Поэзия

«...Словно есть такая сила – передать простым пером то, что нам с тобой грозило в самой малости – костром!..»

И смерть становится привычкой,/И неподвластна жизнь уму./Но вдруг ночная электричка/Напополам разрежет тьму./И, подхватив озноб колёсный,/Зажав соломинку во рту,/Поделишь жизнь на до и после,/И загоришься на ветру.

После дня дурного зноя,/Лужи вспенив добела,/Дождь прошелся полосою/По окрестностям села —/Лето пыхнуло по чащам/До назначенной поры/Серым облаком гудящей/Беспокойной мошкары...

«...Пугливый столбик ртути сам не рад, / Что далеко до солнечного мая, / И держится на плюсе, понимая, / Что двое расставаться не хотят...»

«...Ужасная эпоха! / За храмом строим храм, / Твердим, что верим в Бога, / Но Он не верит нам....»

«...Еле различимые в тумане, / В зыбком наважденье полусна. / До свиданья, Оли, Юли, Тани – / Свидимся за гранью. Тишина...»

«...Перспектива спокойных событий, / Точно август, туманна, густа, / И свечением грусти омыты / Позабытые детством места....»

«...Встанет мужик. И не спорит, не ноет. / Молча стекло за собой подметёт. / После – жену «на скаку остановит»... / Словом, «в горящую избу войдёт»...»

«...Но о смерти, наступившей и былой, / не беседуют ни разум, ни душа… / Только веет иван-чаем и сосной, / и малина, словно в детстве, хороша...»

«...Я украду у воздуха глоток, / Забьется сердце в диком ритме жиги... / Ты написал мне только пару строк, / А я прочла главу из нашей книги...»

«...Ты пройдёшь, ничего не даря, / будешь долго глядеть мне на фотку, / и последняя ревность твоя / сладко сдавит мне, мёртвому, глотку...»

Нестандартные стихи

«...Шварценеггер… Вдруг запахло / Неполиткорректностью. / Стань-ка, Арни, Шварценафро – / Не рискуй известностью...»

Тексты всех стихотворений печатаются по тетради беловых рукописей Юрия Кузнецова, где они расположены в хронологическом порядке (отметим, что некоторые стихи здесь даны в редакции, заметно отличающейся от последней авторской воли из позднейших книг), но при этом над каждым из стихотворений римскими цифрами указан его порядковый номер (очевидно, в составе предполагаемого цикла), что и позволяет нам попытаться впервые наглядно представить задуманный автором любовный цикл в его дополнительной внутренней драматургии.