Воспоминания

«Образ маленькой птицы, мечущейся на багровом фоне закатывающейся советской эпохи, — не только мой автопортрет того времени, но и отражение душевного состояния многих моих соотечественников. Мы не знали, что нас ждет впереди, наши сердца сжимались в смятении. Между тем закатное небо наливалось кровью и черные стрижи с криком метались в воздухе…»

«Несколько дней, заслышав возню в кухне, я убеждала себя подняться — и не могла! Это было как наваждение: в дрёме я окуналась в детство и верила, что мне можно валяться до обеда; а когда я выбегу босиком на волю, то найду в огородце таз с водой; она уже нагрелась на солнце, и в ней можно вымочиться с визгом; а потом на повети я заберу из корзин тёплые яйца и появлюсь с ними в кухне, а улыбчивая бабушка сунет мне в рот блин, смазанный топлёным маслом… Так когда-то было. И теперь всё было так и — не так…»

«Взрослые мои — а их было пятеро — постоянно таскали меня за собой, все по очереди. То я был с дедушкой возле лошади, то с тётями управлялся по хозяйству, то с бабушкой или мамой пас в балке скотину. Я хотел помогать, а меня все подхваливали, называли помощником и хозяином. И тогда я старался изо всех сил. Меня раздувало от гордости, что я, как взрослый, работаю и меня никто не ругает и не говорит, что я путаюсь под ногами…»

«Для меня литература — параллель с конным делом, которое выбрала на всю жизнь, и навершие моих десятилетий в журналистике. Интересно, что многие темы, сюжеты, стихотворные строчки и строфы “набегают” на верховых проездках (в автомобиле — нет!); тут же записываю в телефон, а дома переношу на бумагу…»

«Виртуальная революция, интернет отодвинули книгу на второй план информационного ряда. Читатель уже привык к электронным источникам чтения, значит, и писателю волей-неволей придется жить в виртуальном пространстве. Теряется интерес к классике, уходит в прошлое образ писателя как Творца, духовного наставника, что было характерно для отечественной литературы…»

Одной из наиболее интересных особенностей научной школы Боголюбова являются, на наш взгляд, обстоятельства её рождения как неформального научного коллектива. Эти обстоятельства резко отличаются от тех, в которых обычно складываются научные школы.

будет произведение не только о двух художниках, но о том, как распутываются узлы - и приходит разгадка.

На волне любви к Клайберну, публика полюбила Наума Штаркмана, получившего 3-ю премию на конкурсе. Он был последним учеником Константина Николаевича Игумнова, умершего в 1948 году. Штаркман заканчивал консерваторию «от себя», а точнее, «втихую», занимался у Марии Израилевны Гринберг, уроженки Одессы, ученицы Рейнгбальд и Игумнова.

Если можно назвать Эдуарда Колмановского одним из корифеев советской песни, то в жанре театральной музыки он был несколько десятилетий просто композитором номер один.

Его книга называется «Синтаксис любви», поскольку он пишет об отношениях в паре. О том, почему одни браки оказываются прочными, а другие нет, почему одни браки оказываются гармоничными, а другие нет. И он совершенно верно говорит: дело не в том, чтобы брак был прочным и люди ни в коем случае не расходились — а дело в том, чтобы людям друг с другом было хорошо.

Больше всего на ББС поразила необы­чайно свободная, дружеская атмосфера. Даже лица этих молодых ученых другие. Конечно, и здесь есть свои трудности, неизбежные интриги, зависть. Как везде, во главе парторганизация и, наверняка, парочка стукачей-сексотов: не надо забывать, что до перестройки оставалось еще 20 лет.

Обременённый тюком с газетами, Эдик Лимонов, отныне автор самой крупной в Москве многотиражки, издаваемой большим тиражом и даже продающейся в газетных киосках, вышел из редакции на Бутырский вал. Это была первая его публикация. Самая первая. И самая неожиданная.

Разумеется, нельзя побывать в Неаполе и не зайти в расположенное в самом центре кафе «Гамбринус», главную кондитерскую города. Гамбринус известен человечеству как создатель пива или, строго говоря, как смертный, донесший до людей секрет пивоварения от бессмертных Озириса и Изиды.

История двух автографов