К 80-летию заключения перемирия между Финляндией и СССР — 19 сентября 1944 г.
Финляндия вышла из Второй Мировой Войны с большими территориальными и людскими потерями, но отстояла вожделенную свободу и независимость.
Стихи простых военнослужащих финской полевой армии.
Олави Сииппайнен (1915-1963)
Зимой (Talvea)
Я не был героем.
Ветвистые мечты о победе
не кружили мою молодую голову.
Не звучали в моих ушах
раздутые героические вирши —
просто тихая робкая жалоба,
человеческая жалоба на кровавое время.
Я лежал в февральском снегу,
сжимая окоченевшими руками винтовку,
уставившись не моргая, в открытую местность,
ожидая атаку и команду:
— Огонь!
Я не был героем —
просто усталым, подавленным человеком,
защитником свободы.
Шепот (Kuiskaus)
Не раздутые стихи восхваляют твою красоту,
твою всемогущую любовь.
Усталый, обескураженный, просто шепчу:
Я люблю!
Среди марша смерти,
Среди барабанного треска огня,
в небо поднимается пламя
моего усталого страстного шепота:
Я люблю!
Благословенна будь, любовь,
усталое пламя наших грустных сердец,
нежно согревающая,
неугасимая —
сияющее наше холодное будущее.
Грёзы закончились…
Естер Ахокайнен (1907-1989), Лотта*
Братик младший (Pikkuveli)
Братик младший, помню детство твое:
первый снег, ты бежишь по дорожке
вдоль родного залива, в золотом песке
следят босые ножки.
Маленькие следы исчезли давно —
упрятаны снежным покровом.
Погиб мой братик младший
в потоке глубоком, суровом.
Братик мой, ты всегда предо мною:
солдат, героически павший,
крест сияет на форме солдатской.
Спи, любимый мой братик младший.
__
*Член женской военизированной организации Финляндии «Лотта Свярд» (1919-1944).
Вяйнё Хавас, капитан
Письмо с поля боя писателю (Kenttakirje kirjailijalle)
Вы просите, Господин Писатель,
чтоб я некую черту подвел, как пойму.
Я на фронте поджарен — поэт-мечтатель
и командир роты в дополненье к тому.
Обещал. Но дело, однако же знамо:
никаких описаний красивых там,
где в топках войны раскаленная лава
и тысячи жертв по полям.
Здесь воюем и здесь мы на страже
измучены и от сомнений бледны,
и в пламени гаснут эмоции даже,
а величия дел не видны, не слышны.
В воронках и в ямах в очередь мерзнем,
В очередь топим в землянках печь.
Мы, конечно, надеемся: выдержим — черт с ним,
коль в землянке табак с кофе в очередь есть!
Сон спокойный хотя бы одной только ночи
без единого взрыва, сигнала тревог,
и снег чтобы выпал, как силы источник…
Вот истина. И без сомнений — итог.
Рейно Хелисмаа (1913-1965), капрал
Сон и явь (Unta ja totta)
Мне приснился чудесный сон:
было лето — цветы на моем пути,
я шел к любимой, в ожидании счастья,
и вот желанные встретил объятья,
и шепот: «Ты больше не можешь уйти…»
На этом проснулся я и поразился:
землянка под снегом, сугроб выше крыши,
завалено снегом было окно,
огонь чуть живой в печурке, темно,
и ищут чего-то съедобного крысы…
Виена Корхонен, Лотта
Телефонное сообщение (Puhelinsanoma)
Только имя,
время, когда убыл,
умер в полевом госпитале…
Уши слышат, реагируют на сведения,
рука пишет.
(Бессчетны жертвы твои, дорогая Родина!)
— — —
У окна маленькой хижины
сидит седовласая мать.
Взгляд тоскливый,
руки в морщинах,
тихо поглаживает
конверт со штампом, на нем слова:
«Полевая почта».
Вздыхает. Глаза влажные,
как будто все предчувствовала.
Темнеет,
мать глядит в окно хижины.
Мерцают в вечерних сумерках
гроздья рябины...
Лаури Ламминмяки, военнослужащий
Отец погиб на Сви́ри (Isä kaatunut Syvärillä)
Их отец погиб на Сви́ри.
Сейчас они, молча, стоят у могилы:
жена, с нею двое детишек.
Видят гроб, но не могут очнуться.
И только как грянул ружейный салют,
их будто бы вдруг разбудили:
«отец погиб на Сви́ри...»
Поняли, знают теперь.
И жена, безмолвно вернувшись домой,
в постельку детишек привычно уложит.
Лишь в горе своем
потаенно упрячет в ладонях лицо.
Как в тумане являются воспоминания —
минуты венчания в церкви.
Вот снова пришла весна на поля,
готовые к новым посевам.
Придет наемный работник.
Но дети уже никого не попросят
усадить их на спину лошади.
Все минуло… нет прошлой весны.
«Отец погиб на Свири...»
Они повзрослели, знали это теперь.
Когда еще возвращаются мужчины с рюкзаками,
опять радость в округе — мир!
И опять они глядят на свои ворота,
эти трое — и замирают сердца.
Но убеждаются снова:
«Отец погиб на Свири...»
Былое счастье опять не пришло.
Нет, не видно отца.
И они возвращаются в дом…
Аарне Р. Палкки, младший сержант
Письмо на фронт (Kirje rintamalle)
Старушка диктует письмо,
соседка-девчушка пишет,
с видом серьезным листочки
к себе подвигает ближе.
«Как ты там, мой сыночек,
в дальних краях военных?
У нас здесь мороз трескучий,
а там, того крепче, наверно.
Связала тебе я носочки —
набрала из кофты пряжу.
Тебе там важнее, знаю,
вязала потолще даже.
В молитвах своих постоянно
с Господом тихо общаюсь.
Встретить тебя хоть бы разик
просить и боюсь, и смущаюсь».
Закончив, письмо девчушка
быстро в конверт уложила.
Затем, подражая старушке,
пальчики тайно скрестила.
Роберт Вильгельм Рённквист, солдат
Трубы опять боевые в душах... (Taas soittavat taistelutorvet…)
Трубы опять боевые в душах
снежный покров накрыл нас с небес.
Ором атаки наполнены уши
— велик сей момент и полон чудес!
Стоишь здесь со сжатыми кулаками,
стальные глаза и взгляд твои строг.
В звездной ночи своими глазами
конец вижу наших геройских дорог.
Завтра, братишки, такое уж дело,
закончится жизнь наша, может стать,
и в этой пушистой постели белой
очень приятно всем будет спать.
Трубы поют боевые в душах
северной лютой морозной зимой.
Ором атаки наполнены уши,
и мы в упоенье бросаемся в бой!
Эркки Тиесмаа, капитан
Колыбельная в землянке (Kehtolaulu korsussa)
Спи же, А́нтти Ма́ннако́рпи,
здесь в землянке безмятежно,
звуки дальних автоматов
убаюкивают нежно.
Спи же, Антти, в маскхалате —
на скамье спокойно дышишь
с сигареткой на губах.
А над всеми — небо крышей.
Спи же, Антти — твое время,
много ждет суровых дней.
А во сне невеста рядом,
и собачка вместе с ней.
Спи же, Антти, до рассвета,
пиу-пали, пау-пали, бум!
К бою клич разрушит сон твой:
пиу-пали, бум-бум-бум!
Илпо Каийа, младший лейтенант
Весна на фронте (Rintaman kevät)
В прогалинах снежного покрова,
в бесконечных журавлиных клиньях в полете,
в разорванных апрельских облаках
снова приходят
вёсны
со своими голубыми у́трами!
Сегодня весна
предстала предо мной
мертвым жаворонком
в грязи подъездной дороги,
по которой катилась наша гаубичная батарея —
мимо серой, измученной деревни...
Рику Саркола (1910-1970), военный чиновник
Последний (Viimeinen)
Нет ничего другого, только «Последний»:
последний год, последний день,
последняя ласка и взгляд,
последняя мысль о теплом доме
и сладком счастье.
«Последний»...
В солдатской жизни, нет ничего другого,
как только «Последний»:
минута или эйфория — счастье возвращения
с последней войны.
Аарре Вуорйоки, лейтенант
В отпуске (Lomalla)
— Мама, папочка вернулся!
Кончилась война?
Гвалт и счастье, для ребенка
радостей сполна.
Детские ладошки тонут
у отца в руках,
глазки видят, что у мамы
слезы на щеках.
Мама плачет все еще,
не понять ему:
— Мама, папочка пришел,
плачешь почему?
Тауно Коскела, лейтенант
Карелия (Karjala)
Безрадостно поле,
из жердей серый забор,
избы с провалами: окнами, дверью.
Сороке с вороной — небесный простор.
«Братья, спешите сюда
на помощь, готовьтесь к сраженью!»
Домик-часовня,
пустующий берег рядом,
усыпана местность крестами.
Ребенок, старушка с погасшим взглядом.
Ветер и ветер —
здесь наша Карелия. С нами.
Геннадий Михлин, Хельсинки. Учился в Ленинграде, закончил ЛВИМУ (ныне Государственный университет морского и речного флота). Работал в Балтийском Пароходстве, инженером на производстве, в Мурманске в рыболовецких организациях. С 1990 года живу и работаю в Хельсинки. Публикации в журналах: «Ямальский меридиан» (Северное издательство), «Север» (Карелия), «Северная Аврора» (С-Петербург), «Новый берег» (Дания), журнал «Время и место» (США). В журнале «Новая литература», журнал «Времена» (США). В Финляндии: «Иные Берега», Альманах «Juolukka» (Голубика). Постоянный автор журнала «LiteraruS», Хельсинки.
В 2015 году в номинации «Переводы» удостоен звания «Серебряное перо Руси». В 2014 году издана книга «По жизни не в ногу…», Сборник «Финское лицо». В 2017 году к 100-летию независимости Финляндии вышел сборник «РАЗБЕГ. Финская поэзия во времени», издательство «Juolukka» (Голубика) С-Петербург – Хельсинки.
