Поэзия

е бойся пустоты, заветный звук, омой волной и трепетом наполни, частичек дробью простучи колени продрогшего над влагой тростника, чтоб выйти на простор небытия туда, туда за… Космоса величье, где поджидает нас инакое обличье… Ты ж звук, ты сам из тех, из заповедных мест где веет божий дух окрест… И в каждом «до», и в каждом «си» пусть ясно прозвучит: «Господь, прости!»

что упало на кон – останется на кону, победитель с пустыми руками пойдёт ко дну, частота затрещит, внезапно замкнёт волну и он вынырнет на специальную глубину, где под тоннами тьмы гигантские правят рыбы

Но память выметает из углов Клочки то писем, то цитат блокнотных, Чтоб возвратить к переоценке слов, Мотивов и путей бесповоротных. По истеченью многих лет подряд Поймёшь у края бездны золотушной, Мосты, как рукописи, не горят, Лишь тают, словно поцелуй воздушный.

А ветер не расскажет ничего, И, палачи, пытайте – не пытайте! Пока в часах не кончился завод, Пока ещё дожди стоят на старте, Пока не сведены усилья нот К гармонии исходной без предела… Философы умны чертовски, но Какое Истине до книг их дело?

Молитва набожных католиков Не убивайте зайцы кроликов Мольба раскосых и китайцев Не убивайте наших зайцев

Что случилось той осенью, помните? Прокатилась по небу звезда. Я оставил войну в своей комнате – И ушёл от неё навсегда. Убедился, что окна зашторены И что дверь на надёжном замке – И дорогой, никем не проторенной, Я ушёл – как всегда, налегке…

После последнего дня – понедельник. Белым одеждам в метели белеть. Бьётся на ниточке крестик нательный, плещет в кармане случайная медь.

В переводах с английского Жанны Жаровой

Александр Крупинин, Александр Попов, Виктория Смагина, Вера Суханова, Ирина Большакова, Соэль Карцев, Галина Булатова, Любовь Левитина, Ольга Кочнова, Павел Великжанин, Александр Соболев

С предисловием Нины Бондаренко

Когда завалит дистрофия, пусть ямб, всего лишь в две строфы, напомнит, что жива Россия, где Святослав ходил на «Вы»… И стих мой, обоюдоострый, взлетит под небо, точно меч: не победить лжецам и монстрам в России искреннюю речь.

Кто слух мой вещий браковал? Кто здесь искал меня? Кто звал – так громко, что в моём ущелье устроил каменный обвал? И на века, как бы в пещере, настиг, заклял, замуровал? К стихам моим на эту тему кто, словно к зеркалу, приник? Кто отразился в нём, как Демон, чтоб лишь поправить воротник?

"Но древний Кремль стоит, и воздух чист морозный. / И строит новый мир великая страна. / И средь палат Кремля, где надрывался Грозный, / Фигура Сталина спокойная видна."

"Я могу написать любовь. /Даже то, как ты мне рада. / Я могу написать любое - / Только чтоб это было правдой. / Я могу написать грусть - / Как на грудь она мне встала. / Как я корчусь и как гнусь. / Только этого будет мало. / Я могу написать смерть - / Как она надо мной смеется. / Только это надо посметь - / Ведь тогда умереть придется."

"бабочка в бальзаме / забальзамированная / золотыми хрупкостями / торопливо семенит / по обочине стаканчика / многогранного скачет"