Поэзия

Зависло время. / У нас зависло время. / Хлестая в темя выменем / По лысым головам / Вернувшихся в маразме Ромула и Рема, / Лакает кровь из луж / Капитолийский храм.

Перекрёстки на линиях рук – ни к чему. / Мы играя по жизни неслись на убой, / Понарошку мы счастливы были с тобой, / Но ушли – наяву, в настоящую тьму.

...С июля по заморозки двадцать первого / Мы собирали до бешенства белые, / Рыжики, розовые волнушки, / Сыроежкам-нимфеткам ломали ножки, / Поддавались с радостью начинающих маньяков / На опят соблазнялки и завлекушки...

На каком ты пишешь языке? / Я пишу на собственном, на узком / и широком, полном пенных фраз, / плотности меняющихся фаз / и слоёв осадка, как в реке; / лёгком, но устойчивым к нагрузкам; / я его бы показал этрускам / или кельтам в давнем далеке.

... – Рисуй же женщин, богомаз, / И выставляй их напоказ / В простой одёже, / Они – кто младше, кто старей – / На всех скорбящих матерей / Лицом похожи.

... А консул французский сказал на одном выступленье: / «В Париже и славы побольше, и денежных знаков. / Хотите вернуться?» Ответ повергал в изумленье: / «Зачем возвращаться, коль зритель везде одинаков?»

... Поэзия - это чума / хуже триппера, гнусь несусветная. / Но представьте себе, каково им нести эту ношу. / Посочувствуйте им...

В дамки метил оголтело, / надрывался день-деньской. / Жизнь промчалась, пролетела - / смерть пришла и с ней покой. / Ах, воитель - победитель, / что ж ты сдался и поник? / Никому ты не учитель, / никому не ученик.

Мой узкий круг теперь настолько сужен, / что в нём осталась только я сама. / Самой себе теперь готовлю ужин, / и от самой себя лишь жду письма...

В суете условного астрала, / В сладком хоре умственных ветров / Вспомним подметание вокзала, / По ночам мытье полов в метро…

...Я отдохну потом. Я отключусь попозже. / Главное — дальше жить. Всё-таки не забыться. / Перетерпеть себя. Ты же со мною, Боже. / В том, чего не избыть. В дрожи моей ключицы.

коктебельского ветра послушать хочу, его зуммер прерывистый и многослойный, многословие спутников мне по плечу – я учу наизусть иллюзорные войны, я кидаю кольцо в коктебельский очаг, запрягаю пальто и глушу небылицы… перевод этой бухты на русский начав, не могу перестать, то бишь – остановиться.

Я забыл, зачем я вышел: возможно, по кругу гулять, отражаясь в озере, или какую подругу для этих прогулок искать – не звонить же другу всякий раз, как я выпить горазд. С женщинами это куда интересней, – точно знаю, что говорю; на пнях, у воды непроточной, начиная болтать не с прописной, но строчной, но сбиваясь на пение всякий раз.

Горячей линзой выгнутый зенит. Потемкинская лестница. Гранит. Зачем-то с вечера невозмутимо море. Как в оркестровой яме, порт лежит В оправе берегов. Маяк в дозоре Зачем-то щурится на мельтешню хамсы. Прямая речь причальной полосы Наводит на швартовщиков дремоту.

Мои руки сейчас как фламинго, а чёрные ногти как клювы. Я мчусь и мечусь сидя на стуле. То ли увидеть и к телу прижаться, то ли забыться в полуночной дрёме.