Критика

8 октября 1911 года Франц Кафка так размышлял о сокровенном в своём дневнике: «Хочется узнать и еврейскую тему, которой, очевидно, предписана постоянная национальная боевая позиция, определяющая каждое произведение. То есть позиция, которой не обладает в такой всеобщей форме ни одна (курсив мой. — Ю.П.) литература, даже литература самых угнетённых народов» (здесь и далее цитирую по книге: Кафка Ф. Дневники 1910–1923. Путевые заметки. Письма отцу. Завещание. — М., 2005).

Творчество Кафки до настоящего времени вызывает полемику. Кафку называли философом, психологом, великолепным стилистом (Гессе, Набоков), мастером жанра притчи (Камю). Последний, например, считал, что творчество Кафки уникально, ибо вдохновляется религией, тогда как сам Кафка пребывал «в объятиях пожирающего его Бога». Гессе определил произведения Кафки как «документ нашего времени», «запечатлевший редкую высоту духа…». Среди российских писателей и критиков также немало его почитателей. К примеру, Дина Рубина в рассказе «Джаз-банд на Карловом мосту» назвала Кафку «символом Праги», «единственно здоровым человеком в больном человечестве». Авторы учебников по зарубежной литературе ХХ века Н.П. Михальская, Л.В. Дудова, В.П. Трыков также рассматривают творчество Кафки, находясь в его этическом поле.

Из всех русских поэтов Федор Иванович Тютчев, пожалуй, меньше, чем кто-либо, заботился о своей литературной известности. Он начал печататься, как и многие другие писатели, в молодости; двадцати трех–двадцати четырех лет уже публиковал свои стихи в альманахах «Урания» и «Северная лира», а затем — в журналах «Русский зритель», «Галатея», «Атеней», «Телескоп» и других. Хотя эти издания в тогдашней России были негромкими, творческому самочувствию молодого поэта ничто не могло повредить: к его стихам проявляли внимание в разных редакциях. Да и сам Тютчев, вероятно, сознавал, каким даром владеет. Среди первых же напечатанных произведений были и те, что позднее вошли в число его шедевров.

(Доклад, прочитанный на Международной научно-практической конференции «Русская литература в мировом культурном пространстве. Ценности и смыслы», проходившей 23–24 мая в МГГУ им. М.А. Шолохова)

К пятидесятилетию писателя-орденоносца Игоря Фролова

М. Елизаров. «Бураттини. Фашизм прошел». – М.: Астрель, АСТ, 2011

Обзор "литтолстяков"

Мотив зеркала в образе Маргариты в структуре романа М.Булгакова "Мастер и Маргарита".

О литературе не только художественной. Кто только ни ругал Серебряный век, от А. Горького, обозвавшего самый его расцвет «позорным десятилетием русской литературы», до позднего Н. Коржавина. Станислав Куняев в книге «Любовь, исполненная зла…» (М., Голос-Пресс, 2012) отругал этот «век» лишний раз за «неправильную» любовь — языческую, гомоэротическую и т. п. Благо нашелся повод: участившееся мелькание в СМИ Людмилы Дербиной, сожительницы поэта Николая Рубцова, при неясных до сих пор обстоятельствах убившей более сорока лет назад поэта.

Известно, что М. А. Булгаков крайне сложно относился к современной ему поэзии. Единственным отзывом о стихах было письмо И. А. Булгакову с критикой на его пробы пера: он требовал от брата ясности языка, точности употребляемых слов, логической непротиворечивости содержания.