Поэзия

"И в мечтаньи своем небывалом / К небесам воздымаешь дитя"

"Я спокоен за выбранный путь..."

Дай ребёнку рецепт взросленья – он не поймет… Очерстветь, загрустить, заскучать, превратиться в лёд? Горький запах травы променять на пустые фразы? Он пока ещё тянется к солнцу, не зная сам, Для чего он так нужен собакам и небесам, А черстветь и грустнеть – это будет не вмиг, не сразу.

Пьеретта, моя прохлада. Жонглёр в парике судьи. Смятенье бального лада. Баллада пустой ладьи. Пустыня больной ладони… Балкон и яд беладонны. Болотная дона белла. В ножищах Абу-Симбела Разбитое: «Иль Алла-а!..». Трёхструнная перебранка. В холодной душе стекла Мгновенья сквозная ранка. Пьеретта, родник в песках И мёртвый птенец в руках.

Стихи, говорят, бывают сильны на прогнозы, но только не эти; я не читаю в душах, таро не мечу, клятв не даю; на этом свете всегда и всё можно отменить, кроме любви и смерти. Это такая правда сейчас и вечности – вновь синхрония – что и клясться нечем и незачем; многих уже схоронив, я любовь сложил пополам и спрятал внутри, как в конверте.

Птицы-синицы проворней куница, умной куницы глупей голубица, вот потому – только перья от птицы, корка картонная с надписью «Пицца». Нет, никому я, признаться, не верю, выйдешь за дверь, только темень за дверью, мокрое место от пойманной птицы и от второй – только перья.

Пишу тебе из будущей зимы – теперь уж год, как ты не слышишь ветра, твои рассветы глубже на два метра, надеюсь, не темней. Молчит об этом усталый некто из зеркальной тьмы – похоже, что не знает… Брат мой, где ты?..

Сколько страниц сожжено и затоптано. Сколько святых не отмечено нимбами. Носят на сердце клеймо «отработано» Те, кто для нас были незаменимыми. Все мы вторичны, и каждый – вселенная, Оскюморонная, неполноценная. Незаменима одна пустота: Сцена пустая, пустые места.

Давай скорей, дари свои цветы, пока ещё земны мои минуты. Пока ещё не знаю чистоты прыжка над нераскрытым парашютом, и крика, что взрывает облака и заставляет ангелов метаться, и мысли: «Их покой – в моих руках», – и мне решать: быть с ними ли, остаться среди ходячих или, удивив и тех и тех, зависнуть в межрешенье… Дари цветы и громче о любви шепчи, моё земное притяженье.

Я забыл пассажиров… Забыл – капитана, Доверяя Луне, доверяя винтам… Кроме рваной пробоины, нету изъяна… Поскорей бы, поднявшись, – рвануть по волнам. Выше… Выше… Луна серебром окатила, Маяком поднебесным – мигнула Луна… Что за дивная, светлая, страшная сила Поманила меня – подниматься со дна?

Из ризы, червлённой солнцем, выскочил словно гений, отправившись в путь небесный, хитон сей бесшовный белый царицей Еленой положен сокровищем тихо в Трир, смотрящий вперёд, в мир.

(Марк Шехтман, Никита Брагин, Сергей Адамский, Галина Щербова, Андрей Ивонин, Елена Уварова, Виктория Соколовская, Галина Самусенко, Игорь Исаев, Сергей Востриков)