История

И вот Туроки в один прекрасный день получают телеграмму: "Еду домой Сара Турок". Помню, что на этом месте всегда рассказ тёти Нины прерывался рыданиями счастья, и все плакали вместе с ней.

До оккупации Польши оставался год. Времени почти не было, но ещё можно было бросить всё и бежать, и если бы евреи двинулись в сторону Сиона, то перед коллективной волей народа могли бы распахнуться ворота Страны. Верой в подобный исход и был продиктован отчаянный призыв Жаботинского.

Великие живописцы одевали библейских героев в одежды своего времени. И если зритель понимал и принимал эту условность, если библейский персонаж в литературных произведениях даже изрекал слово, созвучное своей, а не далекой эпохе, то переводчик такую условность принять не может.

Сёмины слова прозвучали богохульством в армейском храме лояльности и порядка.— Не сметь! — топнул лейтенант. — Уклонистов и дезертиров постигнет страшная кара! — Господня? — Хуже — армейская!

Ицик Шимшелевич, впоследствии известный как второй президент Государства Израиль Ицхак Бен Цви (1884–1963), был не только активистом самообороны, но и лидером социалистического направления в сионизме.

Массовые аресты бундовцев привели к тому, что оставшиеся на свободе участники движения в спешном порядке устремились в эмиграцию, и уже в декабре 1898 года возник «Заграничный комитет», который стал служить представителем Бунда в международном социалистическом рабочем движении.

Президент, собиравшийся на третий, а потом и на четвертый срок, чутко улавливал, чем дышат его избиратели. В конце 30-х и начале 40-х в массах был популярен антисемитизм нацистского толка под влиянием прогитлеровских элементов. До 1942 года его поддерживала католическая церковь. В те годы более половины американцев считали, что евреи отличаются от всех других и должны быть ограничены в правах. Десятая часть заявляла, что их следует депортировать.

Некоторые иллюзии, иногда даже овладевавшие большими массами людей, приводили к трагическим последствиям в их жизни. Так произошло с тысячами германских евреев после прихода к власти Гитлера. Меня давно интересовал вопрос — почему, видя уже начало антисемитских действий нового правительства, немецкие евреи не помышляли об эмиграции из страны?

В русской поэзии более других известен Псалом 136/137 «Плач на реках Вавилонских». В нем поется о стремлении евреев совершить Исход из плена и возвратиться на родную землю, о неизбывной тоске по священному Иерусалиму, откуда народ был изгнан, и желании жестоко отомстить за перенесенные мучения.

Конечно, на высоких партийных и правительственных постах, начиная с секретарей обкомов, евреев я в жизни не встречал. Знаменитый Андропов не в счет. Это исключение, которое подтвердило правило. Только однажды я встретил в Риге после 1970 года одного пенсионера — бывшего секретаря обкома из Биробиджана.

В IX веке империю франков начали атаковать норманны («северные люди»), входившие в устья рек на своих кораблях-драккарах и разграбившие немало европейских городов. Награбленное они тут же продавали ограбленным или еврейским купцам-рахдонитам, торговые пути которых достигали Индии и Китая. Лишь Оттону (Великому) удалось защитить германские земли от набегов кочевников всех мастей.

Франц Лист, как и Рихард Вагнер — автор множества злобных антисемитских высказываний. Чайковскому бы процитировать Листу свои письма из Каменки, а тому, в свою очередь, известные места из переписки с Вагнером — глядишь, и открылись бы друг другу две родственные души.

Русская алия внесла огромный вклад в развитие страны, но вопрос устройства высококвалифицированных кадров в возрасте 45-50 лет не решен до сих пор. Отношение израильского общества к русской алие после примерно 1995 г. резко ухудшилось. Израильтяне почувствовали в лице русской алии мощную конкуренцию. Были, конечно, и другие причины.

Аналогия исторической судьбы евреев и афроамериканцев представляется мне чисто внешней. Слишком уж велики различия в количественных оценках и в других исторических особенностях жизни этих народов. Тем не менее, значение таких исторических параллелей не следует игнорировать.

«Из века в век пытливая человеческая мысль изобретает всё новые и новые алгоритмы истребления людей. Мы то и дело оказываемся на грани самоуничтожения: кризисы, наподобие Карибского, в мои времена множатся и множатся. И всё это заставляет задуматься о смертельной опасности, о пагубности самого вектора человеческого существования…»