Литературоведение

Рецензия на книгу «При свете ночи»

Рецензия на книгу Александра Пономарёва «Герой дня»

Рецензия на книгу Бориса Берлина «Цимес»

Рецензия на собрание сочинений В.И. Нарбута (ОГИ, 2018)

Семейная сага… Вероятно, так можно охарактеризовать новый роман Михаила Аранова «Баржа смерти», в котором идёт речь об истории двух поколений семьи Григорьевых, ощутивших в своей судьбе весь ужас «мгновений роковых». Ими была богата первая половина двадцатого столетия, вместившая в себя кровопролитные войны и революции, годы разрухи и террора, печали, скорби и, в то же время, неистребимого энтузиазма и отчаянной веры в небывалое светлое будущее.

- А что мы будем делать в панской Польше? – спросил любопытный Балаганов. - Говорите по-польски? Пшепрашам пан? – строго спросил Бендер. – Нет? Очень жаль, я тоже не умею, пся крев. Он смахнул крошку бисквита с лацкана смокинга: - Согласитесь, Шура, все же паны как-то роднее, как-то классово ближе, нежели румынские бояре. И сочувствуют жертвам сибирских руд. В общем, увидим на месте. Друзья перешли в трактир для таксистов «Пале-Рояль». Бендер выпил рюмку дорогого мерзкого ликера и закурил гавану, от которой долго кашлял: - Поступим, как Наполеон Бонапарт, - сказал он, продолжая разговор. – Сначала ворвемся в Польшу, а думать будем потом...

Зимой 2013-го в Чикаго скончался эмигрант из Украины, врач Роман Вершгуб. Многие люди, умирая, уносят с собой тайну. Мне всегда казалось, что ее совсем необязательно разгадывать – человек имеет право недосказать сюжет собственной жизни. И все же тут был особый случай...

...Мне даже кажется часто: я уже здесь бывал много веков назад… И был евреем-индейцем (шутка), совершал святые обряды, исполнял ритуальные танцы, изучал астрономию и культуру на этих просторах. Поэтому, когда сорок лет тому, в 1979-м, я вступил опять на ту же землю, многое мне было знакомо – не только по романам Майн Рида и стихам Генри Лонгфелло…

...А возле окна стоял и глядел на меня явно заинтересованным немигающим хищным взглядом невысокий худощавый старик с растрёпанными седыми волосами и выразительным умным лицом библейского патриарха. Он резко выделялся на общем фоне. Одет он был вполне прилично и даже, я бы сказала, стильно - в добротную кожаную куртку и такие же добротные кожаные сапожки. Я обратила внимание на его искалеченную левую руку - и сердце моё пронзила острая жалость...

"...Если таких сыновей растила, / не на земле, в небесах, Россия, / значит, ушедшим молиться есть с кем – / с ним, сразившим доводом веским: / быть вашим винтиком и довеском? / Не считайте меня советским!"

«Отправляясь в темные критские подземелья, герой древнегреческих мифов не просто берет с собой моток пряжи, подаренный ему возлюбленной, а предусмотрительно зацепляет один конец нити за косяк двери, открывающей вход в лабиринт. И затем движется на поиски чудовища, постепенно разматывая клубок. Именно эта спасительная нить поможет Тесею выбраться на свет после победы над Минотавром. Герою русских сказок путеводный клубок дарит уже не прекрасная Ариадна, а страшная Баба-Яга. Зато никаким европейским рационализмом тут и не пахнет: клубок бодро скачет по горам и по долам, а Иванушка доверчиво движется за ним. Думать и рассчитывать не надо, знай только крепче держись за путеводную нить!..»

Показана несостоятельность мифа о засилье евреев в прессе России начала 20-го века на основе анализа известного «Списка репортеров Госдумы» (1908), для которого установлено практически полное отсутствие евреев среди издателей/редакторов и прослежена история публикации и использования «Списка…» О. Платоновым и А. Диким.

Пространство пьесы, с одной стороны, претендует на историческую достоверность (Берлин 1945 года), а с другой — очищается от некоторых наиболее вопиющих проявлений истории; только в таком полудистиллированном пространстве и может возникнуть эта парадоксальная и недолгая любовь.

Его книги ― постоянное возвращение к его началу, раздумья о пройденном и вновь ― дорога. Его книги — это эпопея еврейской жизни. Чтобы создать такое полотно, нужно было прожить жизнь со своим народом: рассвет, трагедию скитания и одиночества, инквизицию, Катастрофу и наконец ― возвращение на свою землю.

В этих метасловах полностью раскрываются мыслекоды автора. Слово «паниБрутство» неологизм, образованный из слова «панибратство»: «бестактная простота обращения со старшим в неком содружестве, братстве», братское дружелюбие до такой степени вольное, что граничит с изменой – «паниБрутством».