Воспоминания

С этого вечера жизнь его развернулась в другую сторону. Причём разворот произошёл не только в профессиональной плоскости, но вообще вся жизнь его пошла по иному пути. Он был первым из музыкантов, кто понял, что «авторская», а вернее «гитарная», или бардовская, песня — это самостоятельный музыкальный жанр.

Добрые люди просветили меня и по поводу моей фамилии. Что по-русски она звучит чуть ли не «Краснов», что происходит она от древнееврейского слова — хороший, красивый. Итак, с некоторого времени я стал гордиться своей фамилией. Несмотря на все неприятности, которые она могла принести ее обладателю в стране развитого социализма.

Мужчины, пришедшие в этот текст, станут не просто персонажами, нет и нет. Они будут отражением моего бытия, прошлым и будущем, в котором я — единственное настоящее. Ибо древнейшее проклятие, наказание и подарок одновременно — быть отражением любимых мною.

То, что я весь обусловлен своим еврейством — с моего самого раннего, граничащего с младенчеством, сталинского детства — отнюдь не превращает меня в ура-еврея. И тем не менее ренегатство советского времени забыть не готов. Я не нашел в википедии имен Плисецкой и Райкина как членов антисионистского комитета советской общественности. Но я ничего не могу поделать со своими воспоминаниями.

Я никак не могу понять обычая американцев давать названия улицам и городам в честь людей, которых их предки поубивали. Представьте себе Германию, которая бы воспользовалась этим обычаем. Берлин был бы назван Авраамом, а Гамбург — Сарой.

А в связи со следующими выборами в бундестаг, которые будут в 2021 году, не очень сложно предсказать, что популярность AfD будет расти у ее электората, а демократические партии центра будут маргинализированы. Это будет началом того времени, когда с еврейской собственностью произойдет нечто подобное тому, что раньше называлось „Ариезацией», — вероятно, это будет называться иначе, — и евреи, возможно, смогут спасти свою жизнь только путем бегства из Германии.

Очерк

С ранней юности Иосиф Филиппович был причастен к тому кругу московской интеллигенции, к которому принадлежали поэт Борис Пастернак и филолог Константин Локс. В зрелом возрасте он близко дружил с Анастасией Ивановной Цветаевой и о его участии в подготовке и выходе в свет её «Воспоминаний» мы скажем сегодня.

К 125-летию со дня рождения Анастасии Цветаевой

К 125-летию со дня рождения Анастасии Цветаевой

Эти выдержки в достаточной мере воспроизводят, во-первых, историческую обстановку и условия места и времени (разумеется, с учетом окружения и кругозора автора писем); во-вторых, они отражают связь физического сообщества далекого Томска не только с научным сообществом физиков СССР, но отчасти и всего мира.

Невольно возникает мысль, что некоторые физики, клеймившие Маха за идеализм, знакомились с его трудами лишь по книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», которая была написана с целью политической дискредитации А.А. Богданова, В.А. Базарова, П.С. Юшкевича и др., опиравшихся на работы Э. Маха. Сейчас уже можно сказать, что, не являясь специалистом в области естествознания, В.И. Ленин не понял сути идей, отстаиваемых Махом.

Гейзенберг приступил к этой работе позже, когда основные контуры этих теорий уже были очерчены, и видел свою задачу именно в создании Единой Теории Частиц. Поля были для него — в полном соответствии с квантовой идеей — теми же частицами, разве что некоторые имели нулевые массы… Эйнштейн же оставался в рамках классической неквантованной теории в строгом соответствии с его позицией неприятия квантовой механики.

И из разговоров с Фейнбергом выходит, что с одной стороны, стоило произнести какую-нибудь стоящую идею, Ландау за неё хватался и делал работу, часто без всякой ссылки, а с другой стороны, Фейнберг был свидетелем, как Ландау дарил много идей ученикам.