История

«Мы оказались в тот краткий момент между арабскими сумерками Земли Израиля и тьмой, цвета кажутся яркими, как будто принадлежат другому миру и белые стены сияют в лунном свете. Через открытую дверь проникает много золотого света: фон для хозяина и хозяйки этого милого дома, которые вышли поприветствовать нас…»

Он прямым текстом сделал мне предложение. Говорит: «Последний курс. Надо решать». Я ему говорю: «Я девушка простая, провинциальная. Вам нужна женщина, которая читает Цветаеву или Мандельштама. А я, что?»

Разделение моих родителей и меня самого в 1939 до первой встречи с моей матерью в больнице в 1948 стало большим и почти невосполнимым пробелом между нами. Я покинул родительский дом незрелым юношей, но стал тем временем взрослым мужчиной со всем возможным (и невозможным?) жизненным опытом. Для своих же родителей я всегда оставался «малышом».

Самый важный урок, который следует извлечь из первоначальной защиты Адамом Смитом свободной экономики как благотворного действия «невидимой руки» и из защиты Хайека спонтанного порядка как носителя экономической информации заключается в том, что свободная экономика — это экономика, реализуемая свободными существами. А свободные существа — существа ответственные.

Нарративы бывают разные — классовые, религиозные, расовые, мистические и т.д. В каждом есть что-то от реального мира, но есть всегда и принципиальная несовместимость с этим миром и… со всеми прочими нарративами, в противном случае возникает недопустимое усложнение картины. Сложность недопустима не только (и не столько) потому, что затрудняет ПОНИМАНИЕ, главная проблема в том, что она исключает ПОСТИЖЕНИЕ — а это совсем не то же самое.

Царь вошел в салон, сел, пригласил всех сесть и закурить. Но Савич и Данилов остались стоять навытяжку, руки по швам. Рузский передал царю телеграммы, добавив, что и он разделяет мнение генералов о необходимости отречения в пользу наследника Алексея.

– Покажем лягушатникам, где раки зимуют! – иерихонской трубой взвыл дюжий молодец в красной рубахе, чёрной плисовой поддёвке и в сапогах с набором. Стоял он по левую руку от Глеба Андреевича столь близко, что обдавал жаром большого плотного тела. – Зачем же раки лягушатникам? – искренне удивился Глеб Андреевич. – Французы нам союзники. С немцами воевать-то придётся....

...он (Плеве) настойчиво повторял, что сам-то он вовсе не враг евреев; напротив он всегда “хотел бы сделать для них что-нибудь доброе, милосердное, признавая тогдашнее их положение убогим”. Современник приводит и такое его парадоксальное признание: "Если бы я был евреем, вероятно, был бы… врагом правительства".

Прочитав множество книг и статей об Эйнштейне, я выработал для себя удобный критерий сразу определить слабо подготовленного автора, к утверждениям которого надо относиться с опаской – уж очень велика вероятность встретить ляп. Этот критерий я называю «профессорским»: если утверждается, что Эйнштейн – профессор Берлинского университета, то жди ошибок при описании научного ландшафта и конкретных процедур научного роста в Германии и других странах, где прошла научная деятельность Эйнштейна.

В то время трудно было себе представить, чтобы большой ученый так много занимался хлопотами, связанными с условиями работы и жизни своих сотрудников и друзей, в самом утилитарном административном смысле. Кронрод обладал уникальной «пробивной силой» и, в частности, благодаря ему Госплан выделил современную ЭВМ, одну из первых в высшей школе, для преподавания программирования в МГПИ (Педагогический Институт).

Чандрасекар был раздавлен. Один из его кумиров, прекрасно знавший о его результатах, видевшийся с ним чуть ли не каждый день, ничего не сказал ему приватно, а решил изничтожить его публично, на глазах всех членов Королевского астрономического общества. Удар был силён и ниже пояса. Авторитет Эддингтона был настолько велик, что какой-то молодой аспирант никак не мог надеяться победить его.

Обратный закон больших чисел, как мы назвали бы его, оказался таким образом одной из тем классического, но длительное время не замеченного в интересующем нас смысле исследования Бейеса. Непонимание (объяснимое для того времени) различия между прямым и обратным законами больших чисел привело Якоба Бернулли и Муавра к ошибочным высказываниям.

Я позволил себе говорить о том, что человек — имя существительное, а советский — прилагательное, и надо воспитывать человека, а потом уже прилагательные к нему прилагать. В перерыве меня взяла в оборот горкомовская дама, мол, вы не понимаете: советский человек — это имя существительное, которое на существительное и прилагательное не делится.

Искажения подобного типа традиционно преобладали в культурологии и гуманитарных науках, но в настоящее время они распространяются и на точные науки. Ущерб от постмодернизма может быть огромным для культуры и цивилизации, но все-таки до настоящего момента он не менял физических формул и не портил инженерных конструкций.

Надо сказать, что в последние годы многие из редких книг русскоязычного зарубежья переизданы в России, но обаяние первоизданий, понятное только коллекционеру, остается неизменным, так что, надеюсь, рассказ о них покажется небезынтересным.