Поэзия

Как многоe тут изменилось за год! И гуще лес, и обмелела заводь, А дом осел и стал совсем уж крив, И нам бы жить в нём не было охоты. Он потемнел – как будто чьё-то фото, Cойдя с ума, вернулось в негатив.

оловянные жестокие солдатики маршируют по кошмарам и кишкам на войне в миру в толпе и в доме норовят насилие продлить как непромокаемое детство

Подумай обо мне, когда слезами заливает стёкла осенний дождь, асфальтом мокрым несётся палая листва, ночь – как бессонная сова, и кровь в природе замирает, и жизнь по кромочке ступает.

Говорят, что позёмка – к бурану… И, казалось бы – что тут такого, Подменяя обычное странным, То печального ждать, то смешного, То из паузы между словами Собирать Кружевное На спицы…

Этой текста версии слов порядок непростой о любви к инверсии говорит моей большой.

(Марк Шехтман, Юрий Макашёв, Клавдия Смирягина, Константин Вихляев, Олег Сешко, Владимир Кетов, Виктория Смагина, Анатолий Болгов, Марина Пономарева, Светлана Ефимова). Предисловие Ирины Царёвой

Что знает собака о смерти? Что смерти нет. Есть одуванчики, снег, прелые листья. Так будет всегда – у собак не бывает лет. И это важней человеческих истин.

потому что горит жёлтый флаг над кормой, и относит слова налетающим ветром, и плывёт в темноту наш кораблик чумной, и сливается с ней, и становится светом.

мы взяли четверо лопат и вышли со двора я поведу тебя копать сказала мне сестра сначала мы зароем гроб что выставлен как есть и горсть земли мы бросим чтоб традиции учесть

Когда из маковки просыплется зерно на дно тумана, ты услышишь всплеск. И коротко вздохнёт сосновый лес, и лесу станет страшно и темно, и странно.

У времени нет реверсивного хода. Иона стремится к святому аноду. Ему напряжение дарит свободу, Как водам бегущей реки, Где каждой волне не вернуться к началу, Пусть даже разбившись о сваи причала. Лишь рыба в воде дальновидно молчала, Себе отрастив плавники.

Автобиографическое эссе

«Я достал кофейник из Вселенной, / чтобы грезить, как поэты те. / В пять утра. Поэт обыкновенный. / В майке то есть. То есть в наготе. / Перед остальной литературой, / что, конечно, — классика уже. / В зеркале прошелся кто-то хмурый. / Я, наверно. С грустью на душе…»

«Неспелый октябрь. Дорога / из жёлтого кирпича. / И памяти очень много. / На целую жизнь. Качай / закат на плечах, Тотоху / домой волоки силком. / Однажды забудешь плохо, / а после найдёшь легко…»

«Дам тебе я покой и уют, / Сытый погреб и меды хмельные. / Жаль, рассказов твоих не поймут / Нелюдимые старцы лесные. / Ты напьешься дурного вина, / Захмелеешь от ласки и скуки, / И печаль твоя будет темна, / Роковыми окажутся муки…»