МАРТ
Думала – какие там сюрпризы! –
Сходен с прошлым новый год земли.
А под утро крыши и карнизы
Струйками сосулек поросли...
Ну и что? –
А солнце лижет стену,
Воробьи забыли неуют –
Телевизионную антенну
Облепили дружно и поют.
Бег ручьев – он родственен разбою.
Оценив его величину,
Дворники решили – черт с тобою!
Управдом не знает, что к чему.
Век живу – весна одна и та же.
Неизменен мир, но вижу в нем
Новое, негаданное даже...
Я сама меняюсь с каждым днем.
* * *
О любви? – опять не хватит слов,
Да в словах она и не такая.
Вспомни, как звучит, не умолкая,
Колокольня без колоколов,
Как стоит на давнем берегу,
Гулкая от берега до крыши...
Я молчу. И что сказать могу
Громче тишины и выше...
* * *
Ах, какие мы оба калеки! –
Не нисходит на нас благодать.
Даже тощие южные реки
Умудряются море создать,
Даже птицы, проведав про вьюгу,
Забывают обычный разлад,
Собираются в стаю – и к югу,
А весной прилетают назад.
Нам бы свадьбу сыграть честь по чести
Или плюнуть – уйти кто куда...
Полбеды, что не можем быть вместе,
Что расстаться не можем – беда.
* * *
Мы в силах летать до звезд,
А можем, кто поскромней,
Прожить в самолете час,
Щекочущий, как нарзан.
Но техника – лишь этап,
А в общем, дело не в ней,
И люди это поймут,
Поскольку верят глазам:
Им виден не самолет –
Серебряная строка,
Летящая в синеве.
Поэзии нет конца!
Над смуглой, как хлеб, горой
В небо поют облака,
И липы кидают ввысь
Огненные сердца.
* * *
Говорят, у нее
были предки в Польше,
Говорят, до него
ей никто не был мил,
Говорят, любила его
даже больше,
Чем он ее не любил...
Мы похожи с ней.
А глаза и брови –
Ну один к одному!
Я ли ей не родня!
И походка, и рост...
Что до польской крови,
Так и это есть у меня.
А различье – одно:
вся душа, все поры
Изнывают –
я столько лет без огня!
Как мне холодно с ним –
с чудаком, который
Безответно любит меня!
Придавили сердце мое,
словно льдиной,
На душе ощущается
недород...
Счастье в том, говорят,
чтобы быть любимой,
А выходит – наоборот:
Я завидую ей –
той, что родом из Польши,
Ей, старухе,
которой один лишь был мил,
И она любила его
даже больше,
Чем он ее не любил...
ЕСЛИ
Если город на дымной подушке
Видит снова волшебные сны,
Если лес от корней до макушки
Обновился в припадке весны,
Если вой леденящий и длинный
Бросил в небо затравленный волк
И, снижаясь, косяк журавлиный
Режет воздуха парусный шелк,
Если где-нибудь рядом Иуда
И еще один год за спиной –
Жизнь идет. Спать спокойно я буду:
Все, что надо, – случится со мной.
ДВОРЕЦ НА ПЕСКЕ
Пусть волны залижут дворец мой, как свежую рану,
Его я в минуту отлива построю опять.
А если не будет прибой его стены ломать –
Что строить я стану?..
КОНЕЦ СВЕТА
Зря кручина замутняла дали –
Близок, мол, нерадостный финал,
Зря над нами ангелы рыдали –
Ведь живем, хоть он уже настал.
Только уж не волка, не изменника,
Сеющего тьму и клевету, –
Нам теперь собрата, соплеменника
Страшно встретить ночью на мосту...
ВОПРОСЫ
Когда его проклял друг и родня,
Она, погрустнев, спросила:
«За что ты, чудак, полюбил меня?
Ведь я совсем не красива...»
А он улыбнулся в ответ и сказал:
«За все: за походку, голос, глаза».
А годы спустя, на исходе сил,
Она рванулась в вопросе:
«За что? За что ты меня разлюбил!
За что, окаянный, бросил!»
А он усмехнулся в ответ и сказал:
«За все: за походку, голос, глаза».
* * *
Мы умрем с тобой в третьем тысячелетье,
Даже если вечером – все равно на рассвете,
Потому что на вдохе, на старте века.
Это важно для суеверного человека.
Здесь нам все знакомо только в наброске.
Здесь уже не бывали Бунин и Бродский.
Ну а мы, не задумываясь, сиганули
Под мгновенья, сгустившиеся как пули.
И живем теперь, хорошо ли, плохо.
Человека редко красит эпоха.
Чаще он один, как циркач на шаре,
Лишь собою спасаем и украшаем.
* * *
Предчувствие тепла...
Мы были так живучи,
Что можем представлять
Научный интерес.
И смутно на душе.
Так праведника мучит,
Привыкшего к земле, –
Предчувствие небес.
А может, мы и впрямь
Диковинной породы?
Иначе кто бы смог,
Удачей не храним,
Не зная ни любви,
Ни Бога, ни свободы,
Прожить изрядный век
Предчувствием одним?..
* * *
Или тепло перешло все границы,
Или мороз проявил мягкотелость,
Только – взгляни: возвращаются птицы.
Родины захотелось.
Вроде бы любят, каются вроде,
Но в холода забывают приличья
И – улетают.
Глаза отводит
Грешная стая птичья.
Их бы прогнать!
Но в лесах наших темных
Любят заблудших и непутевых.
Так возвращаюсь к тебе, мой нестрогий.
Мешкаю на пороге.
