Политика

Где бы евреи ни молились, с ними был Храм. Каждая молитва была жертвоприношением, каждый еврей священник и каждая община частью Иерусалима.

Ещё один, я бы сказал преступный, пример такого ложного клеветнического клише – слоган «расстрел парламента» в октябре 1993 г. На деле же это было подавление реваншистского реакционного мятежа, ударную силу которого составляли бандитские охвостья рижского ОМОНа, приднестровских вооруженных формирований и т.п.

Кризис, завершившийся Гражданской войной, был не первым в истории страны конфликтом между Севером и Югом. Однако до сих пор политикам удавалось находить решения по существенным спорным вопросам, приемлемые для обеих сторон (можно вспомнить компромиссы 1820 и 1850 гг.). На этот раз предотвратить распад страны не удалось, хотя компромиссные решения предлагались.

Долгие века истории сглаживают случайности вроде войн и природных катаклизмов. Ясно, что за удивительной стойкостью неравной развитости народов — «что-то есть». Каверзное «нечто», избегаемое ныне в публичных разговорах, упорно не даёт осуществиться ожидаемому «всеобщему» движению «вперёд».

Двадцатилетие между двумя мировыми войнами индустриальной эры продемонстрировало любопытный феномен: республиканский порядок правления смогли удержать только страны, сохранившие декоративные монархии – Великобритания, Швеция, Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия, Югославия. Именно они оказались невосприимчивыми к бациллам коммунизма и нацизма.

Целью данной статьи не является выяснение, что было причиной (или причинами) конфликта между Севером и Югом. Задача ее более узкая - определить, насколько правомерно считать тарифы главной причиной (или одной из первостепенных причин) отделения южных штатов. Поэтому не следует ожидать в этой статье даже поверхностного анализа других возможных причин конфликта, хотя они могут здесь упоминаться.

Мы привыкли смотреть на войну как на трудное и опасное предприятие, от которого следует уклоняться до последней возможности, а уж если уклониться невозможно, то нужно спешить окончить его, как только поставленные цели были достигнуты. Но содержание данной главы может поколебать этот взгляд.

Понятие «джихад» - воинственная напряжённая борьба – имеет в исламе две стороны. Самая важная из них – борьба с нелюдем, со зверем в самом себе. Но ныне на передний план вышла не эта старая гуманистическая трактовка, а концепция джихада как борьбы с инаковерием. Благо, для этой концепции есть огромный мобилизационный материал: массы интеллектуально и культурно обескоренённых и недовольных своим положением людей, особенно молодёжи.

Прежде были СМИ "испорченным телефоном", доводившим до широкой общественности не то, что на самом деле произошло в Дженине, заявил глава государства или написано в приговоре суда, но то, что они, т.е. СМИ, получив информацию на входе, обработав с непревзойденным своим мастерством, народу выдавали на выходе.

«Игорь Ростиславович Шафаревич был для русской эмиграции важнейшей фигурой в русском сопротивлении богоборческому режиму на родине. В отличие от многих других, он сочетал в себе и мужество, и яркое национальное самосознание, и научную точность аргументации, и благородные личные качества. Он выглядел как бы “русским дворянином” в довольно разнообразном движении инакомыслящих…»

«Как христиане мы сознаем, что на главном, духовном уровне революция 1917 года — плод нашего собственного греха: значительная часть народа, и прежде всего наша интеллигенция, дала увлечь себя на гибельные пути. Задача преодоления этого греха остается важнейшей по сей день. Но нельзя забывать, что на политическом уровне действовали и мощные иностранные силы, воспользовавшиеся нашей временной слабостью. Не следует ли поставить вопрос об их доле ответственности за получившийся результат?»

Сегодня цивилизованный мир объявляет священными два принципа в сфере международных отношений: нерушимость государственных границ и право каждого народа на самоопределение. То, что эти принципы несовместимы, как бы не замечается. Что делать с народом, находящимся внутри какого-то государства, но захотевшим выйти из него и начать независимое существование? Как провести новые границы?

Университеты взяли на себя роль средневековых монастырей, задававших тон и градус духовной жизни. С монастырских времен изменилось многое, неизменным осталось одно: бесконечная пропасть, разделяющая насельников кампусов и остальной мир. В последние годы, благодаря смартфонам, пропасть, очевидно, углубляется: простой человек определенно разучился писать и говорить.

Тоталитаризм есть апогей чиновничьего абсолютизма в духе дедощукаревской национализации курей. Блатари объявляются "социально близкими", рынок загнан в подполье, технический прогресс допускается только в ВПК, но и там он, как показывает опыт, застывает обыкновенно в точке выхода на пенсию последнего поколения, обученного недорезанными буржуями.

Создание специальных лагерей для научно-технических работников, «шарашек», описанных Солженицыным в романе «В круге первом», было, конечно, изуверским решением проблемы, вполне достойным изворотливого ума «лучшего друга учёных всего мира». И у нас нет никакой гарантии, что в будущем новые тираны не попробуют возродить подобную практику.