История

«Хочу у вас совета попросить, батюшка. Такой странный случай с нами произошел. Встретили мы с сестрой этого человека у стрекозиной заводи сегодня в полдень. Он там купался. Одет — сами видите, как. Машина у него — таких нигде не делают. Так наш отец сказал. Говорит он, вроде, по-русски, но не всё можно понять. Но самое главное — он говорит, что живет в 2012 году. На безумца не похож, но не верит, что сейчас 1870-й. Он сначала считал всех нас актерами, но сейчас убедился, что это не так. Кажется, что-то начал понимать. Такое возможно, батюшка? Я вижу, он хочет вернуться… А может, ему остаться у нас? У них там какая-то непонятная жизнь. По-моему, страшная жизнь… И вот этот храм — в его времени стоит в развалинах. Возможно ли это, батюшка?..»

«Образ маленькой птицы, мечущейся на багровом фоне закатывающейся советской эпохи, — не только мой автопортрет того времени, но и отражение душевного состояния многих моих соотечественников. Мы не знали, что нас ждет впереди, наши сердца сжимались в смятении. Между тем закатное небо наливалось кровью и черные стрижи с криком метались в воздухе…»

Одной из наиболее интересных особенностей научной школы Боголюбова являются, на наш взгляд, обстоятельства её рождения как неформального научного коллектива. Эти обстоятельства резко отличаются от тех, в которых обычно складываются научные школы.

Эволюционная картина составлена из пёстрого множества индивидуальных деталей. Но на неё можно посмотреть по-другому, обобщённо, тогда микроорганизмы, растения, животные, человек предстанут не по отдельности, а биологической системой, действующей по законам эволюционного развития: противоречия синтеза и распада; нарастающего производства энтропии.

Среди тысячи похищенных e-mails были обнаружены такие, которые якобы свидетельствовали о том, что эти климатологи совместно с коллегой из Пенсильванского университета США Майклом Манном занимались манипуляциями с экспериментальными данными, подгоняя реальные цифры под желаемую температурную зависимость.

Кроме объяснения структуры Вселенной, инфляция дает ключ к пониманию ее происхождения. Теперь мы можем довольно четко ответить на часто задаваемый вопрос «что было до Большого взрыва?». Правильный ответ — была космологическая инфляция. Именно благодаря ей Вселенная и возникла. А что было до инфляции?

Такого никогда не было и никогда не будет. Не может этого быть. Не может быть, чтобы толпы людей выстраивались (добровольно, в радостном возбуждении!) на улицах для встречи не космонавта, впервые полетевшего в космос, не чемпионов по футболу, а молодого пианиста: так, в честь этого юноши на Бродвее устроили парад, на который вышли более 100 тысяч человек.

На волне любви к Клайберну, публика полюбила Наума Штаркмана, получившего 3-ю премию на конкурсе. Он был последним учеником Константина Николаевича Игумнова, умершего в 1948 году. Штаркман заканчивал консерваторию «от себя», а точнее, «втихую», занимался у Марии Израилевны Гринберг, уроженки Одессы, ученицы Рейнгбальд и Игумнова.

Если можно назвать Эдуарда Колмановского одним из корифеев советской песни, то в жанре театральной музыки он был несколько десятилетий просто композитором номер один.

Существовала лишь одна загвоздка, впрочем, серьезная — у славян отсутствовала письменность. Но эту проблему Константин блистательно решил, изобретя первый славянский алфавит — так называемую глаголицу, которую, несмотря на трудность, единодушно признают выдающимся филологическим творением.

Красные победили. Савинков считал, что главная причина такого исхода гражданской войны заключалась в недемократичности белого движения, его оторванности от народа, присущий ему значительный реакционный элемент. Да, белые вожди спасли честь и идею России, но в большинстве случаев их окружали люди, "не понимавшие души народной".

Самоуправление и автономия университета — важнейшие средства демократизации и проявления первой статьи Конституции: прямого народовластия. Университетская среда — это прежде всего плацдарм интересов и борьбы интересов отдельных людей и групп внутри университета, а не рычаг воли и влияния государства, его центральных и местных органов.

Его книга называется «Синтаксис любви», поскольку он пишет об отношениях в паре. О том, почему одни браки оказываются прочными, а другие нет, почему одни браки оказываются гармоничными, а другие нет. И он совершенно верно говорит: дело не в том, чтобы брак был прочным и люди ни в коем случае не расходились — а дело в том, чтобы людям друг с другом было хорошо.

Больше всего на ББС поразила необы­чайно свободная, дружеская атмосфера. Даже лица этих молодых ученых другие. Конечно, и здесь есть свои трудности, неизбежные интриги, зависть. Как везде, во главе парторганизация и, наверняка, парочка стукачей-сексотов: не надо забывать, что до перестройки оставалось еще 20 лет.

Рассказ-биография приобретает черты приключенческой повести с элементами расследования. По ходу писатель успевает нам поведать о великих немецких физиках и их работе, рассказать об истории двух крупнейших немецких университетов, хорошо известных в России, Геттингенском и Гейдельбергском, нарисовать картину зарождения и развития национал-социализма в Германии, окунуть нас в гущу еврейского вопроса.