Культура

«Дикий внутренний человек законопослушного Д-503 ждёт своего часа, чтобы вырваться наружу и внести смятение в размеренную привычную жизнь. И чем больше Д-503 общается с возлюбленной I-330, тем больше в нём просыпается “лохматый” человек-собственник, который хочет жить, руководствуясь своими и только своими, а не общими ощущениями…»

«Низведением с неба молний диавол рассчитывал поколебать в Иове чувство преданности Богу. В предшествующем бедствии от нападения разбойников Иов мог винить одних людей. Но огонь с неба — это не от людей, а от Бога, стало быть Бог восстал против меня, мог рассуждать Иов. Отсюда мог возникнуть в душе Иова ропот на Бога, чего и желал достигнуть, но не достиг диавол…»

Но, пожалуй, никто, даже самые проницательные профессионалы, даже его учителя и учитель учителей не предполагали, что на наших глазах родился великий пианист второй половины XX — первой половины XXI века.

Высочайший уровень подготовки в Московской консерватории порождал и сильную внутреннюю конкуренцию. Кроме того, молодые советские музыканты не могли поехать на какой-либо международный конкурс просто так, по собственному желанию и выбору, как делали это их коллеги во всем мире. Они имели право участвовать лишь в тех конкурсах, на которые их выпускало государство, и только со специальной рекомендацией.

Ему, такому порывистому и столь удивительно быстро, по-сказочному легко, сходящемуся с людьми, хотелось чего-то большого, подлинного, такого, что стало бы делом великим его стремительной жизни, что даже — а кто его знает? всякое ведь бывает! — может, и обессмертило бы в грядущем имя его.

Мишель Монтень: В беседу и спор я вступаю с легкостью, тем более что общепринятые мнения не находят во мне благоприятной почвы, где они могли бы укорениться. Никакое суждение не поразит меня, никакое мнение не оскорбит, как бы они ни были мне чужды. Нет причуды столь легкомысленной и странной, которую я не счел бы вполне допустимым порождением человеческого ума.

Венецианские ведьмы, возможно, из-за пристрастия к стирке, шабаш не посещали. Судебные архивы Венецианской республики содержат материалы на 200 женщин, подозреваемых в ведовстве. Из общего числа только 3 венецианки были допрошены под пытками, и только одну присудили к сожжению на костре заочно, так как дело подозреваемой в сношениях с дьяволом разбиралось в ее отсутствие.

Венеция — густая настойка из тутовых ягод в темном бокале. Игрушечные в трещинках стекла напоминают донышки бутылок, я могла бы сказать — деревенский, но нет, это всего лишь одетый в деревенский сарафан, пейзаж, выкроенный из закопченного золота, — гаснущая и вновь вспыхивающая рыжая ржавчина Венеции.

Духи предков приготовили для меня кару за отказ искать к ним путь: вдруг резко изменилась погода. Недавно сверкающее голубизной небо стремительно начали затягивать отовсюду спешащие к горе тучи, поднялся холодный ветер, и прежняя покорность и ласковое дружелюбие природы сменилось ее грозной враждебностью.

Парадоксальная перпендикулярность системы мышления Мандельштама, его агрессивная антитавтологичность, его отношение к религиозным установлениям, совмещенное с потребностью войти в христианскую цивилизацию, принятия христианской системы ценностей — всё это реально претворилось в выборе методистской церкви. Для России — самой «молодой» и, пожалуй, самой «экзотичной» христианской деноминации.

К восьмидесятым годам социалистическую мифологию начала теснить мифология советской интеллигенции, столь талантливо закрепленная братьями Стругацкими. Смысл и содержание жизни, оказывается, состоит в непрерывном познании мира (Михаил Ромм плавно спланировал от «Ленина в Октябре» к «Девяти дням одного года»).

Смешно даже подумать, что Его Императорское Величество, Государь всея Руси пытался снискать благоволение неблагонадежного ссыльного стихотворца и потому вздумал отчитываться перед ним о своих намерениях. Гораздо вероятнее, что беседа проходила совсем в другой тональности.

Живописная система Золотницкой усложнена, в ней преобладает многослойность, во многом идущая и от старых мастеров (Рембрандта более всего), и от последних, предсмертных работ Малевича.

Опасных ситуаций Фрид пытался избегать. Молодежь прекрасно понимала эзоповский язык. Директор Клуба СК Лукомский предупреждал его, что на заседаниях сидят двое из КГБ. На самом деле их было больше. Работник культуры ЦК Ярустовский, лучший музыковед из чекистов и лучший чекист из музыковедов, заявил, что МММК это сборище «бородатых», читай «контрреволюционеров».

И что поразительно, русские дирижеры, постигавшие тонкости своей профессии у немецких гигантов, создали отечественные школы, попасть в которые стремились многие европейские молодые музыканты, в том числе немецкие. Николай Семенович — яркий пример. В самом начале 70-х он был приглашен в Веймар (и его выпустили!) с мастер-классами и лекциями. Успех был ошеломителен. На его семинары ломились немецкие музыканты.