История

Небольшая предыстория диспута. Доминиканский орден не только отказался от критики Талмуда, но и стал расхваливать точность формулировок и широту содержавшихся в нем знаний. Орден решил доказывать истинность христианства не христианскими источниками, а через Талмуд и Мидраши (запись сведений, содержащихся в Устной Торе). Надо было продемонстрировать, что только из-за собственных ограниченности, мракобесия и фанатизма евреи не желают видеть чистый свет христианства, исходящий из их собственных священных книг. Бремя защиты Талмуда, а вместе с ним и еврейского мира, было возложено на рабби Моше бен Нахмана. Его соперником в диспуте выступал инициатор мероприятия, крещеный еврей Пабло Христиани, глава католической церкви Арагона, страстно желавший обратить в «истинную веру» других евреев. Следует отметить, что во многих подобных случаях, например, парижский диспут 1252 года и тортосский 1413-1414 годов, евреям приходилось противостоять нападкам выкрестов. (Вспоминается не столь давняя поездка группы российских писателей – крестившихся евреев – в Израиль). О ходе диспута можно судить на основании двух прямых свидетельств: на иврите и на латыни. Первое, известное под названием «Диспут РаМБаНа (Нахманида)», написано самим Рамбаном через некоторое время после диспута. Книга создана в форме запечатлевшего его суть диалога. На рассмотрение были предложены следующие темы: 1. Приходил ли уже Мессия, как говорят христиане, или он еще придет, как говорят евреи? 2. Б-жественен ли Мессия, как говорят христиане, или это человек, как говорят евреи? 3. Кто соблюдает истинный закон — евреи или христиане?

Но единство не кончается здесь. Продолжительные исследования экологии Земли показали, что все проявления жизни во всем ее почти невообразимом разнообразии взаимосвязаны. Не только все человечество разделяет единую судьбу, – «Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством» (Джон Донн), – но и вся природа. Жизнь представляет собой ряд взаимосвязанных систем, каждая из которых играет свою роль в целом, и потеря одного вида может повлиять на существование многих других. И здесь многое указывают на Одного.

После этого короткого путешествия вернулись в Петропавловск-Камчатский и дождались летной погоды на Шипунский. Нас было на аэродроме трое, ожидавших вертолет, чтобы лететь на Шипунский. Третий - мужчина лет 50-и: спортивная гибкая фигура, умное, интеллигентное лицо, волосы – короткий ежик, рост – немного выше среднего. Он – тоже москвич и летел к сыну на Шипунский, где тот обслуживал метеостанцию. К сожалению, я не помню его фамилию, пусть будет Гусев; во всяком случае, это была какая-то простая русская фамилия. Гусев – полковник КГБ, мастер спорта по рапире; работал военно-морским атташе в одной из латиноамериканских стран, кажется в Уругвае. Он окончил Юридический факультет Московского университета, по специальности – адвокат.

Массовые крещения, изгнания, эмиграции, погромы и венчающая этот трагический список инквизиция превратили Португалию в «юденфрай» страну. Но в метрополии инквизиции становилось тесно. Её особые эмиссары следили за религиозным поведением португальских марранов за рубежом; уличенных в соблюдении иудаизма арестовывали и доставляли в страну, чтобы предать суду инквизиции. О том, что они ели свой окаянный хлеб не зря, свидетельствует страшная судьба известного бразильского драматурга, выходца из семьи марранов, Антонио Жузе да Силва. В 1737 году по доносу служанки он был арестован инквизицией вместе с матерью и беременной женой за исповедание иудаизма. Было установлено, что «преступник» прошел обряд обрезания, соблюдал субботу и постился не по христианскому канону. Жузе да Силву обвинили в ереси и доставили в Лиссабон, где он был приговорён к сожжению на костре несмотря на заступничество короля Жуана V. В виде особой милости драматурга сначала удушили гарротой. В день казни в лиссабонском театре шла его комедия. Зрители смеялись.

11 сентября 1924 года, выступая в Шотландии, в Эдинбурге, на митинге консерваторов – впервые после 1904 года, – Черчилль сказал про лейбористов, что их политика сближения с Советской Россией и займ, выделенный лейбористским правительством Макдональда, для него неприемлемы: «…Наш хлеб – змее большевизма, наша помощь – иностранцам, наши услуги – социалистам всего мира, не имеющим отечества, но братским странам за океаном, говорящим на нашем языке, от дружбы с которыми зависит вся будущность нашего острова и нашего народа – им только холодные камни безразличия и пренебрежения …».

О книге «Люди и леса Карелии».

Вернувшись в сентябре из Финляндии после провала с «Графтоном», Гапон с присущей ему энергией принялся за организацию своего «Российского рабочего союза». Первым делом был созван съезд. Гапона избрали председателем Союза, выдав ему невиданный мандат: «вождь русского рабочего класса». Он провозгласил лозунг: «Рабочие для рабочих!» и по-прежнему проповедовал недоверие к партийной интеллигенции. И интеллигенции вообще. А планы были просто грандиозными. Шли переговоры об объединении рабоих и крестьян во всероссийском масштабе через сеть потребительской кооперации! Но в итоге съезд ( не исключено, что в том числе и раздражавшее многих партийцев провозглашение Гапона «рабочим вождем») привел к еще большему отчуждению Гапона с руководителями соцпартий – эсдеками и эсерами.

Право защиты от необоснованного обыска и изъятия собственности при обыске было прописано в Общем Праве – кодексе английской юриспруденции. «Оно было основано на библейской традиции, римском юридическом праве и положениях Магна Карта»[viii]. В Англии оно стало ещё и прецедентным правом после известного процесса 1603 года (дело Semayneas), когда была провозглашена знаменитая максима: «Мой дом – моя крепость». Председательствующий по данному делу судья написал в решении: «Во всех случаях, когда действие осуществляется по указанию короля, шериф может войти в закрытый дом или для ареста обвиняемого или для осуществления других действий исходящих из указаний короля, но во всех других случаях шериф не может войти в дом. Но в первом случае, в случае необходимости взломать дверь, он должен предварительно объявить причину проникновения в дом и потребовать его открыть. … Дом любого человека есть его крепость..».

Пытать или не пытать – эта дилемма снова привела к глубокому расколу между двумя разведывательными службами. Директор ФБР Мюллер и его агенты решительно отказывались принимать участие в «применении методов активного дознания». У них на памяти были судебные процессы, которым подверглись их предшественники в конце 1970-х за нарушение правил проведения следствия. Кроме того, они уже знали, что показания, вырванные страхом и болью, скорее всего, окажутся фальшивыми, и Бюро только потеряет время, идя по ложному следу.31 Мы ещё не знаем, какими методами ЦРУ удалось выследить в Пакистане лидера аль-кайды, Осаму Бин Ладена, точно направить к его обиталищу десантный отряд на двух вертолётах и уничтожить врага, виновного в гибели тысяч американцев. Но можно быть уверенным: если бы его взяли живым и доставили на суд в США, нашлись бы юридические крючкотворы, которые с азартом начали составлять список «прав подозреваемого», нарушенных злыми диверсантами при задержании, и требовать снятия с него всех обвинений, а под суд отдать «морских котиков».

Убийцы. Массовое убийство в Гиркальнисе готовили руководители местных органов власти[3]: Ковальчукас – работник полиции или службы безопасности (saugumas) Расейняйского уезда, уже упомянутый Лукминас Юозас – в качестве начальника полиции Гиркальниса, Мичкус Юргис – руководитель Гиркальнисской волости, и Качюнас Казис – руководитель местечка Гиркальнис. Они представляли собой важную часть вертикали зла, начинавшейся с руководителей Третьего Рейха.