Поэзия

Кто в роли жертвы, кто кому палач не разобрать, любой ярлык неточен. И солнца благолепная чалма с утра напоминает о востоке. Ни тени страха в маетной душе, и здравый смысл молчит высоколобо, но во дворе – что крыши блиндажей коробятся декабрьские сугробы.

Ещё одна луна, и день пойдёт на убыль. (Любитель мрачных дум, держи фонарь в уме.) В син-оптике окна дождя десятый дубль, Одиннадцатый дубль дождём идёт по мне.

Мелет Емеля вторую неделю, Мелко летит крупа… В проруби звёзды наживкой редели, Щука была скупа… Не до посулов ей, не до посылов – Сверху так намело, Что если б вытащил кто – попросила б Ведьмино помело!

В переводах с английского Алёны Щербаковой

По луне бредёт полутруп, Завершая распад любви. И хохочет, угрюм и туп, Упырёк на его груди.

Когда я впервые проснусь не здесь, и это впервые не будет сном, – в премудро сплетённом нигде гнездясь, заметив ничто и срастаясь с ним – и это впервые не будет грязь, но это впервые не будет нимб.

Оглянись, удивись, заглядись на траву,/ На ракушки, ворону, волну, синеву,/ На меня — я смеюсь и болтаю с тобой,/ И дышу, и жива, как трава и прибой./ И за щедрую милость июньского дня/ Я шепчу — заглядись, заглядись на меня!

Человек, обладающий даром вершить чудеса,/ испокон восприимчив к неверию массовых сборищ,/ собирающий в ниши диктанты словесных сокровищ,/ и снимающий с храмов хулы вековые леса.

Чтобы речи беспечной не дать прозябать,/ Обладающий тьмою сокровищ,/ Ты шутить позабудь и умей сознавать,/ Что её сохранишь и укроешь.