Воспоминания

Наивная вера Ленина в возможность скороспелой подготовки достаточно образованных кадров овладела им и в отношении ученых. Он посчитал, что вполне возможно быстро наготовить людей, которые станут учеными, что позволит быстро заменить ими профессоров, оставшихся от прежнего строя.

Здание Баптистерия хранит в себе много секретов. Один из них находится в основании здания, которое выходит на улицу Рома. Если подойти поближе, то над нижним цоколем можно разглядеть пластину барельефа с изображением битвы всадников. Этот фрагмент античного римского саркофага первые строители положили в основание храма, благодаря его идеальной прямоугольной форме, а также в память о прекрасных римских образцах.

Он безумно ревновал меня ко всем детям, даже к моему взрослому сыну. И если я дотрагивалась до другого ребенка или ласково разговаривала с ним, то быстро и метко наносил удар исподтишка, как бы утверждая, что моя любовь принадлежит только ему. Отец Тоши — поэт Евтушенко — часто шутил: Лариса, у Вас никогда не было и не будет столь верного и любящего поклонника, как Тоша.

В Ленинграде 70-х годов все интеллектуально развитые люди что-то коллекционировали: от театральных программок до экслибрисов. Да и не только в Ленинграде; в аспирантуре я познакомился с одним профессором-математиком (кажется, датчанином) который рассказывал, что весь чердак своего дома занял железной дорогой с колеей 16 мм.

После ухода усатого идола дышать в стране стало легче, но это не значило, что исчезла нависшая над ней тень от крыльев всевидящего стервятника, с когтями на Лубянской площади. Пропал Берия, но остались у власти другие сталинские мастера заплечных дел. Строительство мифического коммунизма продолжалось, а оно невозможно без тотальной лжи и насилия.

Батшев: общественник, да и только. А может, и комиссар. А может, чекист? В кожаночке. Румяный. Глаза — маслянистые. Стишки — все подряд — хреновые. Ну хоть бы строчка нормальная попалась. Так, трескотня. Зато — в любую секунду готов их читать — везде.

Афган был спрятанной войной. Все знали и делали вид, что не знают. Новостей ноль. Но эта… Помню, напился тогда и стих выплеснулся. Наивный мальчишеский. Первые строчки остались в памяти: «О чем он думал перед сном, израильский сжимая «Узи»?». Почему «Узи»? С какого перепуга? Да какая теперь разница?

Само обращение ко дну общества и нахождение в нём порыва ввысь — это такая неожиданность, что зародиться она могла только в подсознании. Да и бьёт по подсознанию. Потому такая оглушительная популярность была у пьесы в Германии, где было легче с цензурой, и она была более доступна.

Рассматривая на закате старые кости Нотр-Дам, мне так никогда и не удалось увидеть то, что однажды увидел Виктор Гюго: птицу, собирающуюся взлететь. Нотр-Дам, на который, если действительно смотреть на закате, нужно смотреть с тыла, с моста Архиепископства, похож на музей ихтиологии, на обглоданную веками чудовищную горбатую рыбу. Да и место под стать: рукава пресной Сены, запах мутной рыжей воды, к которому примешиваются запахи с пришвартованных к Левому берегу кафе-ресторанов: корицы, свежевзбитого масла и тягучего горячего шоколада (то бишь, как у Пастернака: в зеркале – чашка какао…)

«Лили» – ее профессиональный псевдоним. Она обслуживает монтажников и прочих строительных рабочих, что трудятся поблизости на возведении высоток. А также она обслуживает офисных клерков, что перекладывают бумажки в правительственном учреждении по адресу Голден-гейт авеню, 450. И еще захаживают управленцы среднего звена, что пытаются держаться тут за своих. Клерки и управленцы носят скучные чистенькие костюмы, но клиенты из них неважнецкие – скупые и надоедливые, в отличие от монтажников.

На следующий день я перезвонила в Пушкинский заповедник. Приятный голос Надежды Борисовны Василевич отозвался на другом конце телефона: «Как жаль, Надин, что Вы не позвонили чуточку раньше, только что от нас ушел художник Энгель Насибулин со своим доктором, мы все пили шампанское и праздновали: известный учёный, вице-президент Российской Академии наук Жорес Алфёров только что получил Нобелевскую премию 2000 г. по физике!»

Алексей Паустовский относился к младшему поколению нон-конформистов и участвовал почти во всех знаменитых протестных выставках. В Измайловском парке, квартирных выставках и в Доме Культуры на ВДНХ 1975 года. Казалось, что советская система незыблема. Существовать внутри нее можно лишь самоуглубившись в свой внутренний мир, который ярче и богаче окружающей действительности...

«Белый голубь взвился над собором, / Вырвавшись стремительно из пут. / И вослед ему прощальным хором / Дети Благовещенье поют. / В светлый край, в лазурные чертоги / Улетай, родимый, поскорей, / Где Царица неба молит Бога / За своих балованных детей…»

«Я уйду, и тропа зарастёт сон-травой, / И забудется всё. Только мне бы хотелось, / Чтобы солнце вставало над мирной землёй, / Чтоб весной соловьям в светлой радости пелось. / Чтоб струилась река, чтобы вишни цвели, / Чтобы летней порой поле щедрое зрело, / Чтобы песня плыла над простором земли, / Чтоб в ней русское слово с другими звенело…»

«Ночь, словно дочь саванны, / кожей чернея голой, / щиплет с гусей тумана / перья в пустой просёлок. / Мальчик идёт просёлком / в каплях морозной ртути; / словно глазищи волка, / в ивах глазищи Жути..,»