Поэзия

«Не ругай меня, что снова я пою о звёздах синих, — / Без меня им, может, грустно в бесконечных небесах. / Время катится беспечно, но зачем-то я и ныне / Имена их повторяю наяву и в лучших снах…»

«Посмотри в небо — там давно собираются тучи. И вот уже первые капли благодатного дождя бегут по твоему лицу, вешний ливень наотмашь хлещет по дымной лощине, а черная земля вновь простодушно и беззащитно выбрасывает навстречу небесам то, чем она вечно будет чревата, — зеленые побеги надежды и веры. Не торопись, останься тут еще на миг — и нежный, клейкий, ласковый лепет обовьет твое существо с ног до головы, превращая тебя в ствол и крону, в ветви и листья…»

"Водоканал продолжает работы, / Разрыто полгорода. / Люди не сдерживают зевоты, / Люди не сдерживают дремоты, / Люди идут на работу, / Потом на другую работу, / На пятую, на десятую. / Круговороты, водовороты, / Люди глядят на меня, / Говорят вполголоса: "Кто ты?"

"Шлёпали клавиши фортепьяно / под пальцами концертмейстера пьяного, / но из той какофонии породистый Бах /всё же делал замах / своим совиным крылом, / и думалось о былом / под гудящие фуги / водителю фуры, / привёзшему утром на склад / всяческий провиант / и решившему, что концерт – / это такой прицеп / под режиссёрской пломбой, / которую люди срывают и хлопают."

"- У домика Даля, где часто бывали, / Увидимся снова? - Не знаю. Едва ли. / Хоть там всё, как прежде, скамейка, аллея… / Но сердце — левее, и время — чуть злее."

"Станция «Подлипки»! Станция «Подлипки»! / В ней, как соль, растворены молодости слитки. / Остывающий перрон, звуки электрички / Зажигают прошлых лет крохотные спички. / Прошлых лет, когда тобой время сладко пело, / Заглушая тихий стон скорбного предела…"

"Приподнялся с неловким полупоклоном, / огляделся в липучем мареве жутком. / За рюмку водки, за чай с лимоном / стихи читаю уркам и проституткам. / Заблудшим Джульеттам чуть-чуть потакая, / стихами затейливый мрак вышиваю. / Ребята, поймите, работа такая, / подобным образом я выживаю."

"Неосушимое мерло, / заблудшей мудрости мерило, / подлей-ка жару озорно, / чтобы сознанье воспарило!"

"В декабре, в одном исподнем, / Мрачным утром - невзначай / Выпорхнув из преисподней - / Вместо спирта в крепкий чай / Ткнула мордой: "Недоносок, / Пей! Расплещешь... Побратим, / Станет гроб из жёстких досок / Вечным лежбищем твоим."

"Ночь в июле - дойная корова. / Градусы, наверно, в молоке, / если я пишу за словом слово / на венозном русском языке. / А чего ещё хотеть в июле? / Больше ничего в июле нет. / Молоко небес, киндзмараули, / сердце и вибрирующий свет."

"Еврею – от Советского Союза" – / Прочёл на ленте траурной Сапгир, / Он был отменно пьян, как юкагир, / И размышлял, что жизнь – всего лишь проза, / Сравнимая с гудком от паровоза, / И что давно пора сходить в сортир, / Чтоб не обделать весь еврейский мир – / И босяков с Одесского Привоза."

Давай с тобой уедем на косу, Каким бы именем тебя не звали И сколько лет тебе в миру бы не давали, Давай с тобой окажемся в лесу, Где аисты давно тебя пасут, Где зиждется берёзовая дача, Перерастая в Сож. Я не могу иначе, Иначе не могу, не обессудь.