Культура

Но в жизни всегда есть возможность отрицания ксенофобии и юдофобства: знакомые, друзья, окружение. Вероятно, это не демонстративное проявление, а самоуспокоение, отстранение от внутренних неодобрительных оценок. Это за фортепьяно А. Гольденвейзер, личный врач Г. Беркенгейм, художник Л. Пастернак. Каждодневно общался Толстой в последний год жизни с личным секретарем С. Беленьким. Прибегал к помощи тульских адвокатов Б. Гольденблата и И. Цейликмана.

В конце сентября 1914 г несколько британских самолетов вылетели с базы, чтобы уничтожить цели в Кёльне и Дюссельдорфе. Из-за сильного тумана первая попытка оказалась неудачной. Пару недель спустя британскому асу всё же удалось уничтожить цеппелин в ангаре в Дюссельдорфе. Долететь до Лондона и бомбить британскую столицу германские цеппелины смогли лишь в 1915 г. При этом существовал строжайший запрет кайзера бомбить жилые кварталы, где проживали его королевские родственники. Обнаруженные противником цеппелины вступали в перестрелку с вражескими самолетами, и далеко не всем удавалось скрыться в облаках или тумане. Смерть, играющую цеппелинами, изобразил на своей медали Арнольд Цадиков (убитый в 1943 г нацистами в концлагере Терезиенштадт).

Рубрика «Дружба журналов»

А.Л.: Не согласен: на мой взгляд - аккуратно и интересно (смеётся). Да, мне было слушать Камынина интересно. А лекции Шафаревича, во многом, определили развитие событий в моей математической жизни... Потому что в 1972-ом году вышло первое издание его учебника по алгебраической геометрии «Основы алгебраической геометрии». Я, так как слушал его лекции, купил эту книжку и начал её читать. Конечно, в начале... там ещё можно что-то понять, а потом уже... (смеётся)

Поэтическое слово - это не просто зримое воплощение красоты, это - сгусток энергии, способной и созидать, и разрушать, а само поэтическое творчество - это таинство. Почему же тогда поэзия многих и многих оставляет равнодушными и чарующе (или хотя бы ощутимо) действует далеко не на всех? Ответ прост: по той же самой причине, по которой и любое таинство (в частности, церковное) не действует на непосвященных, не верующих, равнодушных, не воспринимающих его всерьез. Для того, чтобы поэтическое таинство подействовало нужна вовлеченность в магию поэтического слова, способность и желание «читать» отраженные в этом слове магическое символы и таинственные знаки мира, его созвучий и диссонансов, его скрытых соответствий и его изломов, которым глубоко сопричастны жизнь и сознание человека. Опять вспомним Тютчева: «Поэт всесилен как стихия, // Не властен лишь в себе самом…» Однако, не преувеличиваем ли мы, утверждая генетическую родственность процесса поэтического творчества и акта, таинства творения в магии?

Валентин Жук в моё консерваторское время, начиная с 1953 года, был неизменным концертмейстером оркестра Консерватории. Его безмерно ценил наш дирижёр и любимый всеми профессор Михаил Никитич Тэриан. Я помню, что мы играли 5-ю Симфонию Глазунова и лично для меня оркестровый материал представлял собой большую трудность, но Валентин Жук играл эту Симфонию с такой же лёгкостью, с какой он играл свой скрипичный репертуар. Когда я после утомительной репетиции говорил ему, что поражаюсь тому, как он может играть Симфонию Глазунова так, как будто он её давно выучил наизусть, он мне говорил, нисколько не хвастаясь своей необыкновенной способностью в читке нот с листа: "Но ведь это же так просто!". Да, конечно, просто, при таких его способностях!

Внешность его была чарующей: широкоплечий, прекрасно сложенный, с живописной копной черных волос, роскошными бакенбардами и выразительными темными глазами, гневного взгляда которых не мог выдержать никто, он как бы самой природой был создан для военной карьеры. Отец хотел, чтобы Федор стал моряком, и отдал его в Морской корпус, но завершив там учебу, он почему-то решил служить на суше и поступил в Преображенский полк, где быстро проявился его своеобразный нрав. Остроумный, темпераментный, страстный, он пользовался успехом у женщин. Тех, кто ему нравились, он очаровывал, а к людям ему несимпатичным относился с надменностью и ледяным холодом. Они его не любили и боялись. Самолюбивый и заносчивый, он не только не прощал обид, но сам мог обидеть любого, просто так, из чистого каприза. Результатом этого были дуэли. Толстой не только не избегал их, но даже искал, ибо чувствовал особое удовольствие, ставя на кон свою жизнь.

Была дама одна из Прованса Пребольшим знатоком реверанса; Но она так крутилась, Что в землю ввинтилась, Тем расстроив всех дам из Прованса.

Думается, читатель уже подметил эти самые «в двух шагах», «в трех шагах». Так оно и есть: Вена – город не то, чтобы небольшой, а скорее, компактный. Готовясь к поездке, мы по обыкновению тщательно изучили не только карту (пусть даже это было и не первое наше посещение Вены), но и схему городского транспорта, а также систему оплаты проезда и стоимость проездных – в смысле, что целесообразнее покупать: недельный или, скажем, два трехдневных, и на какие именно дни нашего пребывания. Заметим: после нашего первого посещения Вены у нас сложилось впечатление, что тамошние расстояния – в основном для пешехода. Так оно и оказалось при дальнейшем и детальном рассмотрении. Какие там билеты, если от нашей гостиницы, скажем, четверть часа ходьбы до Оперы, и всё такое; самым отдаленным оказался Бельведер – но и туда мы дошли: сначала до Верхнего Бельведера (там, где картинная галерея и Климт) одним путем, а потом уже, выйдя из Нижнего Бельведера и пообедав, возвращались другим путем. Ну, отдыхая по дороге, естественно.