История

Долгие века истории сглаживают случайности вроде войн и природных катаклизмов. Ясно, что за удивительной стойкостью неравной развитости народов — «что-то есть». Каверзное «нечто», избегаемое ныне в публичных разговорах, упорно не даёт осуществиться ожидаемому «всеобщему» движению «вперёд».

Двадцатилетие между двумя мировыми войнами индустриальной эры продемонстрировало любопытный феномен: республиканский порядок правления смогли удержать только страны, сохранившие декоративные монархии – Великобритания, Швеция, Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия, Югославия. Именно они оказались невосприимчивыми к бациллам коммунизма и нацизма.

Евреи называли это кладбище на местном диалекте идиш «бэс-эйлэм» («обитель мира», «дом вечности»), «эйлык-орт» («святое место») или просто «фэлд» («поле»), а украинцы – «окіп», «окопище». Последние названия связаны с традицией окапывать кладбища рвом или канавой, что хорошо заметно со стороны улицы Коростенской.

Еще до того, как наместник Сирии Публий Квинтилий Вар отбыл в Антиохию, до Иерусалима дошли слухи еще об одном «царе иудейском». На этот раз на царскую диадему покусился бывший раб царя Ирода Симон, проживающий в Перее. Огромного роста, красивый и сильный, он собрал вокруг себя разбойников, которые и провозгласили его царем. А дальше все пошло по накатанному пути.

Разнообразные усилия, предпринимаемые на благо воспитанников заведения, были, конечно, весьма затратными. Уставом (§ 15) для образования денежных средств предписывались различные источники, которые широко использовались. Было также введено понятие «вечный член», для избрания которым требовалось внести на счет Сиротского дома 1500 р.

В трудовой книжке ни города, ни названия места работы, только номер оборонного предприятия и условное наименование должности. Иосиф связан допуском высшей степени секретности и подпиской о неразглашении места и характера работы. Он – сын «врага народа», внук известного Раввина Абрама Хволеса, племянник раввинов Лондона и Парижа и расстрелянного брата матери, родственники за границей.

Великий провидец Томас Манн с самого начала постиг, насколько тесно переплетены судьбы еврейские с судьбами общечеловеческими. Он одним из первых продемонстрировал цивилизационное измерение не только еврейского вклада в культуру, но и Катастрофы европейского еврейства. Тот "закат Европы", который начался с уничтожения и предательства ее еврейства, с развязывания "каннибализма без берегов", продолжается и в нынешней Европе с ее «гуманизмом без берегов».

Уже больше месяца Корчак мотается по Палестине. Это его вторая поездка на Святую Землю. Нет, надо быть честнее перед собой – не на Святую Землю, а в Эрец Исраэль. Немало выпускников его Дома и бывших “бурсистов” покинули Польшу, чтобы начать здесь новую жизнь в полном смысле слова с нуля. Они присылали письма, звали приехать. Корчак смотрел на энтузиастов скептически.

В 1949 г., когда в стране начался антисемитский шабаш, маму уволили из Университета. Она устроилась на кафедру иностранных языков железнодорожного института, ЛИИЖТа, но на почасовую оплату. Каждый год в конце мая её увольняли, а с 1-го сентября принимали снова. Я бывал доволен – все летние месяцы мама была свободна, а то, что зарплаты она не получала, я не понимал. И только в 1963 г, когда не стало папы, её пожалели и приняли в штат.

Т.к. дедушка по специальности был машиностроитель, они решили уехать в Нижний Новгород, где в то время строился гигантский мост через Волгу и требовались инженеры. Дедушка уехал немного раньше, а бабушка вслед за ним, в поезде её обокрали – унесли 2 чемодана с остатками парижских туалетов… Так Лёвушка потерял всё во второй раз.

«Под вечер прошел теплый весенний дождь и во дворе нашего лагеря стояли лужи. Но мы кое-как все-таки построили ребят на торжественную линейку. Как бывшая пионервожатая, я сказала приветственную речь, подгадывая так, чтобы окончить ее к наступлению темноты. В Севастополе темнеет быстро...»

Общество “Союз Молодежи” мы знаем плохо. Что уж говорить о книге – нет о нем даже статьи. Деятельность этого “общества художников” явно не занимает исследователей. Если его и вспоминают в общих трудах, посвященных русской живописи начала 20-го века, то обычно по поводу каких-либо нюансов и деталей художественной жизни Петербурга, а потому наспех.

Пятеро репрессированных в одном семейном клане – горстка в многомиллионном море жертв сталинского террора. Это невосполнимые потери не только для семей, но и для государства. Это кровоточащая рана на истории России. Для её излечения не сделано главного – осуждения режима.

Всегда считалось, что поводом для февральских выступлений в Петербурге стали перебои с хлебом. В некоторых источниках говорится, что перебоев с продовольствием не было, а было повышение цен на хлеб и на масло. Но в любом случае это не причина для бунта в тех условиях. Ведь страна третий год воюет с чужеземцами, можно и потерпеть.

«Добро» и эпикея в данном контексте суть одно понятие. Однако, понятия справедливости и добра отягощены в русском сознании не только иудео-христианским или, другими словами, библейским религиозным багажом, но и национальным, как выражался Арон Яковлевич Гуревич, мифопоэтическим менталитетом, совершенно чуждыми мысли Аристотеля.