Воспоминания

«...Путь. Пройденный путь. Индивидуальный опыт его обретения. Через сердце и сознание. Собственное сердце, собственное сознание. Через сердца и умы товарищей с «Командора Беринга». В нас оставалась память, не подвластная забвению...»

Человечество находится на пороге замечательных открытий. Все ярче выступает идея всеобъемлющей физической теории, все большую роль играет геометрия. Может быть, в высшем смысле, не буквально, окажется прав Эйнштейн, а его теория, сводящая силы тяготения к геометрии, окажется моделью всеобъемлющей теории

Отрицательное обаяние Печорина и Демона приписывают иногда самому Лермонтову, но в то же время чаще всего не только исследователи, но и читатели, особенно молодые люди, видят в нём своеобразное «очарование зла», странность, притягательный романтизм, байронизм. И как при этом забыть, что прекрасному русскому поэту было всего 26 лет, без нескольких месяцев 27, когда его жизнь закончилась?!

Важно только то, что происходит, когда открываешь футляр, настраиваешь скрипку и пытаешься на свой лад прочитать зашифрованную нотными значками чужую мысль. И если удается эту мысль прочесть и передать слушателю, то абсолютно неважно, принесёт ли вам это славу или громадный доход. Думаю, это был главный урок, который я получила в студии Гольдштейна.

В психотерапии такие переживания называют незавершенными. И тогда задача психотерапии состоит не в том, чтобы применить какой-то метод для исправления „поломки“ в душе, а помочь пациенту исследовать его переживания, добираясь до незавершенных и завершить их, разрешая связанные с ними жизненные проблемы.

Город без жителей. Большая часть домов с заколоченными дверьми и ставнями на окнах. Но встречаются и дома, в которых наоборот - все распахнуто, окна разбиты, а в глубине можно видеть разбросанные вещи. То ли хозяева покинули дом так поспешно, то ли кто-то пытался обосноваться в нем, то ли это последствия мародерства.

И всё-таки Ковригину ли, Коржавину не удалось перескандалить всех. Это сделал Лимонов. Он объявил, что отрекается от «литературы идей», слагает с себя звание русского писателя и выходит из эмигрантского гетто в открытый мир коммерческих отношений.

Несмотря на все превратности злополучной судьбы, она смогла в конце жизни избавиться от самого тяжкого греха – уныния, оставаясь до последнего часа человеком с ясным умом и открытым сердцем. Она сумела внести весомый вклад в развитие искусства перевода, оставить заметный след в литературном процессе. Честь ей и хвала!

Памятуя его слова об Иосифе Бродском: «Знаешь, почему он не приезжает в Израиль? Боится, что потом не сможет писать стихи», – я со страхом подумал, не произойдет ли нечто подобное и с самим Межировым. Но этого не случилось, Саша даже в Израиле написал несколько стихотворений.

Хорошо зная научную среду, Ухтомский не обольщался относительно нее. Сами по себе естественные науки требуют открытости, умения воспринимать реальность без предубеждений и предрассудков. Но люди науки часто оказываются мелкими себялюбцами и гордецами.

Дорога петляет в лесу И к озеру жмется все ближе. Ты держишь блокнот на весу, А я в этом прока не вижу.

Сел на песке и чертит круг, а личный бес ему талдычит: – И как ты умудрился, друг, не прибыль получить, а вычет?

Шелест пары воздушных шагов, Тень Жизели в прозрачном хитоне. Под знакомую музыку слов Расстаемся опять на перроне.

Ну зачем вперед смотреть: Что там дальше, есть ли свет? Нужно, братец, умереть, Чтоб узнать, что смерти нет.

Дорога в снежной пудре, Коварный скользкий путь. Забудь о летнем утре, И о весне – забудь.