Культура

Этому человеку и достался трудный и почетный жребий — собрать все ценное, что сделали предшественники, все, что было разрозненно, разбросано в разных жанрах оркестровой музыки; собрать и переплавить в законченную, классически ясную и разумную форму симфонии.

Художник, человек с душою Бога и внешностью простолюдина, вложил в эту работу свою тоску по красоте и совершенству. Сила ее так велика, что созданное им превосходит земные образцы. Устраняет земную, материальную жизнь, как что-то лишнее и ненужное.

Вообще, Караваджо, наверное, самый загадочный художник в истории изобразительного искусства. Хотя он, благодаря своей ранней славе, был на виду, и сохранилась масса свидетельств разного рода, почти все ключевые эпизоды его чрезвычайно бурной биографии покрыты тайной. Все, что касается Караваджо, проникнуто какой-то амбивалентностью.

Гораздо больше, чем интересный пример, может дать постановка проблемы. «Видели ли вы когда-нибудь, как пьет муха из капли воды, например, на столе? Она подходит к капле, упираясь вперед лапками, вставляет хоботок в каплю и пьет. А чего же она упирается? Что произойдет, если она не будет упираться, да еще и хоботок всунет глубоко в каплю?»

В коктебельском мире она была — Мусей, так звал её Волошин, и волошинские акварели, именно с таким обращением к ней в дарственных надписях, висели на стенах в её доме, — тогда как её старинная подруга, вдова Волошина, Мария Степановна, была — Марусей.

Когда речь идет о любви, даже такой обугленной и искаженной, как у героев этого драматурга, важно то, что человек испытывает, а не то, на кого она направлена. “Бог не в любимом, а в любящем”, — написал Томас Манн в рассказе “Смерть в Венеции”.

Как все, пророк — плоть и кровь, подвластные времени. Но, кроме того, отличная от других малая малость: дух, времени не подвластный. Как все, умрет, но и через поколения память о нем не сотрется. Малая малость переживет потомков его потомков, она бессмертна. Она — даже помимо воли его, отличает от соплеменников-современников.

Продолжение еврейской жизни после Холокоста само по себе является свидетельством того, что Завет сохраняется и что голос Бога продолжает звучать, пусть не прямо и неясно для современных наследников тех, кто стоял на Синае.

Говоря о главных человеческих прегрешениях нельзя не упомянуть следующее. Почему в Торе столь постыдные действия связаны с Храмом и первосвященником? Может эта библейская аллегория говорит о том, что люди способны превратить храмы в притоны, позволяя верховодить в них преступникам, бандитам и всяким лицемерным приспособленцам?

Вера, делающая еврея Богом, умершим на кресте, начинается с «двойного сознания»: с одной стороны признается, что Израиль — источник Веры, с другой — явные языческие мотивы. Яков боялся, что египтяне превратят его мертвое тело в идола, поэтому приказал похоронить его в Хевроне.

Со временем потомки иерусалимских мудрецов стали воспринимать перевод Торы на другой язык как национальную трагедию, называя Септуагинту профанацией Священного Писания и уподобляя ее одиозному символу идолопоклонничества — Золотому тельцу.