Воспоминания

«На опушке сосняка — плотная в супеси выбитая тропка, выбеленная солнышком, по бокам кудрявится матово лебеда, а рядом та самая дорога, уходящая в подлесок, с заезженной на колеях, хилой травой, вызывает, подымая со дна души, какую-то тайну, недоступное воспоминание. Так и хочется похлопать ладонью примятую колею эту с сосновыми иголками и натрушившейся корой; похлопать по горбу, как спину, которая перенесла столько загадочных, пропавших, будто их и не было, людей — шорохов, слов, колесных скрипов… Почему? Почему всё здесь, как Слово — объемное, предметно-живое — и что-то таит, как закрытый ларец — но запретный. О таком в сказках говорится: не открывай его, или — если откроешь, унесет твоего милого друга за тридевять земель…»

«Он начинает напрягать слух, всматриваться, вдумываться. Нет, не зря читал он когда-то таинственные книги — неблагонамеренные, запретные, гибельные, со смертельно опасными мыслями… оказывается, эти книги говорили правду. Они, эти сожженные по наущению врага книги, рассказывали о враге, о его повадках и слабых местах. И, значит, несли подлинное знание. Но почему именно он, один он вдруг встревожился и задумался? Или это не так — и где-то рядом есть еще и другие избранники?..»

«Только ошиблась я... Просто не могла не ошибиться, потому что ни один математический гений не смог бы рассчитать нашу точку встречи с немцем. Наудачу мы смерть свою искали, и перед самым носом фашиста наш самолетик из облака вынырнул. Не мы его, а он нас таранил: осколки нашего “хвоста” в одну сторону брызнули, пропеллер от “мессера” — в другую. В грудь ударило так — только искры перед глазами сверкнули, а потом погасли искры... Как в бездне погасли…»

«Коровы сизо стояли в реке. Простор тёплым боком осязал их. Было легко и светло. Речное благодушие гуляло тихо и спокойно, соревнуясь с ветром, гнувшим ивы, и пуская рябь в своё довольство воздушным порывом. И крыло чайки ласкало его. Синий миг удальства застилал всё вокруг дыханием лугов и безотчётной дали. Время словно исчезло от действия небес. Изгибался берег красной глиной с белёсым оттеночным звучанием, желанием пряным и опрятным в своём искании правды сего мира…»

Письма рассказывают, о чем человек думал, когда шел на войну, находился на передовой, готовился к атаке, участвовал в бою, а когда бой затих, то остывающим краешком сознания успевал подумать, что остался жив. Письма представляли собой общение близких людей, которые делились сокровенным, заботами и радостями, передавали свои мысли, чувства, эмоции, надежды.

Уже в 1938 году службы СС разработали отличительные знаки для евреев как способ, «который облегчает многие другие вещи». В сентябре 1941 года «Звезда Давида» была введена по всей империи.

Можно понять сторонников ортодоксального иудаизма в их стремлении оберегать чистоту и единство Торы от вторжения в нее инородных элементов, создавать ограду для нее. Тем более, что понятие тарбут как перевод слова культура имеет в Танахе, в основном, отрицательную коннотацию ‒ как привычки и образ жизни других народов, живущих не по Торе.

Беззащитные, без гражданства, часто очень бедные, евреи создали и поддерживали в течение столетий своего рассеяния общинный эквивалент государства всеобщего благоденствия. Они делали это добровольно, потому что это была мицва (религиозное дело), потому что это было то, что делают евреи, потому что они знали, что никто не сделает этого за них.

Мы должны вернуться к подлинному видению 1960-х годов, которое рассматривает идентичность как исходящее из сознания, а это находится над вопросами пола и всеми этими разделениями на расы и этнические принадлежности. В этом уже нет смысла.

Во всех войнах перед нашим народом стоял выбор: победить или погибнуть. И мы побеждали в тяжёлых боях с непримиримым, фанатичным врагом благодаря беспримерной отваге, героизму и стойкости наших воинов.

И сразу же после победы в Войне за Независимость мы русских сильно разочаровали. Мы не только не стали нейтральной страной — мы стали союзниками Запада. В первом же “горячем” противостоянии “холодной” войны — в Корее, мы решительно поддержали — словом и делом — антикоммунистическую коалицию. С тех пор — и до Путина — Россия поддерживала арабов против нас как только могла…

Когда речь заходит о понятии «интеллигентность», подразумевается, что это не только образованность, это, в большей степени, внутренняя культура человека, которая включает в себя очень многие компоненты, например, способность понимать других. Интеллигентность может проявляться в умении уважительно спорить, скромно держать себя за столом, не мусорить, беречь природу, не сквернословить.

Дядя Джо был ещё жив и здоров нам на радость; за такие пустяки, как анекдот, упоминание в разговоре слова «генетика», за интерес к космополитическому искусству какого-нибудь Платонова или Зощенко, не ко сну будь помянут, за слова «мне нравятся импрессионисты» или «люблю Шагала» давали крутые сроки в районе великой реки Колымы или под солнечным Норильском.

История редко бывает не противоречивой. История: «Евреи и Великая война» — это одновременно история еврейского патриотизма, но порой и проявления не слишком горячего желания участвовать в чужой войне, история признания народами военных заслуг евреев своих стран, но порой и проявление никуда ни исчезнувшего антисемитизма.

Вскоре для разработки радиоприёмников, а потом и телевизоров, был создан «мозговой центр» — Специальное конструкторское бюро (СКБ). Его начальником стал В. Пумпянский, а в его кресло главного инженера пересел Михаил Куцер.