Литературоведение

«Или читатель — ученик и почитатель, поклонник состоявшейся в тексте реальности. Или читатель — игрок, трансформатор, логик и интерпретатор. У Лихоносова есть вера в объективное значение именно авторского послания в его нравственной конкретности. У Борхеса есть принятие авторского послания как призыва к персональной активности. Лихоносов (при всем лиризме и скромности) восходит к проповеди. Борхес восходит к игре…»

Не всем им повезло в Одессе родиться, но Одесса их сформировала и выдала путевку в литературу. Утверждение Олеши: «Чтобы родиться в Одессе, надо быть литератором» — прощаемая гипербола. А вот шансов стать литератором у живущих здесь бывало куда больше.

Как Осип Мандельштам рекомендовал в стихах «знакомить слова», так Евсей Цейтлин нацелен на то, чтобы помогать творческим людям находить друг друга. Он наделен особой душевной щедростью, справедливо полагая, что от него «не убудет», если он похвалит удачную книгу, познакомит очно или виртуально поэта с издателем, критика с литературной новинкой, автора с новым литературным альманахом или журналом.

Первая часть «Семисвечника» посвящена Иерусалиму и названа «Город всех городов». Свет первой свечи зажжён в его честь. Свеча вторая: «Звезда любви, не покидай небес». Слова взяты из стихотворения Альфреда Мюссе «Вечерняя звезда». Одна из глав названа «Из точки ― в пространство». У каждой из глав, составляющих эту своеобразную стихотворную антологию ― своя тема и своё поэтическое имя.

«Проблематика синтеза литературы и музыки стала основополагающей для конференции, посвящённой юбилею И.С. Тургенева, далеко не случайно. Знаменитый писатель был человеком очень музыкальным, его поэтические произведения впоследствии стали известными романсами, музыкальными образами насыщена и его проза. В самом тургеневском слове заключена особая мелодичность…»

«В юности мне была близка романтика средневековых замков, рвов, мостов, цепей, доспехов, благородных рыцарей и прочей готической белиберды. Мне грезилось, что слепая Судьба стоит у ворот замка с мечом, мгновенно реагируя на каждый неосторожный шорох смельчака, намеревающегося умыкнуть прелестную Победу… Эти строчки раннего стихотворения отразили мою тогдашнюю инфантильную уверенность в том, что Судьбу можно обмануть, что она не всемогуща. Наверное, многие люди и ныне так считают. Но сам я давно уже убежден в обратном…»

«Возвращаясь же к статье М. Эпштейна, я невольно спрашиваю себя: так можно ли сравнить новомосковскую поэзию с трупом в пустыне из пушкинского «Пророка» или нет? И отвечаю: конечно, можно (да и как удержаться!). Но тогда, во-первых, согласуясь с мыслью “нашего всего”, она, строго говоря, еще не поэзия (неживое — если угодно, псевдопоэзия), а во-вторых, подходя к этому трупу условно физиологически, следует признать, что у него, увы, нет желаемого будущего, ибо он уже не способен преобразиться (воскреснуть) для нового. Такой труп либо сразу будет похоронен (лучшая участь?), либо будет забальзамирован на долгие годы…»

«Николай Смирнов в сюрреалистической манере описывает отдельные движения и страдания души, которая не принимает жуткую реальную жизнь, кажущуюся простому человеку обычной. Не надо забывать, что первый том написан во второй половине семидесятых и начале восьмидесятых годов, и подзабытые уже партийные собрания с двоедушием, с двоемыслием у думающего человека не могли не вызывать не просто отторжения, а жутковатой опаски, как нечто ирреальное. Но и смешное в них виделось — тоже. Всё страшное смехом побеждается…»

«В Первой мировой войне участвовали многие русские писатели, такие как А. Куприн, В. Вересаев, С. Серафимович, В. Маяковский, Н. Гумилев, А. Блок, С. Есенин, С. Городецкий, В. Катаев, Н. Тихонов, М. Пришвин, К. Паустовский и др. Примечательно, что довольно разные в своих идейно-эстетических воззрениях русские поэты, писатели и философы были едины в своем патриотическом отношении к Великой или, как ее тогда называли в России, Второй Отечественной войне. Важно отметить, что во многом благодаря патриотическим настроениям, которые охватили население России в этот период и которые соответствовали евангельскому учению о войне, произведения военного времени были проникнуты “духом писания” и наполнены евангельскими мотивами…»

Фантастика в песнях Галича… Ладно уж, не будем пародировать и насмешничать. Но как странно! Стóит переставить слова в одной строчке, и меняются ритмика и стилистика всего стиха, меняется его авторство — и социальный адресат.

Достоевский шаржировал Тургенева не случайно. Он со всей возможной страстностью обвинял его в атеизме, ненависти к России и преклонении перед Западом, упустив из виду, что «либералишка», как ещё он называл Тургенева, написавший «западнический» «Дым», являлся ещё и автором «Дворянского гнезда», и «Записок охотника», над которыми, согласно преданию, плакал Александр II, впоследствии отменивший крепостное право.

К 110-летию со дня рождения Арсения Тарковского