Эссе

...но не меньшее место занимает «Чорт» и в цветаевской мемуарной прозе. В 1934 году она посвящает ему отдельное эссе - рассказ взрослой Цветаевой об её раннем детстве. Назвала она этот рассказ смело и определённо: «Чорт». В этом рассказе она открыто декларирует свою безоглядную благодарность Чорту, доходя порой до открытой экзальтации. Вот послушайте...

Находиться в тени памятника никак не входит в мои стремления. Это вызывает у критиков некое снисходительное, нежелательное для меня сочувствие. «Поэт, ставший частью чужой биографии» — так назвал свою статью один из них. Извините, это хуже, чем ложь...

...«выжить в этой стране можно только любовью». Обратите внимание - не приспособлением, не потерей себя, а чем-то почти нереальным и запредельным в предлагаемых обстоятельствах - любовью...

"... В конце концов немецкий фашизм был побеждён извне и изнутри, а наследие «сумрачного германского гения» осталось жить. Музыку Вагнера стали исполнять даже в Израиле. Убеждён, что нечто подобное произойдёт и с русской культурой".

Some hidden references are near-Carrollian puzzles, for example it seems to me that the eponymous name of Lousha, which is spelled in Cyrillic ЛУША, is graphically just one line away from a ДУША (‘a soul’). This very rare name is a short from Lukerya, an old-fashioned version of the Greek Glikeria, ‘a sweet one’.

“Есть сладость в классике моей: / она, как спелый плод, с ветвей / упавший, сохраняет сласть / былых эпох” (“There is sweetness in my classics: / it, as a ripe fruit, from branches / fallen, preserves the sweetness / of the past eras”).

Люди — всего лишь миры, не более… / У любого мозг — полярный ледник. / Сердце — солнце. Океаны болями / и наслаждениями плавают в них. / Вот им оно надобно, бесполезное, / но почему-то позарез и вдруг: / это баловство со словом, — поэзия, / млекопитающая, как грудь.

Если в России люди, служащие государству, смыкаются в особую касту холодных и надменных, то в Украине этого не чувствуется, даже СБУшники кажутся обычными живыми людьми, хотя, возможно, дело в очистительной силе всеобщих страданий. Опять приходится сказать «несмотря на», поражает общая доброжелательность и радостное отношение к жизни. О климате, о плодородности говорить незачем, географию не выбирают, но мне кажется в современной истории ключевую роль сыграла — Свобода.

Варламова немногословна и ненавязчива. Туалеты дам опять-таки еле-еле намечены, нет ни одной правдоподобной, тщательно вырисованной детали...

Преимущество, которое имело советское эйнштейноведение перед зарубежным в середине ХХ века, к 1990-м годам было полностью утрачено. Качество публикуемых на русском языке книг об Эйнштейне заметно упало и в XXI веке остаётся на недопустимо низком уровне. Серия «Эйнштейновские сборники» оборвалась на выпуске 1990 года. К этому времени эйнштейноведение в Западной Европе, США и Израиле перешло на новый, чрезвычайно высокий уровень и опирается на уникальное полное Собрание документов Эйнштейна.

В день выхода его статьи в Nature в номере от 9 октября 1965 года газета The Daily Telegraph сообщала: «Профессор Кембриджского университета Фред Хойл сегодня отрёкся от своих взглядов, согласно которым Вселенная находится в стационарном состоянии. Он придерживался этих взглядов на протяжении последних двадцати лет».

Глянем на циферблат наших часов. Что мы видим? Правильно: секундная стрелка бежит, минутная за ней неторопливо поспешает, часовая ступает степенно и размеренно. Все при деле, никто на месте не стоит. А ведь если вдуматься, это как-то странно. Ведь мы-то знаем, что есть такая вещь, как «настоящий момент».

Определено, что из 74 выбранных поэтов у большинства поэтов белый цвет встречается чаще (у 44-х поэтов), чем черный цвет (у 30-ти поэтов). Показано, что белый цвет увеличивает свой ранг от XVIII века (лидер — красный цвет) к XIX веку (лидер — черный цвет). Белый цвет становится лидером в самом живописном Серебряном веке русской поэзии и остаётся таковым до нашего времени.

Вырисовывавшаяся к тому времени блоковская позиция, по утверждению А. Эткинда, «свободно переливалась из христианского социализма в политическое безумие». Я бы добавил: сильно отягощенное тем густопсовым антисемитизмом, когда в своей ненависти человек доходит до неодолимого желания бить пахнущих чесноком «жидов» «в зубы» (согласно одной из записей его дневника за 1917 г.).

На мой взгляд, годы творчества Бунина прошли под священным, овеянным русским фольклором, знаком 33: в 33 года удостоен Пушкинской премии, в 1933 году — первый из русских писателей — удостоен Нобелевской премии, и 33 года (1920-1953) жил во Франции, где создал лучшие свои книги, получившие мировое писательское признание.