* * *
Как Дантов лес ночное Подмосковье.
Машины катятся, забрызгав кровью
кленовые кусты и иглы сосен.
Машины по спирали… Шум несносен.
И я кочую по спирали мозга
какими-то безумными кругами,
ощупывая то, что под ногами,
но нет там знаний — лишь темно и скользко.
А что другие о Земле узнали? —
поэт, мыслитель, богослов, философ…
Я задала им несколько вопросов.
Они из книг взъерошенных махали
руками — вверх и вниз, направо, влево —
взбивая искры! Искры затухали.
И снова было чёрным ночи чрево.
Зажглась звезда в углу… на небе… слева.
Такая же горела и над Хлевом!
У неба нет углов и всё же слева
от форточки, над перегибом крыши —
Звезда над нашим общим хлевом дышит!
И я, взирая из своей коросты,
допущена рожденьем — видеть звёзды
и вечный слог читать о высшей воле,
«земную жизнь пройдя» до края боли.
Июль 2020.
* * *
Мне только померещилось затишье.
На передышку — час, на брань — года.
Мы ляжем в ров бесчувственно, когда
над нашим одиночеством звезда
на чёрном небе синий крестик вышьет,
пометив место встречи (верх и дно),
покуда мы с душой не заодно.
… Здесь заблудились все в мышленье плоском.
Здесь надо быть то камнем, а то воском:
Ван Гогом — Гойей — Ренуаром − Босхом…,
чтоб ужас с красотой свести в одно.
Испортили мы жизни полотно —
вот этим сердцем и вот этим мозгом,
живую воду претворив в вино
хмельной вражды! Обратно не дано —
в живую воду претворить вино.
Июнь 2020.
* * *
«И деревья, как всадники,
съехались в нашем саду…»
С. Есенин
Съехались всадники. Спéшились.
Ночь за окошком без дна.
Всадники эти с депешами,
под сургучом не видна
тёмная весть из невéдома —
жгучая тайная весть,
с мрачными жуткими бедами,
коих не счесть.
С треском печати осыпались.
Буквы, как звёзды, горят.
Кони над бездною вздыбились.
Всадники грозно стоят.
Каждый читает послание
в тёмные окна домов —
что-то ужасное, тайное,
что-то из области снов
самых кошмарных и вычурных,
тех, что стараешься вычеркнуть
без промедленья и слов.
Страхи. Мольбы, Заклинания. —
Чёрная пьеса в ночѝ.
Но для кого эти знания
ночь за собой волочѝт?
Хоть бы луна обозначила
тех, кого слушаю я,
пьеса меня озадачила —
горькая, как лития.
Всадники звякнули стременем,
слив Апокалипсис в ночь.
Душу задели сомнением:
то ли хотели помочь,
то ль заморочить до одури
мой утомившийся мозг?
Мрак под копытами вό дали
брызнул, как в пламени воск.
Звёзды на небе заёрзали.
Вышла пугливо луна.
Тучки невзрачные ползали.
Стала дорога видна,
сосны, дубы и кустарники,
белый сугроб вдалеке…
Съехались, замерли всадники
в тёмной библейской строке.
Декабрь 2020.
ИТЕРАЦИЯ
И рушатся подпорки неба.
И рассыпаются дома.
И крик, и стоны, и громá.
Земля слепа и небо слепо!
И день и ночь — всё тьма и тьма.
Один другого ищет тщетно.
Куда идти, бежать? Зима…
Толпятся люди. Беспросветно.
Кто — из домов, а кто — в дома
врывается: грабёж и свалка.
Людей мельканье. Кутерьма.
Плач. Дым. Стенанья. Перепалка.
Конец стране? Конец Земле?
Война? Кто с кем? Что происходит?
Вдруг — звёзды! Люди, обомлев,
глядят на звёзды. Не уходят.
И это здесь. И это всюду.
В любой стране. В любых краях.
Одновремéнно (там, где люди) —
землетрясенья, мор и крах,
и крематории дымятся,
и отпевание идёт,
и «дни отмщенья» всюду длятся —
война, террор, переворот…
Но чуть отдышится, очнётся
в какой-то точке «икс» народ, −
и снова жизнь со смертью бьётся:
одна другую не убьёт!
Сентябрь 2020.
* * *
И мрак в мою разумность, цельность
ворвётся без помех.
Л. Чумакина
Хотелось тишины. И вот — ни звука.
И день и ночь — такая тишина!
От дома тень легла на снег, как бýка,
под тенью скрылась снега белизна.
В подъездах двери намертво прилипли.
Поблескивают окна, как пенсне…
Ещё недавно здесь машины хрипли
и под собой растапливали снег.
Ни ветерка. Оцепенели сосны.
Спустилась ночь. Без звёзд и без луны.
И стала тишина донéльзя грозной.
(Зачем так много дому тишины?)
Был грохот… Нынче немота сверх меры…
Чернильное пятно небесной сферы
до онеменья давит на плечо.
Ни фонаря. Ни огонька в округе.
И только снег подсвечивает путь.
Как будто вся вселенная в испуге
пред чем-то неразборчивым, как жуть.
Невыносимое молчанье мрака…
И гόлоса никто не подаёт.
И я бреду по снегу, как собака,
которую никто нигде не ждёт…
А, может, я в бреду? В тисках барака
чумного? … И вот это — мой исход?
Агония? Бредовая атака?
И мозг мой силится, но не поймёт,
где явь, где вымысел, где сонная бадяга,
где Бог… где Чёрт…
02.01.2021.
* * *
Зимы, зимы ждала природа…
А.С. Пушкин
А если нечем вдохновиться?
Такая вот пора… —
Она пришла. Легла на лица.
И негде спрятаться, сокрыться…
Но что-то за окном творится?
Я — к шторке… Шесть утра…
Что стало с мерзостью двора?!
В снегу кусты и подворотня!
Ещё не тронуты никем…
Ещё не начато сегодня…
Ещё чуть свет… Ещё в руке
повисло платье… Взгляд — в окошко…
От красоты — слеза к щеке…
Ещё не тронута дорожка…
О, пусть бы так ещё немножко!
Поспите все! Я налегке
пройду над дивом светлым взглядом
и выдохну морозно — «Бо-х-х-х!…».
И больше ничего не надо —
лишь этот снег и этот вздох.
06.01.2021.
ЖУЧОК
Нет большего, чем то, что жалость.
К дорожке влажной наклонюсь:
Жучок бежит… — такая ж малость,
как я, как всё… Я умилюсь.
Жучок бежит — от страха прыткий.
Я слышу крик его — «боюсь!».
Живое — в ожиданье пытки.
И я за право жить борюсь.
Я так же в руки не даюсь,
как мой жучок, спеша в укрытье.
С какой отвагою и прытью
за жизнь цепляюсь и — томлюсь.
Схватить его… Поднять… Услышать,
как бьётся сердце у жучка,
когда его — всё выше, выше
уносит гибели рука.
У этой малости живой —
мой страх, моё сердцебиенье!
Беги… Мы здесь одно мгновенье.
Заройся в листья с головой.
За ужином в глубокой норке
расскажешь зáмершей родне —
какой ты смелый, сильный, зоркий,
отважный, хитроумный, вёрткий…
И будешь думать обо мне…
Сентябрь 2020.
ЗИМНЕЕ ПРЕДМЕСТЬЕ
Нет… Всё не то… Царапай, кýра, лапой!
Ночь длинная. Про мёртвый день забудь.
Он полон был насмешников. Царапай
о чём-нибудь другом. (Не в них же суть).
Пусть даже в них. Или других. Не важно.
Суть в том, что завершился фарсом путь.
Я всё ещё пытаюсь быть отважной,
но смотрит на меня с усмешкой влажной
(которую назад не затолкнуть) —
и ближний и не ближний (глазки − ртуть!).
С весёлою насмешкой эти глазки:
мол, старая, что ж не умела жить?!
У нас, вот, мерсы − у тебя салазки:
себе да старому − по снегу снедь возить.
Салазочки?! Ату! Как в прошлом веке…
Юродивая, что ли… — взгляд под веки…
А, может, окончательно глуха…
Живут же, вот… такие человеки
под боком у Москвы?! Салазки… Ха!
Какая подлая дорога к раю! …
Зачем дневную мерзость вспоминаю?!
Мне разве больше нечего сказать?
Ведь я же звёздам по ночам внимаю!
И этих я, конечно, понимаю —
рабов комфорта… Мелочь… Что с них взять!
Но я-то всё от жизни принимаю!
Чего стыжусь, топча дорогу к раю?! −
она мои салазки довезёт…
И мой старик обрадуется снеди…
И звёздочка мне снова подмигнёт,
И зимняя луна в окно посветит…
Царапай, кýра, лапой! Всё пройдёт.
26.01.2021.
* * *
Разве теперь имеет значение —
стаж работы и прочая глупость,
когда ужé обстоятельств стечение
пробует жизнь на ломкость и хрупкость…
Снег завалит дорожки к домикам.
Лес да небо да кόроб с яствами —
всё, что нужно притихшим гномикам!
Что ещё нам?! По дому шастаем…
Сколь умов по шкафам натискано!
Хороши посиделки с умными…
Кто — трагично, а кто — изысканно
задевает все чувства струнами.
Не гнушается Блока — Библия
(вместе тесно, а порознь скушненько),
ведь дорога такая гиблая,
между тьмою и светом, душенька!
Пробавляйтесь словами, гномики.
Не смотрите в окошко тёмное.
Выбирайте потолще томики —
больше ваших голов — огромные!
Выбирайте уплывших в заводи
Божьи: звёздные… тёмно-синие…
Узнавайте о вечном зáгодя
в одичалые ночи зимние…
14.01.2021.
* * *
Влагу мёртвую тяну.
Хлеб прогорклый ем…
Александр Радковский
И чего нам только Бог ни шлёт?!
Ах, метель, − ну кем ты не воспета…
Страшно тут и снежно в этот год —
в этот… и не в этот…
Ухнет ночью сердце — сон спугнёт —
думы до рассвета.
Да какие думы?! Мыслей сброд!
Пациента взяли в оборот:
хлеб не ест и горькую не пьёт.
Бога б мне благодарить за это —
у меня же всё наоборот:
сердце малодушием задето.
Я — сиделка. Бог меня поймёт.
Снéга за окном невпроворот!
В белых искрах чёрная Планета…
Ах, кабы, как в детстве, полный рот
снегом бы набить! (Небесным светом!).
Неба кус блаженно обожжёт —
визг восторга подтверждает это…
Шторки памяти сомкну… И вот —
ты в бреду… тебе метель поёт.
15.01.2021.
* * *
Саше
И снова кто-то умирает
в моём замшелом терему.
И я — как тень. И повторяет
судьба всё ту же кутерьму.
Теперь уже сиделкой старой
хожу смотреть, как дышишь ты,
а в городе всё та же свара,
средневековый мор, кресты
и визг машин из пустоты…
Врача не выцарапать. Кофе
лью в чашку, бросив две слезы,
и жидкие, на листик, строфы
великоблоковской шизы —
точней, сродни ей — жёсткой, хмурой,
с досадою на балаган…
Не назовёшь ли-те-ра-ту-рой
борьбу с судьбой и тленной шкурой…
А связи нет с регистратурой:
Врач, видно, Богом зван.
12.01.2021.
* * *
…распятая на небе тишина.
Виктор Каган
Чёрный холст растягивает ночь,
золотые звёзды вышивает,
повторяя вышивку точь-в-точь,
и ночное небо оживает.
Где-то там Великий Звездочёт −
Бог всему от края и до края —
по своим галактикам течёт,
холст небес бесшумно попирая.
Мы тут спим! А грузный Шар Земной
пред Его очами проплывает
с подноготной всей! С моей виной…
Бог не спит. Он очи не смыкает.
Он сейчас, наверное, смекает,
что Он завтра сделает со мной.
Февраль 2020.
* * *
ИМПРЕССИОНИЗМ
Я заглянула в скушную картину
художника Камиля Писсарро.
Холодная зима подула в спину.
Снег — жидковат. А прочее — серό.
Но я пошла зачем-то по дороге
между скушнейшего всего-всего!
Облезлые деревья грели ноги —
в подземном мире очень глубоко,
где в спячке всё, что двигалось в азарте
всю осень, а в зиме нашло покой,
там луковицы спали — те, что в марте
подснежниками выпрыгнут легко!
А на поверхности — унылый зимний
какой-то обессмысленный покой.
И жидкий снег − не белый и не синий,
и не хрустит морозно под ногой.
И небосвод какой-то влажно-голый.
Фигурки чёрные: тужурки да подолы…
И у деревьев вид совсем нагой:
на ветках − тонких, чахлых − ни снежинки!
(Зачем такие пишутся картинки?!).
Но я пошла дорогою пустой −
дорогою скушнейшей из Версаля:
свернула — и пропала за чертой,
недоумённым взглядом местность жаля,
на Францию не оглянувшись даже,
спеша в Россию к зимнему пейзажу, −
с Коровина скушнейшей красотой.
Декабрь 2020.
* * *
Родиону
Проявит ночь небесные скрижали,
и месяц золотою запятой
указывает: дальше холст пустой,
свободно место — Ангелу разжали
персты над недописанной звездой.
И падал, падал лучик золотой —
небесный колонόк из звёздной дáли —
покуда руки жизнь внизу держали
того, кто в небе после запятой
ещё был недописанной звездой…
Теперь он там: и лёгкий, и хрустальный.
«Нет имени тебе, мой дальний».
23.12.2020.
* * *
Так легче жизнь терпеть
и уповать, что тёмной думы рост
нам в вечность перекинет мост.
А. Блок
… Тогда и мне мой нищий слог —
и не в укор и не в заслугу:
он, как пролог и эпилог,
сопровождает бег по кругу.
Движенье не колеблет Шар,
не доведёт до катастрофы…
Палитра, музыка и строфы —
по-нашему: души пожар.
Он перекинется на души,
воспламеняя их, но суше
не повредит искусства дар.
Зато душе — укор! — поскольку
он ревизор любой души:
колеблет мозг и мучит стойких,
по жилам током пробежит,
толкнёт, смутит, покой нарушит —
и это суть не ремесла,
но дара. Он без бури рушит
всю жёсткость, что в душе была,
всю неподвижность, неучтённость,
непросвещённость, мрак и страх…
Бог дал искусству утончённость,
о тайне рассказав в стихах.
Декабрь 2020.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer6/chumakina/
