Поэзия

Я стал подобен мулу,/ Столь красочно описанному моим великим другом,/ Ушедшим от нас Фазилем Искандером,/ Смотрю на гуляющих детей/ С восторгом и умилением.

ночью в автобусе пишется пьеса/ может чужая а может своя/ малоголосая даже не месса/ простоволосая слабая вся

У ноября особые полотна:/ Там вторит небо зеркалу пруда,/ Из сумерек ныряет неохотно/ В хмельной туман румяная звезда.

Жидкая братия выживших и седых,/ сладко клюющих на проходную страсть…/ Что за ветра бодали родных под дых,/ но не сподвигли замертво жертвой пасть?

Он в наших воевал местах. Вернувшись/ В Элладу, был убит своей женой./ Так написал Эсхил (назвав причиной/ Мужеубийства женское коварство).

Я изрядно устал от стихов злополучных/ в исполненьи моём таких мрачных и скучных,/ будто бы в закоулках души-буерака/ места нет ничему кроме хмури и мрака.

Ушедшие от нас по снеговой равнине,/ По берегу реки, где истончен припай, -/ В каких иных краях мы свидимся отныне,/ На площадях каких столкнемся невзначай?

Не повернутся стрелки вспять,/ Покажут кукиш свыше./ Задача — медленней сползать/ По этой скользкой крыше.

Просто лето кончилось — и никаких вопросов./ Лето просто кончилось — и никаких ответов./ лето кончилось просто кончилось лето просто/ просто кончилось лето кончилось просто лето

На куполах, на мраморе колонн,/ Над термами, где пели одалиски,/ Взлетает он, витает он и рычет он!/ Неодолимый страж Иерусалимский!

Невыносимое молчанье мрака…/ И  гόлоса никто не подаёт./ И я бреду по снегу, как собака,/ которую никто нигде не ждёт…

И на старуху есть проруха,/ и ждёт ловца голодный зверь,/ и не понос, так золотуха,/ и что есть смысл — поди проверь.

Перелетная геометрия — эстетика прямых углов./ Для летящих внизу событий полагается много слов./ Но когда самолет снижается, в молочном дыму тормозя,/ удержи свою речь в гортани — нам говорить нельзя.

Да, грешен я: переводя Шекспира, / считал, что в прошлом — лютая чума

Тянут без всякого волшебства / Родина, поле, клевер…