Воспоминания

«Я написал и опубликовал это стихотворение в середине 80-х годов прошлого века, размышляя о русском национальном характере — мятущемся, противоречивом, легко переходящем от ненависти к любви и наоборот, и в то же время чувствительном и милосердном… Эти размышления не были для меня трудны — я просто вглядывался в себя, в глубины собственной души, а потом переносил на бумагу то, что чувствовал. И строки мои были вполне искренними…»

«Впечатления мои собственные о Пушкине сложились позже. Когда жизнь начала ставить меня перед проблемами выбора или компромисса; когда нужно было самому разбираться в этом. Что истинно и что ложно в жизни и в искусстве. И я думал: как должны поступать в таком случае те, кто остается в любое время самим собой?..»

«О нем не зря говорили, что он жил много и много любил. Естественно, эта полнота жизни, которая изматывала его силы, буквально выжимала из него все соки… Конечно, такие люди не рассчитаны на слишком долгую жизнь. Эта концентрация духовная и душевная, это ощущение того, что слово есть великое дело, что каждая минута должна быть прожита во имя России, которую он так любил, — это, пожалуй, та его заповедь, о которой нам необходимо помнить, потому что столкновение того, о чем говорилось 40 лет назад, имеет место и сегодня…»

«Из трапезной храма подкармливают бомжей. Повариха выносит им на улицу кастрюлю с супом. Минута — суп проглочен. С пустой посудиной в руках стучится в двери пьяненькая пожилая бомжиха, говорит деловито: — Второе, пожалуйста!.. И десерт!»

«Здесь мы прожили двое суток. Пока уполномоченные покупали лес и оформляли документы, я выпросил лошадей и привёз из леса бабушке воз дров на топку, чтобы девчонкам не пришлось зимой самим ходить в лес. Теперь, конечно, им всё равно было легче. Девчата работали, у них была возможность заплатить за привоз дров. Хата была хорошая, тёплая, дров им должно было хватить на всю зиму даже с лихвой. С продуктами теперь было хорошо. Я из дому тоже кое-каких продуктов им привёз — из тех, что мне выдали на трудодень. На третий день мы купили сена лошадям в дорогу, я попрощался с бабушкой и девчатами, и мы уехали домой. После этого я не видел бабушку до 1954 года…»

«Литературный критик сегодня проиграет, если будет сидеть и ждать читателя. Он должен сам идти к нему, т.е. встречаться, увлекать, заинтересовывать его — и критикой, и литературой…»

«Искать мудрость необходимо, прежде всего, не во внешней среде, ибо если внутренний мир наш пуст, а все заботы связаны с достижением сугубо земных благ, то понимания того, что есть истина и мудрость, мы не достигнем. Почаще обращайтесь к Евангелию, именно в Его глубочайшей простоте скрыты возможности верной оценки и изучаемых систем, и того, что происходит в личной жизни…»

«Будьте готовы к битью. Ибо литература — это неблагодарный, каторжный труд на износ. Это безденежье и рушащиеся семьи. Это указательные пальцы у висков ваших многочисленных недругов. И это крайне редкие удачи. Но зато, если удачи есть — это великое счастье!»

«Появилось в последнее время такое обозначение — “православная проза”. Осмысление и описание увиденного в жизни с точки зрения православного человека. Присутствует здесь еще более узкое направление — “иерейская проза” или “проза священников”. Есть, можно сказать, свои “лидеры”: протоиереи Николай Агафонов и Ярослав Шипов. Пишут конкретно, без приукрас и придурашливых воздыханий о жизни воцерковленных людей или тех, кто только еще на пути к Богу, не льют елей и розовую водичку. Стараюсь быть в этом ряду со своей прозой…»

Долг всех людей, всех нас, живущих в мирной и независимой Беларуси, отдать дань благодарности и признания человеку, который, не делая различий по национальному признаку и вероисповеданию, рискуя собственной жизнью, сохранил чужую жизнь.

И вот Туроки в один прекрасный день получают телеграмму: "Еду домой Сара Турок". Помню, что на этом месте всегда рассказ тёти Нины прерывался рыданиями счастья, и все плакали вместе с ней.

Сёмины слова прозвучали богохульством в армейском храме лояльности и порядка.— Не сметь! — топнул лейтенант. — Уклонистов и дезертиров постигнет страшная кара! — Господня? — Хуже — армейская!

Массовые аресты бундовцев привели к тому, что оставшиеся на свободе участники движения в спешном порядке устремились в эмиграцию, и уже в декабре 1898 года возник «Заграничный комитет», который стал служить представителем Бунда в международном социалистическом рабочем движении.

Конечно, на высоких партийных и правительственных постах, начиная с секретарей обкомов, евреев я в жизни не встречал. Знаменитый Андропов не в счет. Это исключение, которое подтвердило правило. Только однажды я встретил в Риге после 1970 года одного пенсионера — бывшего секретаря обкома из Биробиджана.

Давным-давно в далекой пустыне у подножия горы Синай Бог открыл небольшому народу, состоящему из беспокойных упрямых людей, ничем особенно не отличившемуся от других народов, Свой алгоритм. Он был назван Торой, и этот алгоритм превратил их в самый стойкий, уникальный в истории, побеждающий судьбу, замечательный народ.