Проза

Я сижу в тёмной комнате. Родители понимают, что мне так нравится и не противятся. Но дверь за моей спиной притворена не до конца, и прямоугольник жёлтого света отражается в окне. Словно тюрьма моего недуга может стать крепче из-за какого-то щелчка щеколды.

Крепкие ноги Аршалуйс в мужских ботинках шустро ступают по каменистой земле Поднавислы, приминая невысокую, уставшую от южного солнца траву. Энергичный голос становится тихим, мягким. Женщина показывает пальцем издалека.

Любку в родной деревне кличут «немтырём» или «немкой». Спроси у девки: сколько годов стукнуло? Она растянет большой рот в улыбке, вытянет тонкую шейку, напрягая жилы, с трудом вытолкнет из себя воздух – «п-пать». Стало быть, пять лет…

ВРАЧ. По всей видимости, мы имеем дело с необычной мутацией слуха. Ее возможность заложена в человеке изначально. Достаточно нам с вами провести небольшой тест. Я сейчас запущу звуковую дорожку, и вы убедитесь, что часть из вас услышит, как низкий голос говорит слово «лорел», а другая часть услышит, как более высокий говорит «енни». И те, кто слышит «лорел», обычно не могут услышать «енни» и наоборот.

Древний богемский город с трудом и удивлением приноравливался к потерянной в веках и вновь обретённой столичности. Всего лишь пять лет назад Прага была одним из городов австрийской Цислейтании, а немцы считались пражскими патрициями. В должный срок они венчали белокурые головы фуражками Карлова университета, чтобы затем стать депутатами ландтага, императорскими и королевскими советниками, директорами банков и дорогими адвокатами...

Однажды они с Машей отправились в ЗАГС, но по дороге поссорились – невесте не понравилась его новая серая шляпа. Митя выбросил шляпу в Фонтанку и долго смотрел, как она плыла по течению, пока ее не утопил прогулочный теплоход.

Помню наши первые долгие осенние прогулки после уроков в школьном сквере, где мы протаптывали тропинки в плотном ковре опавших листьев и, отвлекаясь от серьёзных разговоров, собирали в карманы курток яркие, отполированные холодным солнцем каштаны. Я тогда уже звала её Дар. Знаешь, Дар… Понимаешь, Дар... Она всё знала и всё понимала.

Я уже собирался садиться в лодку, как вдруг от дерева на противоположном берегу отделился человек и направился к реке, к тому месту, куда я собирался причалить. Высокий, худой, в длинном черном дождевом плаще, он смотрел прямо на меня недобрым, напряженным взглядом. Под его капюшоном были заметны седеющие на висках волосы, он был, пожалуй, моим ровесником...

Вот как описывал Шуйского Н. Карамзин: «Роста малого, толст, несановит, лицом смугл, имел взор суровый, глаза красноватые и подслеповатые, рот широкий».

In my apartment I was met by the little dog Schnauzer, dragging his lead and his collar along the floor. I did not have a choice...

- про Виктора Авилова и Марка Валерия Марциала, с участием Аллы Пугачёвой и Леонида Ильича Брежнева, лично.

Я сказал, чтобы получились хорошие русские стихи, нужно взять большую кастрюлю воды, поставить её на медленный огонь, нарезать нью-йоркскую газету «Новое русское слово». Потом добавить луковицу, чёрный перец и лавровый лист. И получатся прекрасные русские стихи.

Этот врач – то ли человек, то ли демон, то ли ангел. Образ может меняться в ту или иную сторону по ходу продвижения сюжета. Он – обладатель таинственной египетской книги. Это книга мертвых...

...мы вместе кинулись к Дуньке. Пристав разрезал её путы, перевернул на спину и приложил ухо к груди: жива! Вдвоём мы подхватили бесчувственную девку под руки и, уворачиваясь от продолжавшегося камнепада, поволокли к выходу из подземелья. Бросив взгляд назад, я заметил торчащую из-под каменной глыбы руку чудовища – она была шестипалой…

Какой-то мужчина вышел на улицу. Я заметил, что сзади у него вырос ослиный хвост. Вскоре я услышал крики, затихавшие по мере того, как он убегал всё дальше, стуча копытами по дороге...