Эссе

После я перечитывал «Трех мушкетеров» раз пять, и сейчас уже трудно очистить первые впечатления от более поздних наслоений. Помню, книгу эта всегда окутывала тонкая паутина тайны: почему «три», если их было четверо? Понятно, гасконец не сразу стал мушкетером, но получалось, будто автор забыл про д’Артаньяна или ввел его уже после того, как название книги было придумано.

Понятно, из-за чего так бесился Шлаен, скорее всего и бывший той «силой», что хотела закрытия фильма. Но передавила другая сила — та, что хотела его выхода на экран и требовавшая — в нагрузку к Холокосту с немецкими палачами — еще и американскую военщину во Вьетнаме и израильскую в Палестине. И вся эта окрошка — в одной миске!

Любовь Симонова к Серовой стала использоваться пропагандистской машиной государства своих целях, и небезуспешно. Так, историки Великой отечественной причисляют появление стихотворения «Жди меня» и одноимённого фильма с Валентиной Серовой в главной роли к достижениям, повлиявшим на исход войны.

Антихрист Соловьева установил всеобщий мир, накормил голодных, утешил страждущих, устранил все социальные противоречия, объединил все религии. И сатана у Соловьева бескорыстный филантроп, не требующий от своего избранника никакой жертвы, вообще ничего не требующий. И кто выступил против всеобщей благодати? Кучка религиозных отщепенцев и, конечно, евреи, возмущенные необрезанным спасителем.

Это одна из величайших по силе психологизма сцен во всей танахической прозе. Благородный Давид, вопреки наущению соратников, на царя не поднимающий руку. Поражённый его благородством Шауль, ищущий душу Давида, а нашедший в пещере — пусть ненадолго, хоть на миг — не царскую, но мучительно страдающую душу свою.

Однако сейчас наблюдается повальное увлечение псевдоидеей о вторичности библейской истории о Потопе, Ное и Ноевом Ковчеге, ее заимствовании из месопотамской клинописной литературы, хотя это совсем не так.

Как известно, после большевистского переворота верхние этажи власти буквально затопили бесчисленные инородцы (Бронштейн, Джугашвили, Дзержинский и т.д., и т.п.). Луначарский был среди них одним из немногих «истинно русских» людей. Трудно понять с какой целью велеречивый, эрудированный и очень умный журналист именно Анатолия Васильевича определяет как Хаимова или Абрамовича.

Представляется бесспорным, что Герцль видел будущее Еврейское государство, государством европейским и либеральным. Не хочу сравнивать его видение этого государства с тем, каким оно стало и делать выводы. Каждый может сделать их сам. В чём-то Герцль оказался провидцем, в чём-то наивным мечтателем.

Через много лет Эренбург так вспоминал о Ленине: «Приземистый лысый человек за кружкой пива, с лукавыми глазками на красном лице, похожий на добродушного бюргера, держал речь. Сорок унылых эмигрантов, с печатью на лице нужды, безделья, скуки, слушали его». Будущий вождь назвал тогда Эренбурга «Илья Лохматый».

Ихил Шрайбман ушел из жизни девятого декабря 2005-го года. Ему было девяносто два года. Марина пережила его на десять лет. Все эти годы с неизменной преданностью занималась перепечатыванием на еврейской пишущей машинке рукописей покойного мужа, подготовкой к печати всех посмертных изданий его книг, а также публикаций в периодике, заботой о его творческом наследии и достойном сбережении памяти.

Это сейчас модно меняться жёнами и мужьями, а в до перестроечные времена перемена семейного статуса часто означала конец служебной карьеры. Везде, но не на севере. Там работать надо, там анкетные данные — на втором и третьем месте.

Опять сбивчивая речь. И фраза, поразившая меня: «Я встретила человека. Он и есть владелец туристической фирмы». И, не давая мне опомниться, Кира продолжала: «Когда мы устроимся, я детей заберу».

Следовательно, если мы собираемся моделировать наш политический порядок на основе разговора, нам нужно очень четко понять, какой именно разговор мы имеем в виду и какой вид работы требуется для его создания. В условиях демократии, которая предлагает каждому гражданину участие в политическом процессе, разговор должен иметь обратную связь с работой, которая его вызывает.

Разумеется, научно-технические успехи Китая, Ирана, Северной Кореи, да — как теперь уже стало ясно — и России, окончательно израсходовавшей петровский потенциал западничества, все еще весьма далеки от того, чтобы «догнать и перегнать», но лидер уже начал топтаться на месте. Шансы на выравнивание ситуации растут с каждой новой кафедрой «гендерных исследований» в западных университетах, с каждым запретом на атомные электростанции и геномодифицированные сельхозпродукты.

Интересно, что на Ближнем Востоке нет нигде ни единой будки, в которой бы боролись за независимость Шотландии. Ни одна душа там не озабочена шотландцами. Отчего же шотландцы так заботятся о палестинцах?