Литературоведение

О романе «Amor» Анастасии Цветаевой

О книге «Белеет парус одинокий. Избранные стихотворения»

О новой книге Юлии Долгановских

Седьмой вылет — полёт нормальный! Всё идет по плану, наше воздушно-литературное средство не отклоняется от взятого курса. Новости позитивные и мотивирующие к дальнейшей работе.

В России существует немало литературных премий и конкурсов, названных в честь писателей. И за каждым великим и знаменитым именем стоит его малая родина, где родился, жил и творил, которую воспевал и прославлял в своих стихах и прозе.

Сейчас, по-новому прочитывая и взвешивая все эти искания и метания, озарения и заблуждения поэта и гражданина, нам верится, что Борис Чичибабин сумел пройти сквозь игольное ушко, являющееся вратами в Царство Небесное. А его пророческая и страстная поэзия будет будить полумёртвую совесть людей «до скончания века земного».

По малолетству я не очень-то понимала про ТАСС, про собкоров, и в особенности про дом «политпросов», куда папа иногда уходил по субботам или воскресеньям, чтобы заниматься литературным творчеством.

И автор фантастики — тоже. Возможно, на нём лежит самая большая ответственность, намного больше, чем на авторе реалистического произведения. Почему? Потому что именно автор научной фантастики, писатель, создающий у читателя образ близкого или отдалённого будущего, в конечном итоге и формирует это будущее.

Как у профессиональных русофобов ненависть к России давно превратилась в религию, так у всех русских по духу людей подлинной религией была, есть и будет Россия, которую мы любим и боготворим не потому, что это наше Отечество, а потому, что это Россия.

Испокон веков идёт борьба за чистоту замысла. Сколько бы времени не прошло, актуальность мысли великого Пабло Пикассо «Хорошие художники копируют, великие — воруют» остаётся до сих пор в тренде. Лишь убеждая с годами в правдивости этого высказывания.

Алексей Капитонович Гастев ещё и полузабытый поэт. Стихотворения в прозе, версэ — формы, без которых немыслима современная литература, вышли за свои границы в его произведениях и стали руководством к действию не одного поколения...

Иванов умел работать в русском языке на самых его непредставимых глубинах. Он осторожно извлекал на свет Божий подлинные сокровища – тяжёлый, изнурительный труд. Как это непохоже на полоумные, полурусские бормотания Хлебникова. Иванов возвращал слову евангельский, иоанновский смысл, тогда как Хлебников производил череду животных звуков: Зинзивер, зинзивер!

...писатель настойчиво читал лекции генералу о значении евреев в русской жизни. После чего при упоминании самим Набоковым имени французского писателя Андре Жида генерал строго отчитал своего постояльца: «В моем доме прошу не выражаться».

Но где ж тут вольнодумство?! Какой-то противоречивый бичеватель при ближайшем рассмотрении оказывается совсем не тот безупречный воин света, каким его рисовали в школе. Кажется, разрушенье самовластья и начертание своих с Пушкиным имен на его обломках отнюдь не было заветной мечтой Чаадаева.

...Ведь лукавый, не искренний в своих помыслах “мастер”, имитирующий чувства, - едва ли не больший графоман, нежели неумелый, непонятно зачем взявшийся за марание бумаги неандерталец от поэтического слова.