Поэзия

Огней казино цветовая гармония… А мне всё равно – я иду в филармонию.

Поэт открыт и обнажён. В него летят каменья. И собирает камни он, Как знак благословенья. Пройдёт немало долгих лет И зим пройдет немало, И камни, что собрал поэт, Послужат пьедесталом.

И, завершая обширное полотно/ (Ты его слушал, не выказав лени),/ Я напоследок скажу тебе лишь одно:/ Не надо слушать ничьих наставлений.

Мы не в загоне и не в законе,/ еще любимых глаза манят./ Но наши кони — на Рубиконе,/ неужто вправду нам их менять?

Возвышенный, как храм, пустует год безмерный, / Сочувствует Москва пришельцам и мостам, / Одни бедны всегда, другие достоверны, / И тысячи дверей закрыты здесь и там.

Внукам наскучила версия деда,/ Старого мальчика сказка седая,/ Как польский еврей с палестинскою девой/ Войну зимовали, друг друга спасая.

Все тебя покидают, только я тебя не покину,/ Хочешь, уедем отсюда? Я тебя в обиду не дам./ Будем жевать мякину — например, бродя по Пекину.../ или не по Пекину, по другим каким городам!

Живая радость быстротечна:/ трава устанет зеленеть,/ любимая не будет вечно/ хрустальным голосом звенеть.

Есть, есть одно качество человека, которое этот путь (правильный он, или неправильный — не суть) укажет. Фантазия человеческая. Или по-иному — бред. Или по-иному — недосказанность, неопределённость, размытость — форм, слов, сюжетов, характеров, восприятий, эдакая синергия всех человеческих чувств и знаний, но без выводов, без чётких границ, точнее даже — за границами реалий.

Слегка настёгивая лошадь,/ В телеге, годной на дрова,/ Адам на рыночную площадь/ Привозит новые слова.

Переменчивый нечастый лоск,/ Щепетилен до краёв киоск,/ Путеводною владел уздой,/ А закончилась она звездой.

Эй, вы, которых не разлить водой!../ Клянусь душой! Нет! Страшным адским мраком!../ Я вас соединю таким законным браком,/ Что черт на свадьбе станет тамадой!

"Две женщины в душе моей колдуют, / Себя да и меня на части рвут, / И в воду смотрят, и на пламя дуют, / И зелье варят, и заклятья шлют..."

"...проснешься еще до рассвета / и сразу начнешь рифмовать – / вакантное место поэта / с утра не должно пустовать. / Накатишь, положим, частушку / (а – по настроению – две), / лежишь на диване, как Пушкин, / и всякое чмо в голове..."

"Да разве возможно такое?! / Колонной, угрюмо гремя, / Три тыщи больничных коек / Ползут по брусчатке Кремля. / За ними — немыми рядами / (Попробуй-ка глазом окинь!) / Ползут, шевеля гробами, / Кладбищенские полки..."