Литературоведение

Здесь Городницкий настаивает на том, что «кровь, конечно же, не имеет никакого отношения к национальной культуре». Это весьма спорно, если иметь в виду историю нации, а не химический состав крови. В скобках отмечу, что пора менять и отношение к понятию «расистская», перестать ставить знак равенства с понятием «фашистская».

Последний номер «Советиш Геймланд» вышел в 1991 году, когда Советского Союза уже не существовало. Об этом мне рассказал в 1992 году в Израиле Мордехай Цанин, бывший руководитель идишистского отделения союза писателей Израиля. Он давно был знаком с АВ по заграничным встречам, имел с ним телефонную связь, и АВ сообщил ему, что с 1992 года журнал будет называться «Ди идише гас».

Разобравшись в среде русской эмиграции, Давид Давидович понял, что это в основном крайне антисоветски настроенная публика. В то же время сам он всю жизнь старался с советской властью дружить, надеясь — безуспешно — на официальное признание своих заслуг на родине. И его «левые» взгляды совпадали со взглядами большой части еврейских эмигрантов.

Баба Тахир был предшественником Омара Хайяма как поэт и как философ. Замечательный переводчик Герман Плисецкий искусно акцентировал переклички между четверостишиями (рубаийат) Омара Хайяма, библейской Книгой Кохелета (Экклезиаст) и учением Сократа, демонстрируя их общечеловеческую, универсальную близость.

Мне всегда казалось забавным, что в массовом сознании многочисленные крылатые фразы из романов Ильфа и Петрова воспринимаются одинаково (как бы на равных правах), неважно, исходят они от автора-рассказчика или от Остапа Бендера.

«Тяжела ли России свобода? Готова ли моя страна жить по закону, а не по совести? Тысячи сытых рыл, выглядывая из расшитых мундиров, уставились на мою родину — полуголодную, полупьяную, одетую в чужое тряпье. И наседают на нее, вопрошают: готова ли? осознала ли? и качают около ее носа пухлыми пальцами: ты не дури давай, не буянь, берись за ум!.. А она понуро молчит. Ни совесть, ни рассудок она не пропила — и ясно видит, за чей счет жируют обладатели красивых мундиров и их штатские начальнички-правоведы. Но что им докажешь, нехристям? И в зону она возвращаться тоже не хочет…»

«В Тютчеве и Достоевском (как показал Бахтин) переход от изобразительности и понятийности к выразительности и символьности осуществился вполне (не зря символисты считали их своими предтечами). Это был революционный процесс, ранее всего (как ни удивительно, но закономерно) состоявшийся у нас. С ним связан новый тип мышления, напрямую определивший русский способ философствования, приближенный к бытию, к экзистенции человека…»

Возможен ли фашизм в наше время? Лакёр считает, что нечто напоминающее исторический фашизм, хотя и не абсолютно совпадающее с ним (функциональные эквиваленты фашизма, как он это называет), может повториться. Такой потенциал имеют движения, основанные на принципе диктатуры и стремящиеся к выполнению функций традиционного фашизма, а именно: очистка, объединение и оживление нации, находящейся в состоянии упадка.

В 1987 году, в начале перестройки Маргарита Алигер ей рассказала, что в 1980-е среди писателей была распространена «достоверная информация», что Лариса Миллер уехала в Израиль. И многие в это поверили, поскольку из-за моих правозащитных дел, дружбы с А.Д. Сахаровым и Е.Г. Боннэр и наших «приключений» с КГБ мало кто из писательской среды решался тогда с Ларисой общаться.

Наверное, поэтому так трудно, если не невозможно, написать удачную пародию на тексты Достоевского: подлинные тексты автора, говоря языком математика, замкнуты относительно операции пародирования и уже содержат в себе все мыслимые пародии. Таким образом, удачная пародия будет неотличима от подлинника.

Осознаем, что если бы Бобышев отказался от своей любви, опасаясь ополчения всего света, — вот это было бы безнравственно: предательство своих чувств, да ещё и мужская трусость. Этого не случилось. Новогодняя ночь, проведенная ими в одной из загородных кампаний, состоялась и завершила неопределенность их отношений.

«Еврей Апелла» — притча, повествующая о судьбе еврейского народа. Апелла олицетворяет еврейский народ, который пашет, лечит, шьёт, строит. Это мудрецы, юристы, книгочеи, медики, ремесленники, музыканты. И этот народ возвращается в Иудею.

Моя задача ― это вкладывать. Начиная даже не с восьми, а с шести часов в неделю, я получаю возможность вложить в студента столько, что ему уже нет необходимости заниматься дома. С оговоркой, разумеется, что его устраивает нормальное продвижение: если ему нужно сделать какой-то особый скачок, тогда пусть и дома что-то делает, как диктует просто здравый смысл.

Биобиблиографические заметки о жизни и творчестве А.И. Цветаевой

С ранней юности Иосиф Филиппович был причастен к тому кругу московской интеллигенции, к которому принадлежали поэт Борис Пастернак и филолог Константин Локс. В зрелом возрасте он близко дружил с Анастасией Ивановной Цветаевой и о его участии в подготовке и выходе в свет её «Воспоминаний» мы скажем сегодня.