Культура

Володя Бродянский слушал их слушал – и постепенно мрачнел. А потом встал и сказал, обращаясь ко всем присутствующим: — Ну чего вы здесь расшумелись? Понимать поэзию надо, а не идти на поводу у «общественного мнения». Бродский — есть, конечно, ну и ладно. Володя Алейников пишет намного лучше Бродского.

Стахович–«Страхович» помог Станиславскому за два итальянских месяца восстановиться после тяжелой болезни и войти в рабочую форму. Через год, в январе 1912-го, когда Стахович заехал «к Горьким» на Капри, те все еще были полны впечатлениями от визита к ним Станиславского.

Поздравляем юбиляра

Памяти Наума Коржавина и Андрея Дементьева

"Когда люди на старости лет становятся добродетельными, они всего лишь посвящают Богу то, чем побрезговал дьявол."

«Выиграть у бесов, конечно, невозможно, но речь, я подчеркиваю, идет не о выигрыше, а о спасении того главного, без чего не будет русского народа. И здесь каждый из нас выбирает тот путь, который ему более близок. Кто-то вместе с детьми точит слезы у отчей избы, кто-то регулярно скликает под свои знамена остатние рати, занимая затем на четыре года уютное думское кресло, а я вот, вслед за дедом гоголевского дьячка Фомы Григорьевича, еще в самом начале 90-х годов решил перекинуться с рыночными ведьмами в дурня. Да так вот и играю уже без малого четверть века: то без штанов меня ведьмы оставляют, то дают пожить более-менее сносно…»

«Второй день праздника по традиции начался панихидой по Поэту в родовом храме Пушкиных. Затем в усадьбе музея поэты-гости возложили цветы к памятнику А.С. Пушкина. Этот момент я запомню навсегда. Дотоле хмурое болдинское небо именно в момент возложения нами цветов чудесным образом вдруг прояснилось и выглянуло яркое солнце, чтобы сопровождать праздник до его окончания. “Пушкин с нами”, — подумала я, глядя на солнце…»

«Наша культура в силу ее христоцентризма, укорененности во Христе всегда обращена к проклятым вопросам времени, но еще более — к последним вопросам бытия: его смысла, посмертия души, ее спасения. Экзистенциальная забота, тревожный покой субботы, погружения души в плоть мира, попечение о едином на потребу не покидает нас и в момент духовной услады. Не живя лишь настоящим и былым, душа живится памятью будущего, образом горнего мира, Преданием…»

«Господь нам даёт выбор между жизнью и смертью, подсказывая, где жизнь. Он знает то, что будет с каждым из нас, ибо знает то, какой путь мы изберём. Но он даровал нам время и свободу для того, чтобы мы сами путём множества проб и ошибок всё же исполнили Его волю, то есть выбрали не смерть, а жизнь, не рабство, а свободу, не похоть, а любовь. Времени в Его царствии нет, это для нас наступающие с неизбежностью события отстоят друг от друга, ибо между двумя верными шагами может быть множество шагов ложных…»

«…без соприкосновения с добротой и душевной теплотой окружающих, без хотя бы единственного прекрасного по своей сути поступка жизнь — не человеческая жизнь. Можно не обладать тонким вкусом к цвету, звуку, форме, гармонии, но без вкуса к духовному человеку никак…»

«Прекрасное это, мне кажется, — живое, то есть трогающее душу. Оно может выражаться как угодно. Трогательное может быть прекрасным тоже. Для того, чтобы человек ощутил не низменность своего существования, а полет его, не всегда нужны канонические знания столетней давности…»

«Русскому человеку мало понимания того, что, мол, доброта или красота спасут мир, он — ищет Бога. Возможно, мне снова что-то кажется, но этот поиск я вижу и в Чехове, хотя он, казалось бы, отстраняется от веры, ссылаясь на то, что такая глыба, как Лев Николаевич Толстой, запутался в понимании Христа. Может быть, наше богоискательство, с одной стороны, слишком широко, чтобы увидеть его в полном объеме, как в Чехове или — слишком наивно — как в Толстом? Но одно я знаю точно, оно — очень жадно… И жадно только в нас, русских…»

«Математика — это то, что русские преподают китайцам в американских университетах…»

«Слабо представляю нынешнюю школьную программу. Я бы не изымал никого. Здоровой голове всё на пользу. Но пожелал бы прекратить практику отбивания охоты к чтению: резко сократить количество сочинений, меньше изучать, что там говорили Белинский или Добролюбов по поводу писателей. Я вот почти всегда не согласен был с критиками ни в чем. Надо учить людей не повторять чужие мнения, а свои формировать…»

«Если вы спрашиваете про темы, которые я ищу в творчестве и хочу осветить, или, лучше сказать, для себя решить и выяснить, в чём смысл жизни, как нужно жить, какой характер или образ достойный и т.д., то для меня — это природа, люди, земля, — всё, что окружает. Конечно, деревня с её природной аутентичностью, город с подпорченными цивилизацией характерами, отцы и дети, жизнь и смерть, и детская литература, где практически нет ничего порочного…»