Поэзия

Моя нерифмованная осень подходит к концу. В ней каждый сон в руку, бессонница – в стихи и в ребро. На каждый десяток масок – по одному лицу, в каждую ночь проливается слов негромкое серебро.

В окропленьи окна первым дождиком осени ранней – дворик в три деревца, можжевёловый куст и беседка. А на полке в три скуки – и ЖэЗэЛ, и бойцовский Паланик, и история где-то от Тимура до Баязета.

Хорошо начинается август – вот беседки расплывчатый абрис и взъерошенных звёзд витражи, вот, заложники вечери тайной, мы на старых качелях болтаем – так под небом качается жизнь, я прошу – обо всём расскажи…

Заблудился мальчишка, свобода нелёгкая ссуда. Шёл со всеми оттуда. Шаг в сторону, в сторону, ведь там рождённая только что бабочка вверх из-под спуда всё пыталась, пыталась взлететь.

Снуёт циркач-урод, тяжёлый крестовик, Заткав окно страховочною сеткой. Почтовый ящик пуст. Чернея, вечер сник. В нём желтизны прямоугольник едкий, Где, намертво вцепившись в свой канат, Застыл неутомимый акробат.

Деревья в ряд. Сквозь лиственный урон всё лучше видно станцию, перрон, не знающую очереди кассу – кассир считал до вечера ворон. Людей считал бы – не было оказий. Провинция, здесь я в стопервый раз куплю билет у сонного вампира, который в этой будочке погряз.

Может быть, Бог гуляет в своём саду, Яблоки пересчитывает, старый жмот, Кормит синиц, поругивает какаду, Всё, что в саду находит – в карман кладёт. Старый секатор, лезвие топора, Птицы-певуньи платиновое перо – Сунет в карман находку, а там – дыра!.. Вот и летит на головы наши сор. Как повезёт – в соседа попал топор, Банковский счёт в кого-то, в меня – ведро…

Всё же долговечны в слове всколыхнувшиеся шторы, Эти зданья и свиданья с нетерпеньем молодым, Эти хоры, свитки Торы и налётчики, и воры, Эти рынки и погромы, превратившиеся в дым.

временем обкатаны холмы сглажены черты до мелкой ряби и кустов рыбацкие челны вспыхивают ягод янтарями зной качает смазывает мнит распыляет на крупицы света в ненадёжной временной тени больше солнца чем листов и веток маревом стираются следы смертных и бессмертных их историй не хватает йода и воды белым рифам сгинувшего моря

Есть картинка странная одна: человек выходит из окна – настежь он распахивает створки… Виден только тёмный силуэт, за которым белый-белый свет или снег качается широкий.

В переводах с английского Сергея Батонова

С предисловиями Людмилы Шарга и Леонида Кулаковского

(Юрий Татаренко, Алина Серёгина, Елена Уварова, Сергей Кривонос, Юрий Макашёв, Клавдия Смирягина, Светлана Пешкова, Евгений Иваницкий, Людмила Баневич, Марк Шехтман, Дмитрий Курилов, Михаил Четыркин). Предисловие Ирины Царёвой

Эта публикация является продолжением первой публикации стихотворений Давида Бурлюка из альбома, подаренного ему, по его словам, в 1908 году в Киеве Александрой Экстер.

Как страшно жить сей час, в прямом эфире,/ без репетиций и черновиков./ Меня так мало в этом чуждом мире,/ я затерялась посреди веков.