Поэзия

«Как чудно всё: и листья, и трава, / И по деревьям пробежавший дождик, / И под окном невзрачный подорожник, / И невзначай пришедшие слова…»

«О, не спеши грубеть, косясь на черствый век. / Ты наделен умом и сердцем, человек! / Не становись душою крепче стали. / Ведь в мире уж и так полно печали…»

«Почему я не остался на той планете? Всё там было, в общем-то, неплохо: планета была юная, цветущая, другие астронавты мне завидовали… а что еще нужно астронавту? Но я довольно скоро изучил все ее заповедные уголки — и заскучал…»

Поправить, искупить – да поздно,/ Раз стали сумерками дни,/ А небо в ноябре беззвёздно,/ Кругом дожди, дожди одни…

Ветер качает дорогу,/ Пламя колебля свечи./ Молится бережно Богу/ Вежливый ангел в ночи.

Я уеду по снегу/ в безумную белую даль./ Унесусь к временам,/ где всё в прошлом,/ а, стало быть — свято.

Впадаю в джаз, как реки в океан,/ расхристанно, разгульно и просторно,/ не приторные — жесткие аккорды/ вживаются в пейзажи разных стран.

Мое, опаленное солнцем,/ Он схватит навечно запястье -/ И, может, мы вместе спасемся./ И, может быть, вместе пропасть нам.

Нет, это не был Рольф Боссерт, замечательный немецкий поэт родом из Решицы. Это был замечательный румынский поэт Дорин Тудоран, минут за двадцать до его появления в клубе выложивший на стол в каком-то райкоме, в знак протеста и первым, может быть, во всем социалистическом лагере, свой партийный билет.

Спутаны все имена и размеры…/ Не заплутай в трех соснах, разиня!/ Ночью все кошки — серы!/ Ночью все птицы — сини!

А может, всё ж передохнём, чтобы совсем не передохнуть? Перестираем всё бельё и на ветру оставим сохнуть. Чердачное окно открыв, увидим кран, платан, качели, все параллельные миры и точку их пересечений.