История

Продолжение. Начало в №№ 1-2, 3-4 за 2015 год

(Партизанский рейд на Линдому 16-17 января 1943г.)

Меня всегда интересовало, почему, кроме обычного названия национальности – евреи (что само по себе уже звучало как клеймо), нас еще преследовала оскорбительная кличка “жиды”. Вы говорите – не только нас? Это в каком смысле? Да, действительно, были “хохлы”, “чучмеки”, “чурки”, “косоглазые”, “чернож…”. Вы правы. Но откуда вообще откровенное пренебрежение к иным народам? Помню одну из самых обидных фраз: “Ты что, нерусский, что ли?” В других странах, вроде бы, этого нет. Во всяком случае, в таких масштабах. Английское Jew, немецкое Jude, белорусское “габрэi” – звучало в свое время естественно и нормально. И так же естественно звучало в Польше единственное соответствующее слово – “жиди”. Существуют же до сих пор польские названия местечек рядом с Гродно: Жидовщизна, Жидомля. Но, наверно, “особое отношение” к евреям, во все времена присущее многим полякам, наложило на это слово такой отпечаток, что оно с большим пониманием и энтузиазмом было принято на вооружение российскими антисемитами.

Кто-то сказал, что судьба человека определяется еще до его рождения, т. е. что дальнейшее развитие и жизнь человека после его рождения, обусловленные, казалось, помимо наследственных признаков, рядом других обстоятельств (средой, этнографией, окружающей природой, встречами, общественным укладом, социальными моментами и т. п.), не всегда оправдывают сложившийся облик человека. На примере моего брата Соломона Михайловича Михоэлса (Вовси) и меня, его брата близнеца, как будто так и произошло.

Завершая описание жизни евреев в советское время необходимо отметить, что первые годы этой власти давали надежды для роста еврейского национального самосознания. Уничтожение черты оседлости привело к большой миграции, существенному росту образованности евреев, они получили доступ к сфере управления. Несмотря на массовое распространение русского языка, идиш оставался родным. Выходили газеты и книги на идиш, в еврейских национальных районах было двуязычие. Власти преследовали антисемитизм. Тем не менее наростала ассимиляция, особенно среди молодежи, оторванной от религии, подвергавшейся мощному преследованию.

Другой ядохимикат под названием Алар применялся для обработки яблонь. В 2011 году крупнейшая группа благонамеренных защитников природы NRDC (National Resources Defense Council) объявила его причиной рака у детей и сумела раздуть такую панику, что он был запрещён министерством. Позднее подсчитали, что человек должен был съесть 50 тысяч фунтов яблок, обработанных Аларом, чтобы это имело какой-то отрицательный эффект. Другие исследования показали, что одна чашка кофе в двадцать раз более канцерогенна, чем все примеси промышленных ядохимикатов, попадающих в пищу человека в течение дня.4 Но дело было сделано, а потребитель не заметил подорожания яблок, связанного с исчезновением важного защитника деревьев от насекомых.

Сталин потерпел крах. Ошибся. В таких случаях в политике глобального масштаба применимо высказывание Талейрана, ставшее афоризмом: «Это хуже, чем преступление – это ошибка». Цена ошибки Сталина, цена его патологической ненависти к Польше, Англии и Франции – десятки миллионов убитых советских людей.

То было начало двадцатых годов прошлого века: волна погромов захлестнула Россию. Евреи чувствовали себя беззащитными. Неизвестность и страх перед будущим подтолкнули их к репатриации. Много воды с тех пор утекло, но и сегодня путь в Эрец-Исраэль начинается с чувства безысходности. Только сегодня у евреев есть страна. Тогда её не было. Моше был один из тех, кто эту страну строил.

Владимир Тальми обладал потрясающим свойством – не любил, даже на дух не терпел убежденных, просто убежденных, вообще, хоть и в доброе, правильное, вечно справедливое. «Лучше слюни пускать, сентиментальность это здорово». Он был из той породы, что большевики гневно клеймили словом «оппортунизм», – соглашатель. Я с ним.

Перед читателем письма молодого человека, написанные за три года разлуки. Он писал родителям, к которым был очень привязан, так часто, что перед читателем зримо возникает реальный человек, сначала почти мальчик, студент, скучающий по дому и друзьям, преодолевающий трудности армейской жизни, потом увлеченный конструктор, затем ответственный за свое дело командир.

На реках Вавилона мы сидим. Туманами над водами чужими Плывёт наш плач о Иерусалиме. А за спиной сражений черный дым.

Общеизвестны два первичных источника генеалогической информации — ревизские сказки и метрические книги. Ревизские сказки евреев автору статьи в архивах Петербурга не встречались, скорее всего, потому, что в годы ревизий (последняя была в 1858 году) евреям было запрещено законом постоянное проживание в столице.