражданства. Как я уже отметил, правом налогообложения обладали нижние палаты штатов, что было в рамках «общественного договора» между Англией и колониями. В 1763 году и дальше Англия по факту установила право английского Парламента, а не колоний, утверждать новые законы и новые налоги на американской территории.

Итак, случилось то, что случилось. Мелкие недовольства колонистов ужесточением экономического давления на колонии, введением непопулярных «английских» налогов, постоянным стремлением ограничить самоуправление в штатах, спесивым пренебрежением разумных требований колоний к английскому Парламенту привели к событиям, которых никто не хотел и никто не предвидел.

Начавшийся сначала мелкий локальный конфликт в Новой Англии перекинулся на другие штаты, но долгие год-полтора идея независимости бродила только в головах или крайних радикалов, вроде Томаса Пэйна, или в головах напряжённо обдумывающих ситуацию членов Континентального конгресса, вроде Д. Адамса и Вашингтона, Франклина и Джона Дикинсона, Рэндольфа и Ли, Хэнкока и Джея.

Очень важно было не дать разгореться костру революции до того, как ее идеи созреют в головах всех остальных, или хотя бы большинства колонистов. И тут тормозящая роль Джона Адамса (вместе с Дикинсоном, председателем Первого континентального конгресса) была решающей. По существу, с середины 1775 до февраля 1776 его основной задачей было остановить революцию. Все это время на фоне мелких военных стычек в Новой Англии шло перетягивание каната и велась игра нервов между требованиями Континентального конгресса и отдельных штатов с одной стороны, и английского Парламента и короля Георга III — с другой.

И только после того, как нервы не выдержали у короля, который 26 октября 1775 года объявил колонии в состоянии мятежа и ввёл военное положение, что вызвало наконец всеобщее возмущение не только в Новой Англии, но во всех колониях (новость достигла колоний только декабре 75 года), только после этого наступила настоящая революционная ситуация, и только после этого Джон Адамс и другие (но не все) ведущие интеллектуалы своего времени резко изменили своё поведение и из тормоза стали двигателем революции. Одно дополнительное обстоятельство сыграло свою важную роль.

Когда ранее я утверждал, что «принципиальным отличием АР и революций европейских было то, что АР была зачата, рождена и осуществлена на надёжном фундаменте мысли, а не догмы. На фундаменте идей, а не идеологий», то имел в виду, их фундаментальное отличие. Конечно, и в АР был эмоциональный и идеологический элемент, привнесённый как религиозным рвением, так и вовремя случившимся идеологическим посылом, что сыграло определённую роль в воодушевлении масс и в успехе революции.

Именно в то время, когда отцы-основатели в Континентальном конгрессе обсуждали ответные меры на объявление королём войны, и в то время, когда многие в Конгрессе и, возможно, большинство в народе все ещё колебались по поводу полного разрыва всех отношений с Англией, когда то же большинство, осуждая Парламент и военные операции англичан, надеялось на защиту и справедливость короля, случилось событие, которое подвело черту под всеми сомнениями.

Как это иногда случается, все решил один вовремя написанный памфлет на ясном, понятном всем языке. То, что этот памфлет оказался ещё и выдающимся политическим документов, только добавило ему силы.

10 января 1776 года в Филадельфии почти никому не известный журналист местной газеты, человек только год назад прибывший в Америку из Англии, написал самый известный памфлет в американской истории и один из самых читаемых в англо-саксонском мире 18-19 столетий. «Здравый Смысл» Томаса Пэйна прочёл каждый грамотный человек в колониях. 1000 экземпляров было продано в первые 2 недели. К июню было продано 150 тысяч — это в колониях с населением около 2 миллионов белых колонистов. Каждая американская газета перепечатала памфлет, его читали вслух в церквах и на городских собраниях.

Скорее всего, именно Пэйну принадлежала революционная идея, объединить три до того раздельных движения: 1) о немедленной независимости; 2) о союзе 13 колоний; 3) о республиканском управлении в колониях. Пэйн показал, что каждое из этих движений само по себе обречено на провал. Но все вместе они имеют шанс на успех. Идеологическим компонентом памфлета и революции было обвинение не Парламента, но короля Георга III во всех смертных грехах, конечно, в дополнение к грехам английской аристократии. Именно они, по Пэйну, виновны в обмане и эксплуатации простого народа. «Один честный простой человек более ценен обществу и в глазах Бога, чем все аристократы и короли, когда-либо жившие». Он обвинил короля, «царственное чудовище» с «кровью на его руках», в посылке английских войск в колонии «убивать американцев».

Пэйн, по словам историка Алана Тейлора, «придал борьбе «патриотов» утопический и универсальный смысл. (После обретения независимости) американцы, согласно Пэйну, выиграют республиканское самоуправление и могут создать идеальное общество, живущее в мире, благополучии и равных правах». Пэйн утверждал, что американцы — это не провинциальный отсталый народ, но будущий центр земной цивилизации — это был утопический посыл огромной силы. Этот посыл давал людям мотивацию принести жертвоприношение в вооружённой борьбе с реакционной империей. Наградой в победе будет лучшая жизнь в будущем.

К счастью и к заслуге отцов-основателей, они внимательно и с пользой для революции отнеслись к политической части памфлета, но довольно решительно отвергли ее радикальную, утопическую часть. Никто из них не последовал призывам Пэйна и не утверждал необходимость достижения его утопических целей, но все они сосредоточили свои усилия на тяжёлой борьбе «настоящего момента», решая насущные вопросы, стоящие перед колониями и перед сражающимися за независимость людьми.

-6-

Результатом АР — не мгновенным и только после многих ошибок — было совершенно революционное, даже радикальное изменение политического порядка — установление республиканского правления на огромной территории — что никому не удавалось со времён Римской республики.

Республиканское управление государством, усложнённое после принятия Конституции ещё и федерализмом, надо признать самым неблагодарной и противоречивой формой демократического правления. Тем не менее, О-О совсем не с кондачка пришли к такому решению. Они опирались на устоявшуюся американскую традицию самоуправления со времён Пилигримов, на определённые качества характера американцев, на их предпочтения в жизни, на их самодисциплину и ответственность, все эти качества были во многом выработанные столетием приверженности особой форме религиозности — пуританизму, реформированному «Великим Пробуждением». Именно и только такие качества сделали возможным республиканское управление. Именно в таком порядке: сначала сформировался национальный характер и национальные традиции самоуправления, а потом под них подобрали наиболее подходящую систему организации государства.

О-О прекрасно понимали уникальность того места, где они жили и тех людей, которыми им было доверено управлять. Джон Адамс, например, даже в 1790 году говорил по поводу выбора французами системы государственного управления, что французы «слишком развращены для эксперимента с самоуправлением». И был пророчески прав.

 Что отличало политический процесс американской революции?

Политическая активность О-О почти полностью была сосредоточена на написании и ратификации конституций штатов, а потом и федеральной Конституции. В политических дискуссиях и в обсуждении конституционных вопросов принимала участие намного большая в процентном отношении часть населения, чем в любом другом государстве.

Конституции штатов отличались следующим:

Почти ничего не изменили в системе политических, юридических, экономических и социальных составляющих существовавшей сложившейся жизни; Те изменения, которые были внесены, были направлены на ограничение, ослабление власти государства (штата), особенно — для исполнительной власти[22]; Ни в коей мере не ослабили существующие системы самоуправления.

Если сказать предельно коротко, то политической целью революции было ещё теснее увязать систему политического управления с существующими традициями, в том числе — с традициями, существовавшими в религиозных самоуправляемых общинах. Ни в коем случае даже не пытаться их заменить на что-то другое.

Из того простого исторического факта, что республика, как форма власти, была крайне редкой в истории и всегда заканчивалась неудачей, О-О сделали вывод, что у республиканской формы существуют системные внутренние проблемы и противоречия. Исходя из этого, необходимо крайне осторожное отношение к любым попыткам навязать такую форму. Только медленно накапливаемый опыт в социально однородном[23] и не перевозбуждённом несбыточными утопическими надеждами обществе может дать шанс на успех[24].

Важнейшим шагом в этом направлении была разработка теории самого существования республики на большой территории. Речь идёт о политическом трактате «Федералист». 85 статей Гамильтона, Мэдисона, Джея, написанные в течении нескольких месяцев весной 1788 года, были опубликованы и широчайше обсуждались до ратификации федеральной Конституции. По существу, «Федералист» был единственным в истории документом политической философии, который был написан во время революции и который сыграл огромную роль в ее успехе. В то же время, политические идеи, положенные в основу существования государства — за исключением невероятной идеи Мэдисона о размытом суверенитете (Мы, народ Соединённых Штатов…), ни в коей мере не были взяты с потолка, но были результатом тщательного изучения и критического осмысления трудов Гоббса, Локка, Милля, А. Смита и других великих философов, политических философов и экономистов своего времени.

Когда-то в Федералист 1, Гамильтон задал самый главный вопрос:

«…способны ли сообщества людей в результате раздумий и по собственному выбору действительно учреждать хорошее правление или они навсегда обречены волей случая или насилия получать свои политические конституции?»

Американская революция ответила на этот вопрос. Ответ был и остаётся неоднозначным и не самым понятным для большинства европейцев и, к сожалению, для всего большого количества людей в США. Более того, многие просто не хотят его услышать.

Ответ такой:

Ответственные и дисциплинированные люди могут создать политическое общество, в котором свобода, ограниченная по согласию людей принимаемыми ими законами, то есть — упорядоченная свобода, может способствовать как росту экономического благосостояния, так и росту политического участия граждан в развитии общества.

В политической традиции Европы, в политическом посыле их революций существует ожидание граждан, что Государство обязано сделать для них что-то хорошее. Они верят государству больше, чем они верят себе, своей общине, своим общественным институтам. Государство стало богом, вера в государство — новой религией.

Американская политическая традиция как до, так особенно после АР, утверждает, что основная функция государства — не более, чем следить за порядком в обществе. Свободные люди не связаны с государством никаким Заветом или социальным контрактом, они не связаны подобными обязательствами и в отношении лидеров любого направления, но только друг с другом. Для большинства американцев по-прежнему нет ничего божественного ни в Президенте, ни в Конгрессе, ни в любом другом государственном образовании.

То, за что боролись отцы-основатели, то, что было главным результатом Американской Революции:

*создание государства, минимально вмешивающегося в дела свободных граждан,

* государства, совершенно не вмешивающегося в мысли граждан,

* государства, ограниченного строго определёнными минимальными функциями управления,

* государства, находящегося под жестоким и постоянным контролем граждан,

* государства, доверяющего самоуправление своим гражданам в широчайшей сфере местных локальных дел —

и явилось главной особенностью и, одновременно, главным достижением АР.

Воистину революционным достижением. Во всяком случае, для конца 18 века и на следующих 160 лет[25].

Я хочу закончить эту статью цитатой из статьи Чарльза Краутхамера «Соображения о революции во Франции». Он пишет с ссылкой на английского историка Simon Schama:

«Французская революция погибла потому, что пыталась совместить несовместимое — свободу и государственную власть, основанную на иллюзорном патриотизме.

Русская революция рухнула в пропасть, когда своей целью выбрала неограниченную власть государства.

Американская революция выбрала свободу — и только. И стала единственной успешной в истории».

***

P.S. Речь Рейгана на одном из предвыборных собраний в 1964 году гораздо короче и, возможно, яснее обобщает написанное мною по поводу Американской Революции.

Июль 2020

Примечания

* Статья из Сборника «Исследования по истории науки, литературы, общества», посвященного 75-летию Евгения Берковича

[1] Северные штаты поддерживали рабство в основном ради сохранения союза с южными штатами. Моральные разногласия между колониями (и внутри колоний) и материнской империей стали принципиально более серьёзными после решения Верховного суда Англии Somerset v. Stewart (1772 год), по которому рабство на территории Англии было признано не законным. Закон формально не распространялся на колонии, но вызвал в них предельно сильное напряжение, новые опасения и усилил расслоение по отношению к рабству.  Экономически и демографически проблема рабства была не существенна на Севере (4% населения были рабами) и весьма существенна на Юге (40% населения были рабами).

[2] Надо заметить, что к революционному времени у Британии в Северной Америке и островах Карибского бассейна (Вест-Индии) было 27 колоний.  14 из них не поддержали борьбу за Независимость.

[3] В последние десятилетия прошлого века во Франции и в других европейских странах возникла «ревизионистская» теория ФР.  Согласно новым взглядам, романтизм ФР стал предтечей доктринального социализма, затем – тоталитаризма.  «Линия от Бастилии к Гулагу не прямая, но несомненная. Современный тоталитаризм берёт своё начало в 1789 году» (Чарльз Краутхамер)

[4] Конечно, были определённые экономические и политические притеснения,  массовые издевательства и выселение из домов, особенно в начальный период революции (до войны) и в основном в больших городах. Во время Войны за независимость, которая во многом была Гражданской войной между «патриотами» и «роялистами» — многие из которых служили в английской армии, жестокостью, убийствами и внесудебными казнями, включая пленных, в равной степени отличались и те, и другие. Большинство таких действий во время войны происходили на периферии, за пределами больших городов и большей частью на Юге. Но надо отметить, что подобные притеснения (без убийств) начались ещё в начале 1760-х, как протест «патриотов» против колонистов и английских чиновников, поддерживающих новые английские налоги.  Понятие «роялист» никогда не было однозначным в географическом или временном смысле.

Всего за революционный период Америку покинуло от 60 до 70 тысяч роялистов – в Европу, Канаду, испанскую Флориду и на острова Вест-Индии.  Парадокс, но хуже всех «ре-эмиграция» оказалась для примерно 8 тысяч вернувшихся в Англию.  Почти никто не получил обещанной компенсации (потратив последние сбережения на суды с английским правительством), большинство страдало от морального ощущения себя гражданами третьего сорта и от презрения окружающих. Больше тысячи вернулось обратно в Америку. Самой психологически и материально удачной для роялистов оказалась эмиграция в Канаду (она же была самой многочисленной), особенно в плодородные районы долины реки Св. Лаврентия.  Общее количество уехавших было много меньше оставшихся.  Примерно 500 тысяч роялистов осталось в США.

[5] Последующее описание исторического фона в основном взято из прослушанного автором курса лекций «От традиционного к современному миру: политическая, коммерческая и военная революция, 1760-2013», прочитанного Филиппом Зеликовым (Philip D. Zelikow) в Мерилэндском университете.

[6] Тем не менее, надо отметить, что после революции из-за резкого слома экономических связей между новым государством – США и прежней материнской державой – Британией,  из-за огромного государственного, штатных и частных долгов, что для штатов привело к необходимости введения высоких налогов для выплаты процентов по долгам, из-за фактического запрета англичанами крайне выгодной торговли с колониями Вест-Индии, из-за потери торговли с Берберскими странами, а также разорения в результате войны многих предпринимателей-американцев, материальное благосостояние американцев ухудшилось. По некоторым данным, «валовой национальный продукт» уменьшился на 30%.  Рецессия продолжалась до 1792 года, после чего, во многом благодаря реформам Гамильтона, начался резкий экономический подъем.

[7] Ещё два определения идеологии. Первое – из американского «the Dictionary of Cultural Literacy» — идеология — это система верований или теорий, обычно политических, которые характерны человеку или группе.  Капитализм, социализм, коммунизм – примеры идеологий.  Второе – из дорогого мне семейного «документа» — «Словаря Иностранных Слов», ОГИЗ РСФСР, 1937 год —  идеология (мысль+ слово\познание) — общественное сознание, мировоззрение, система взглядов и идей определённого класса; политические, правовые, философские, художественные и т.п. воззрения, вырастающие на основе существующих экономических и классовых отношений; идеология, являясь отражением бытия в сознании, сама оказывает обратное воздействие на социально-экономический базис (выделено — И.Ю).

[8] Многие историки считают, что АР началась в 1765 году, после первых попыток англичан учредить законы и налоги, не поддержанные законодательными собраниями колонистов.

[9] Колонисты, а затем американцы к востоку от Аппалачей для продажи своих товаров пользовались реками, впадающими в удобные гавани-порты Атлантического океана – и этим традиционно были связаны как между собой, так и с англо-саксонскими рынками; колонисты «дикого Запада» к западу от Аппалачей зависели в торговле от реки Миссисипи (с притоками) и уже по этой причине политически были ближе к Испании и Франции, которые контролировали большинство земель западнее Аппалачей. Кроме того, в усмирении индейцев они больше полагались на Испанию.

[10] Не думаю, что то, что было под командованием Вашингтона в 1775 году можно даже в первом приближении назвать армией. Дополнительно: вряд ли победа и мирный договор с Англией в 1783 году были бы возможны в таком виде и в такие сроки без политической и военной поддержки Франции и Испании. Получить реальную военную поддержку не было лёгким делом, но юная американская дипломатия и политика Конгресса оказались на высоте.

[11] Ещё раз отмечу для критиков, что хулиганских выходок и издевательств против «роялистов» в некоторых крупных городах было много, но убийства стали относительно серьёзным явлением только во время боевых действий регулярных армий и действия «партизан» в южных штатах.  Голод был массовым явлением как в армии англичан, так ещё в большей мере в армии Вашингтона.  При захвате продуктов и фуража (революционной, «законной» конфискации с выдачей бумажных обесцененных денег; организацией «зоны» в местах дислокации английской армии, откуда изымалось всё продовольствие – с оплатой реальными деньгами, и захвата военной силой «партизанами) убийствами не брезговали обе стороны конфликта.

[12] Поэтому мы говорим о внезапности АР.  Ещё в 1774, даже в начале 75 года по словам Франклина «он не знал никого, кто хотел бы разрыва с Англией».  В 1774 году Вашингтон возглавил в Вирджинии Комитет по укреплению связи с Британией, прежде всего – с королём Георгом III.

[13] Хотя и ухудшилась в последнее десятилетие из-за массового бойкота английских товаров (например, за первые 6 месяцев 75 года импорт из Англии сократился до 220 тысяч фунтов с 3 миллионов фунтов за предыдущий весь 74 год).

[14] Накануне революции совершенно неожиданно выяснилось, что англичане понимают политические идеи Хартии совершенно по-другому. Это стало неприятным фактом для колонистов после консультаций Бенджамина Франклина с высшими политиками в Парламенте и в окружении короля.

[15] Как ни странно, один штат не имел письменной конституции до 1780 года – и это был самый революционный штат, Массачусетс. Самой либерально-демократической была конституция Пенсильвании, самой консервативно-республиканской – конституция Массачусетса, написанная Джоном Адамсом.

[16] В различных штатах существовали некоторые различия в политической структуре власти и в ее зависимости от Англии, мы не будет этого касаться.

[17] В каждом штате для включения в список избирателей был свой минимум владения землёй или другой формой собственности — от примерно половины до почти всего белого мужского населения.  В среднем по колониям право избирательного голоса имели две трети белых мужчин.  Право быть избранным имело около 10% белых колонистов.

[18] За исключением вновь прибывавших эмигрантов-католиков из Ирландии.  В общем, более 75% взрослых белых колонистов были грамотными. Это был самый высокий показатель среди всех стран западной цивилизации (за возможным исключением Швейцарии).

[19] «Значение протестантской этики, появившейся в 16 столетии, состоит в том, что ее приверженцы воодушевлялись верой в Бога не ради ухода от мира (как католические монахи) или приобретения титулов (как знать), а в целях достижения успеха в будничной жизни – в труде и предпринимательстве» (Дмитрий Травин).

[20] Этим законом Англия для защиты индейцев ограничила зону распространения колонистов долинами рек, которые впадают в Атлантический океан (всё, восточнее Аппалачей). Это был безумный по глупости и лицемерию закон. Во-первых, колонисты уже во многих местах жили за пределами этой зоны. Во-вторых, индейцы массово жили внутри этой зоны. В третьих, у англичан не было никакой возможности контроля и наказания за несоблюдение закона.

[21] С 1760 по 1775 год, всего за 15 лет, в колонии въехало 30 тысяч англичан, 40 тысяч шотландцев, 55 тысяч ирландцев (с северной части страны), 12 тысяч германцев и было завезено 85 тысяч рабов: вместе с небольшим количеством других эмигрантов – чуть больше 222 тысяч.

[22] Абсолютное большинство колониальной политической элиты революционного времени, людей, которых можно назвать «мозгом» революции, по своему прежнему опыту были законодатели различных штатных конгрессов, Континентального конгресса или офицеры Континентальной армии.  Они на дух не переносили исполнительную власть, боялись ее усиления и понимали, что опасность диктатуры прямо связана с усилением исполнительной власти.

[23] Возможно, что важную роль сыграла и этническая (европейская, в абсолютном большинстве британская, голландская и германская) и религиозная однородность отцов-основателей.  Из политически активных колонистов абсолютное большинство было англо-саксами. Только четыре человека из 56 подписавших Декларацию и только двое из подписавших Конституцию были католиками.  Что было первичным – этническая и религиозная однородность или социальная – вопрос до сих пор спорный.

[24] «Республиканизм дискредитировал «демократический» дух и методы народного возмущения и восстаний, предлагая простым людям принимать участие в выборных процессах.  Патриоты отвергли английское предложение «виртуально» представлять американцев в британском Парламенте, взамен защитили свой собственный вариант виртуального представительства: белые мужчины, владеющие определённой собственностью, представляют всех остальных людей на определённой территории. Ценой участия в политическом процессе для простого народа должен был стать усиленный самоконтроль.  Моральная дисциплина среднего класса стала входным билетом в американскую политику» (Ален Тейлор «Американские революции»)

[25] Причины того, что в 1960-70-х политическая философия отцов-основателей была во многом забыта или даже отброшена «прогрессивными» движениями, и к чему это привело страну сегодня — не рассматриваются в этой статье.  Элла Грайфер, израильский публицист, считает, что «у нас на глазах происходит попытка похоронить достижения Американской революции и перелицевать ее во Французскую”.

 

Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer5/judovich/