Культура

Труппа театра и С.М. Михоэлс вернулись в Москву почти одновременно. Более широкие московские возможности, родная сцена, которую ни с кем уже не надо было делить, позволили театру серьезно заняться обновлением своего репертуара. Соломон Михоэлс решает превратить ташкентскую «Свадьбу» Шнеера (Окуня) в двухактный спектакль, сохранив название «Фрейлехс».

Старшее поколение российских евреев не более связано с иудаизмом, чем молодежь. Я бы даже сказала, что молодежь связана с ним гораздо теснее, о чем я скажу более подробно ниже. Более того, наблюдается определенный «возврат» к иудаизму «назад через поколение», когда молодые люди, став увлеченными «новыми евреями», обучают азам иудаизма и еврейской традиции своих ассимилированных родителей или дедов/бабок.

Понимание особенностей характера евреев, также как понимание сущности и положения человека во вселенной принадлежит к категории знаний, лежащих в метафизической области, далеко за пределами рационалистического постижения человеческим интеллектом. История обнаруживает лишь некоторые существенные факторы, повлиявшие на инстинкты еврейского этноса, обсуждаемые в этом очерке.

Вниманию читателя предлагаются отрывок из мемуаров А. Топорова, хорошо иллюстрирующий житейские и литературные нравы тех времен, а также глава из его книги «Крестьяне о писателях» с разбором рассказа А. Курса «Американский костюм». Оба этих документа хранятся в личном фонде А.М. Топорова в Государственном архиве Николаевской области и ранее не публиковались.

Поэтические строки он доверял диктофону. Потом друзья и поклонники расшифровывали надиктованные записи. К сожалению, к своему 75-летию один из самых значимых русскоязычных поэтов Израиля не имел своей книги стихов (не считая участия в коллективных авторских сборниках, издаваемых за счет авторов). Первую книгу ему удалось издать благодаря помощи друзей и родных за несколько месяцев до смерти.

Несмотря на большую дружбу и тесное сотрудничество с Мейерхольдом, Мартинсон несколько раз расставался со своим учителем, впрочем, это были расставания временные, импульсивные, вызванные чисто эмоциональными причинами, а не творческими разногласиями. Мартинсона пытались переманить многие театры.

В ту зиму кто-то из класса пришел приглашать Вертинского на концерт в нашу школу. Вертинский жил в доме с окнами, выходившими на Елисеевский. Застенчиво спросив про гонорар, знаменитый шансонье подошел к окну и со вздохом сказал: “Не знаю как вы, но я покупаю продукты здесь”.

Самтаврийские гробницы, которые я имел возможность исследовать, – отмечает Фридрих Байерн, – обозначаются грузинами еврейским названием акелдама, упоминаемом уже в Священном писании.

Жизнелюбивая, спонтанная, оригинальная, смешливая Ямима Черновиц, прожив почти целый век и написав пятьдесят книг, про дневник не сказала ни слова, а вела его почти четверть века. И вот дочери нашли его в деревянном сундучке, в глубине шкафа, под грудой больших и маленьких папок с рукописями и документами.

Как-то юная журналистка спросила у одного из «бессмертных» – Юрия Башмета (лет пятнадцать назад, посмотрев мои передачи об искусстве русской провинции, пригласил он меня в свою рубрику «вокзал мечты», и о тех днях остались самые светлые воспоминания), не жгут ли руки лауреатов «березовые» деньги. Услышав ответ маэстро, я опешил...

М.А. Лаврентьев был не только замечательным учёным, но и прекрасным организатором. Он правильно подбирал людей для реализации своих идей и предоставлял им полную свободу, не вмешиваясь в детали до тех пор пока выдерживалась правильная общая линия. Так он вел себя и по отношению к олимпиаде – ФМШ.

Из сказанного можно сделать вывод: «чудный сон», который Пушкин посылает своей героине, в сжатом и метафорическом виде содержит всю последующую фабулу отношений Татьяны и Онегина – роковую невозможность взаимного счастья.

Остроумно отмечая, что Возрождение подразумевает предшествовавший ему упадок, Максим Кантор забывает о некоторых общих законах искусства, таких, например, как открытый В. Шкловским закон об «остранении», который впоследствии развивал Брехт («отчуждение»), то есть об обновлении искусства, сдвиге существующих конвенций.

Пластически многие вещи, представленные на выставке, выглядят не только торопливыми, что порой искусству не мешает, а даже наоборот, а усталыми, так как пережили лексическое послание, закодированное в них, а сами по себе феноменально, как холсты с красками, – ничтожны.

Идея повторения истории искусства в разные века представляется весьма занимательной. Например, Орландо ди Лассо, чья музыка буквой принадлежит Ренессансу, а мятежным вольным духом – последующим нескольким векам, – своего рода «постмодернист» XVI века, подводящий черту под прошедшим (один и тот же год ухода с великим Палестриной – 1594) и прозревающий будущее.