Воспоминания

Сейчас «Заметки по еврейской истории» выходят два раза в квартал, т.е. восемь раз в год. Ждать трехсотого номера нам придется 12 с половиной лет. Срок немалый, поэтому уже сейчас самое время остановиться на минуту и снова дать слово нашим авторам и читателям.

И еще одно наблюдение: как жалко, неприкаянно выглядят на еврейском кладбище отрезанные от Традиции иммигранты из бывшего СССР. В офисах фирм хай-тека и университетах они куда как уместны, вальяжны и победительны. На кладбище, у раскрытой могилы, на них страшно смотреть, сжимается сердце. Интеллигентные «русские» не понимают, что происходит, что там бубнят члены похоронного братства, а невежественные (незнакомые с Чеховым и Толстым) марокканцы — понимают.

Трагедия моей семьи вызвана двумя чудовищными идеологиями 20-го века, основанными на ненависти: идеологией коммунизма, построенной на ненависти к богатым, и идеологией нацизма, построенной на ненависти к людям другой расы или вероисповедания.

«Человек судьбы», по Соловейчику, ничего не созидает в своей жизни, но просто плывет по течению. С другой стороны, «человек Бога» использует полученную им в дар от Бога свободу воли для того, чтобы созидать новую действительность, делать новые открытия. Это относится не только к сфере Торы, науки и искусства, но, прежде всего, к его собственной жизни.

Жизнь у всех идет в одну сторону, конец известен. Смотреть на него таким ясным взглядом, с полным пониманием происходящего — это дано не каждому.

На коленях у нее всегда лежала серьезная книга, и я не помню случая, чтобы она говорила о бытовых пустяках. Ее окружала теплая атмосфера мудрости и благородства. «Учись! – говорили мне родители, – такого больше нигде не встретишь!»

Я отдавал себе отчёт, что я неполноценный, не «настоящий еврей». Я понятия не имел о еврейских традициях, я не владел ни одним еврейским языком и мои знание идиша ограничивалось несколькими словами.

Вряд ли кто-то предполагал, имел предчувствия, что эта катастрофа – одичание не только аукнется, но даст сочные плоды в 21 веке – уже в масштабах всей страны.

Раненько утром я выехал автобусом из Уржума, где ночевал (примечательный, хорошо сохранившийся дореволюционный городок с ужасной гостиницей), поднялся до коренного берега и сошел полюбоваться замечательными видами на долину.

Добрый и порядочный человек с большими, чем у других, возможностями, Евтушенко пытался спасать тех, «кто в опале, куда за совесть все попали», и сделал много хорошего для личных судеб опальных писателей и других представителей российской культуры.

Я уже не раз расширял свои познания в анатомии, подглядывая за девчонками в пляжных раздевалках, но сейчас смотреть на девушку все-таки немножко стыдно. И не только потому, что ее рассматривают, а она не знает.

Когда рассказывают анекдот, поручик смеется сразу, майор два раза – когда слышит анекдот и когда его понимает, генерал – три раза, когда слышит анекдот, когда его ему объясняют и когда он его понимает, а полковой врач вообще не смеется, потому что он еврей и знает все анекдоты.

Эстония — красивая, чистая, ухоженная процветающая страна, где люди живут в гармонии с природой. Таково первое впечатление, подтверждаемое топографическими картами и статистикой.

...Мы попили хороший крепкий кофе. Он расплатился. Я спросил его, почему он не носит бумажник? Он ответил, что так ему легче с этими долларами. Я сказал, что он потеряет их. Он сказал: - Добуду новые...

...Обладая неплохим чувством юмора, Евтушенко довольно любопытно ответил: "Я сказал, что иногда использовал формальные приемы Урина в своих стихах, а мед... да, употребляю на десерт, так же как варенье, джем и сухофрукты..."