Поэзия

Как-то раз я был в Цхинвале. / Там порекомендовали / Посещенье зоопарка, / Чтоб текучка и запарка / Не свели к инфаркту-микро…

слово сделалось плотью, / плоть сделалась духом, / дух сделался молчанием, / молчание — пустотой, / пустота — отчаянием, / отчаяние — криком, / крик — эхом, / эхо — словом мнимым...

Краснокожие, желтолицые, / Чернокожие. Без полиции. / Белокожие скопом каются / На колени они опускаются. / И политики люди степенные: / - Обеспечим всех непременно...

...На рынке все прилавки пожелтели, / В ночи мигает жёлтый светофор, – / Природа, кажется, достигла некой цели. / Луна на фоне Иудейских гор…

Иногда по ночам / на погосте туман / и гуляет нечистая сила. / Айседора Дункан, / Айседора Дункан, / ну, зачем ты его полюбила?...

Ну что ты, Фаина, что ты? / Зачем тебе зеркало вдруг? / Поют под окном санкюлоты: / «Не я ли твой преданный друг?»..

Не был на Ильмене, на Чудском…/ Всё откладывал — рядом, мол, рядом./ Вот и не получилось, чтобы «на потом»./ И теперь лишь скользишь взглядом/ По атласу: ах, какие места!

Будущее не выйдет гулять,/ кофемолка времени заржавела и крутит назад./ Сбросьте солнца желтый резиновый мяч/ из окна в повседневный ад.

услышать своих до утра,/ увидеть своих до светла./ В машине радио на польском./ Nie zginęło ukrainskie wojsko.

мир заполняется лицами/ дважды преданных/ ждущих безумного царя/ готовых вкусить его ложь/ и с вовек не сломленной/ верой

Где-то еще продолжается свадьба. Начинавшаяся прилично, по написанному, она идет уже сама по себе, безо всякого тредиаковского сценария. Анна с Бироном стоят в стороне, с удовольствием и умилением смотрят на происходящее безобразие.

В горле звучали терцины бродячего Данта,/ В сердце трезубцем они проникали мое;/ Даже пред тенью сего флорентийца-гиганта/ Посторонюсь. Этой речи алмазной копье/ Многим не даст — как не дало ушедшим — покоя.

Внучка спросила звонко (вот несносный ребенок,/ Как проснется с рассветом, так весь дом перебудит!)/ Дождь на улице, слышишь? Кошка живет на крыше?/ Завтра наступит лето? Завтра ты еще будешь?

Один, один, бежит в ужасной чаще/ Осознанного зла, пропал беглец,/ Страшась найти Отца иль что Отец/ Одарит добротой не настоящей./ Один, один беглец в ужасной чаще.

Вот и снова заброшен невод. Плещется ночь в бухте чернильницы. Между нами целое небо Переливается древней кириллицей. Это я опять причалила к берегу. Это небо опять растеклось по рельсам. Это мой трамвай из прошлого века Наблюдает моё возвращенье из рейса.