Литературоведение

Столь живого, быстрого и весьма общительного знакомца вполне могли рекомендовать Эренбургу для поддержки в лекционных делах. Не исключено, что и манеру разговора, и словечки, и юмор Григория Неймана Эренбург запомнил и использовал, создавая образ гомельского балагура Лазика.

Даже полный прохвост и демагог в глубине души чувствует, что сам-то он свободен, как шимпанзе, но в мире норм, в мире идеалов должно быть иначе. Лицемерие — это в какой-то глубине тоже борьба за идеалы. Зато современные неврозы уже рождаются не из подавления «низких», но из подавления высоких стремлений.

Для того, чтобы продолжать писательскую и бардовскую деятельность, Киму пришлось взять псевдоним. Так Юлий Ким стал Ю.Михайловым. И 16 лет под этим псевдонимом он писал пьесы, а также песни для кинофильмов и спектаклей.

О предположительном наличии на нашей планете в древности компьютерной техники

Слова, считал Бродский, как и люди, имеют свою судьбу, свой статус. Слово «русский» у Бродского было не национальностью, а определением к слову «язык», а слово «еврей» - несомненным подлежащим, отягчённым последствиями.

Грин обожал Питер. В Петрограде создана самая знаменитая книга «Алые паруса». Питерским воздухом пропитаны годы необузданной молодости, первые рассказы, придумка псевдонима, связанная с тем, что был в бегах. Аресты, любовь, кутежи, лихачество…

Нетрудно высчитать, что встреча Зиновия Ефимовича с Твардовским состоялась ранней осенью 1968 года, советские танки только что вошли в Чехословакию; строка о пражском парке подсказывала, в связи с чем было написано стихотворение.

Своим героям в старинном духе Бердников дает меткие характеристики в подзаголовках. Подробно описаны “звезды” куртуазного века, от “вечновлюбленного” щеголя Виллема Монса (младший брат фаворитки Петра I, окончивший свои дни на плахе), до “русского Помпадура” Ивана Шувалова и “демона интриги” Сергея Салтыкова.

В подмосковной электричке раздается глас народа: «...Нужен переход Руси из жидообразного состояния к ледяной твердыне – Великий покаянный канон! Всеконечное решение». Илья Борисович размышляет в ответ: «У вас нет другой Руси? Я хочу Русь, но без этого всего. Она пьет и бьет – значит, любит».

«...Давно заметила, что хорошая книга подталкивает к размышлениям: автор как бы ненавязчиво втягивает читателя в «диалог» наблюдений над жизнью и раздумий. Из числа таких изданий оказался сборник прозы Владимира Иванова «Что душу волнует – тем намять живет» (Кемерово, 2014). Это весьма кстати, бурные события на Украине конца 2013–начала 2014 годов никого равнодушными не оставили, каждого заставили напрячь извилины над их осмыслением в отношении к России. Обнаружилась перекличка повестей В. Иванова с публикациями 2-го номера «Огней Кузбасса» (Виктор Астафьев. Повесть «Звездопад» и рассказ Татьяны Грибановой «Смерть Кондрата»), а также со статьёй Сергея Кожемякина «Железо и кровь для Европы. К итогам европейского турне Барака Обамы» (приложение к газете «Советская Россия» «Отечественные записки», № 13 от 11 июня 2014 года.), с другими публикациями прессы...»

«...Первая встреча с ним – всегда потрясение. Одни в растерянности бегут прочь, другие, ведомые силой его невероятной метафоры, неожиданностью образа, парадоксальностью мировосприятия, волнующей интонацией, идут следом, быть может, иногда вслепую, веря, что мир именно таков, каким нарисовал его автор...»