Культура

«Первые съемки проводились еще во время активных боевых действий, и именно поэтому в фильме так реалистично переданы тяготы войны. Мурашки бегут по коже, когда спокойные и даже умиротворенные монологи монахинь прерывают автоматные очереди и залпы гаубиц. Я будто перенеслась в лето 2014-го, когда 2 июня в 5 часов утра начался обстрел погранзаставы в Луганске. К счастью, мне не довелось своими глазами видеть смерть, ведь мы с родителями уехали в июле, но отзвук минометных обстрелов, жуткие завывания сирен посреди ночи и чемоданчик с самыми необходимыми вещами, стоявший у порога, никогда не уйдут из моей памяти…»

«Русская философия не является исключением: она стала национальной, русской не номинально, но реально — только тогда, когда в России сложилась традиция философского творчества как самостоятельного элемента русской культуры в целом. Самостоятельного элемента — то есть элемента sui generis, элемента своего особого рода, не являющегося лишь видоизменением других элементов, будь то религия, искусство или частные науки (взятые порознь или все вместе)…»

«Или читатель — ученик и почитатель, поклонник состоявшейся в тексте реальности. Или читатель — игрок, трансформатор, логик и интерпретатор. У Лихоносова есть вера в объективное значение именно авторского послания в его нравственной конкретности. У Борхеса есть принятие авторского послания как призыва к персональной активности. Лихоносов (при всем лиризме и скромности) восходит к проповеди. Борхес восходит к игре…»

«Следует соблюдать меру и в нашем вполне искреннем стремлении приобщиться духовной жизни или достичь физического совершенства. Здесь мы нередко переходим границу. Часто, например, неподготовленный человек решает поститься, в результате чего становится просто невыносимым для близких. Решил сходить в Церковь на службу: всю литургию отстоял, а вышел, истерзанный бесами, сам злой как бес. Прежде чем приступить к новому делу, следует обратиться к разуму, и не только своему, а поразмышлять над тем, что лучшие умы говорили по поводу того, к чему есть стремление…»

«Пляшущая менада — вне времени, она прекрасна в своей неослабевающей силе влияния на зрителя. Она может олицетворять и нашу современность, стать символом опьянения, заблуждения, саморазрушения, неистовства бездушия, которые присущи человеческому обществу, переживающему не лучшие времена. Это непрекращающаяся борьба архаических сил с силами культуры…»

«Культура — даже в зрительных, материальных проявлениях “телесно невесома”, поскольку доминанта её восприятия лежит в духовной плоскости. Культура расширяет личность. Культура носит диалогический характер, допуская в личный мир Другого, принятие его взгляда на мир. Культура — соединение с Другим в со-творчестве, в создании нового — общего — культурного пространства бытийных форм. Культура — рост и расширение личных пределов в устремлении к максиме прекрасного. Культура, безусловно, охватывает и душевную, и духовную составляющую личности — более того, в первую очередь, в лучших проявлениях она обращена именно к духу…»

«Великая Церковь понимает разлад болгарского дела и не спешит никаким решением со своей стороны. Убедившись, что не найдет решительного содействия себе в турецком правительстве (которому не менее страшна “великая идея” греческая, чем и мнимая “интрига болгарская”), она, по-видимому, совершенно отказалась от стеснительных мер на болгар. Впрочем, о намерениях ее пока ничего нельзя сказать положительного. Слышно, что для чего-то вызывает сюда родосского митрополита, болгарина родом. Полагать можно, что она имеет в виду поставить его во главе болгарской реакции, не только в возможности, но и в действительности которой она убеждена…»

«Русская литература благодаря русской классике уже стала вечной — вне зависимости от достижений современных авторов или их потомков, с русской литературой уже всё хорошо, и этого не изменить. Так или иначе, “новые имена” будут искать свой путь в литературе под сенью и покровительством имен старых — это серьезный и глубокий факт, открывающий простор для мысли…»

«На мой взгляд, можно использовать на уроках литературы русских мыслителей, которые были первоклассными литературными критиками (Ап. А. Григорьев, Н. Н. Страхов). А для “чистой философии” подавляющая часть современной молодежи не созревает даже в старших классах…»

С одной стороны, можно сказать, что в скромности заключается частица лжи — человек скрывает свои достоинства, с другой — в гордости есть частица правды — человек знает и сообщает о своих достоинствах. Но если человек ТОЧНО ЗНАЕТ о своих качествах и способностях — он должен быть скромным, ибо он знает, что все качества и способности идут от Святого, благословен Он.

Понятно, что самому пророку смотреться в зеркало не годится, тем более заносить увиденное на папирус или пергамент. Но ученики?! Почему они не оставили хоть мгновенный набросок? Похоже, ученики во всех поколениях тщились лишь об одном, тем самым, воплощая законы жанра, быть большими Иешаяѓу, чем он сам. Такою была эпоха: слова были не только словами.

Поразительно и то, что наибольшим зверством по отношению к детям отличались «дядьки»-выкресты. Их называли «истребителями жидов». Смертность в подразделениях, которыми командовали эти евреи, была повальной. Как заявлял один из самых известных садистов Иван Хмельницкий (ранее Хаим Зильберман), «пока он будет жив, ни один не выйдет из его батальона евреем»; и он держал слово: живыми из его батальона некрещеные еврейские дети не выходили.

Не всем им повезло в Одессе родиться, но Одесса их сформировала и выдала путевку в литературу. Утверждение Олеши: «Чтобы родиться в Одессе, надо быть литератором» — прощаемая гипербола. А вот шансов стать литератором у живущих здесь бывало куда больше.

Отношение и интерес к опере Верди «Иерусалим» в XXI веке существенно отличаются от предыдущих столетий. Религиозные конфликты и войны за Иерусалим продолжаются, но создание еврейского государства Израиль со столицей в Иерусалиме открывает главный смысл, которого нет в опере, да и не только в ней ― жестокость и насилие по отношению к народу, основавшему город.

Я начал понимать преимущество людей, верящих в Бога, перед атеистами. У верующего есть уверенность, что он знает в чем смысл жизни человека, есть вера, что Бог, высшая сила ему поможет, защитит, за хорошее поведение. Недаром говорили, что под обстрелом, под бомбёжкой нет атеистов.