Поэзия

Наши корни пронзительно далеки, И земля чужда под ногой. Я вот – переселенец из-за реки, И живу у реки... другой.

Избавляясь от лишнего сора, старый Бог в облаках взаперти семенами из яблок раздора посыпает людские пути, наливные ковры пустоцветов расстилает, заботлив, как мать: рассыпает любовь и поэтов – на фонемы любовь разнимать.

За дымовой завесой Слова, Часть речи вышла на рубеж, Где мир, с цепи сорвавшись, снова Творит творительный падеж.

Так тихо вдруг, когда уснули дети, Лишь кашлянет во сне один, другой. И ты почти один на этом свете, На целый вечер ты теперь – изгой.

Понимаешь, что стар, если те, кто кажутся тебе стариками, моложе тебя. Понимаешь, что стар, если крыша едет быстрее, чем машина. Понимаешь, что стар, если ночи длиннее, а сон короче. Понимаешь, что стар, если все твои дела в шляпе.

Здесь всё, как всегда, всё знакомо и всё повторится. / Но что же мне делать с тобою, моё одночасье? / Береговушки щебечут. Песок по обрыву струится… / И в щебете этом песчаном всё горе моё и всё счастье.

«...Быстроногие бегут. / Не умея жить в борьбе, / Тихоходные несут / Крепкий панцирь на себе...»

«...В кассе мигнет электрический свет…/ Перебирая рассеянно сдачу, / выброшу в урну обратный билет, / не понимая, смеюсь или плачу...»

«...Заснуть бы, забыться, и Лермонтова на грудь / Принять и забыться, чернил бы, не плакать, / не биться, заснуть, / Но и во сне предательская кровать / Заладила плыть, скользить / и рыбьим бедром вилять...»