Поэзия

Девочка рисует Я читаю сказку: бабка и корыто, рыбка золотая - плавники дугой. В кухне пьяный батя спорит с дядей Витей, будто бы у русских рай совсем другой. Папиросой в шторке батя дырку выжег, Витя засмеялся: будет нам буза. Мамка пилит батю: пьяница да рыжий, нарисую бате черные глаза. А в раю, наверно, сладкая малина, кормят шоколадом, колой, шаурмой... Мишка тети-Танин, жирная скотина, мне кричал недавно: батя мой - не мой, что на самом деле батя - дядя Витя, и шептались бабки кучей на крыльце: "Ох, глаза-те черны...сходства не ищите, нету ни в повадке, ни в самом лице." Мама называет дядю Витю "мачо". Я раскрашу батю с головы до пят...а в раю, наверно, бабки не судачат, и не топит Мишка маленьких котят. "Провожу Витюху...Не играй у печки. Маме скажешь: пили с дядей Витей морс." А в раю, наверно, теплые крылечки - чтобы пьяный батя ночью не замерз...

Тапочки У Потапа Красивые тапочки. Их Потап называет Потапочки.

Ниневия… рак души не лечится, Ненависть растет, как на дрожжах. Пятая колонна человечества Гибнет на последних рубежах. Сквозь поля, засеянные ложью, Серые зыбучие пески, В темноту бредут по бездорожью Жалкие разбитые полки, В полном беспорядке отступая На неподготовленный плацдарм, Слушая, как шепчет ночь слепая – Мне отмщение, и аз воздам.

Публикация под рубрикой "Из литературного наследия" со вступительной заметкой Бориса Вольфсона

небо в клеточку география в клеточку демография в клеточку сердца в дырочку души дымом восходят в небо кости отхрустят и тихо истлеют в земле кесари своего не отдадут ещё и прихватят богово шахи во сне бредят матом

Ты един, ты един, выходя на поклоны ветки в ветреный вечер, на склоне жизни видишь: а вот и лицо, вот Ничто.

Кузнечики шапки надели,/фуфайки из жухлой травы./Хорошие дни пролетели./«Увы, — раздается, — увы»./Не птица какая у неба/так просит какого пшена —/душа, что курлычет нелепо,/в проеме зияя окна.